Юрий Дьяков - У всякого народа есть родина, но только у нас – Россия. Проблема единения народов России в экстремальные периоды истории как цивилизационный феномен российской государственности. Исследования и документы
Такое совпадение. Однажды вечером, немецкие офицеры выходили на рекогносцировку, захватив с собой одного нашего пленного, и как раз попали под наш огневой налет. Часть офицеров была перебита, остальные в панике бежали. Создалось впечатление, что якобы мы наступаем. После этого они открыли ураганный огонь. А наши сидели спокойно в окопах. Они израсходовали уйму боеприпасов и никаких результатов не добились. Ночью темно, не видно, а они здорово трусят.
16 октября противник перешел к более активной бомбежке, но переднему краю мало доставалось, больше доставалось командиру полка и нам доставалось, командными пунктам батальонов, т. к. они были от переднего края метров на 100. Передний край они не могли бомбить, потому что войска находились в 300–400 метрах.
22 октября был собран партийный актив полка. На этом собрании партактива коммунисты батальонов были предупреждены о готовящемся наступлении немцев, об усилении бдительности […]
Из полка были присланы две девочки ко мне в батальон, две комсомолки. Они были пущены в тыл противника. Они великолепно туда пробрались и дня четыре жили в поселке Красного Октября, разведали огневые точки противника, беседовали с офицерами. Девочки рассказывали, что немцы собираются наступать.
«Я жила в одной землянке, – рассказывает одна из них, – прибегает офицер, запыхавшись, и приказывает перенести свой КП дальше. Советуется с другими офицерами, перенести или не перенести КП дальше? Потом говорит, что целый день наступали, устали. Обе вернулись, но обе были ранены: одна в ногу, другая в голову. До переднего края доползли, бойцы их взяли и привели на КП батальона. Я их отправил дальше в полк. Там они рассказали подробно, как и что».
23 октября командир полка сообщил, что противник думает сегодня перейти в наступление. Здесь были подняты все на ноги. Было сообщено в роты. Нам было известно, что немцы подбрасывают новые свежие части, а через показания пленных мы знали, что они должны дойти до железной дороги и перейти на западный берег Волги.
Рано утром 23 октября все члены партии на своих местах на наблюдательных пунктах. Сам я лично был на чердаке двухэтажного дома и ждал наступления противника. В 8 часов противник начал сильный артиллерийский и минометный обстрел. Кроме того, усилились налеты авиации. На бреющем полете противник стал сбрасывать бомбы и по переднему краю. В 9 часов утра с моего наблюдательного пункта уже не было видно переднего края. Все было в дыму, все горело на переднем крае. И только через полчаса я увидел колонну немцев в 40 метрах от моего КП. Примерно было их три группы. Со всех этажей я дал приказ принести гранаты. Со всех этажей мне принесли десяток гранат. Немцы подходили к моему КП на расстояние 30 метров. Я со второго этажа выбросил девять штук гранат, последнюю оставил, – когда они будут влезать, я эту гранату брошу (но эта граната взорвалась). Сам лег на чердаке. В это время из окон уже стреляли из автоматов, притащили противотанковые ружья к подошедшему танку. Один танк зашел справа, другой слева, и били. Правый – в КП второго батальона, левый бил по моему КП и по блиндажам. Я был вначале в недоумении – где мой передний край. Он, оказывается, был на месте, все бойцы остались на месте. Мы отразили первую атаку немцев. Однако противник не успокоился и ринулся в атаку на мой КП. Один танк взорвался на минах, а другие танки повернули. Противник решил меня оставить в покое и пойти дальше. Они меня бросили, старались проскочить на завод. Солдаты проскочили, просидели до вечера, а с наступлением темноты стали пробираться обратно по одному.
23–24 октября на рассвете послышались голоса немецких офицеров. Они начали опять переходить. А тут у меня автоматчики сидят, и по одному их подстреливают. Часть убежали, конечно. Они выставили пулеметчиков в тыл и стреляли по моему КП. У меня все было приспособлено к отражению немецкого наступления – были сделаны за окнами дзоты.
Конечно, без потерь не обошлось у меня на КП. Был смертельно ранен начальник штаба, старший лейтенант.
Он был ранен гранатой. Мы с ним вместе отстреливались. В пяти метрах от него разорвалась граната и осколком его ранила в живот.
Здесь отличились – красноармеец Климов, который со второго этажа КП уничтожил до 20 немцев, затем сам был убит. Сенькин – связист, младший сержант. Когда подошел танк справа, он выдвинулся с ружьем ПТР на расстояние до 20 метров от танка и подбил этот танк. Сам он остался жив.
Старшина Лопатин, красноармеец Ланцов и красноармеец Засорин – трое суток не спали и не покидали своих позиций.
25 октября утром командир полка, учтя мое трудное положение, подбросил подкрепление – взвод в количестве 40 человек. Немцы были около моего КП.
Связной, который на протяжении двух дней держал связь со мной и командиром полка, приводит эти сорок человек ко мне на КП. Я эти сорок человек выстроил в помещении, довел до их сведения, что обстановка уже не такая трудная, что немцев немного (мы знали, что немцев не меньше 50 человек здесь окопалось). Я им сказал, что немцев не больше 15 человек, проинструктировал каждого командира, с офицерами побеседовал. Поставил конкретную задачу. Вывел командиров отделения в тыл противнику, зашел с фланга, показал отдельные дома, что через эти дома надо проскочить до железной дороги и около железной дороги закрепиться. Каждому рассказал и уточнил задачу. Затем, приказ командирам взводов по рву, который проходит по улице Орджоникидзе, проползти ползком узкой линией. Таким образом, немцы, которые прошли улицу Орджоникидзе, оставались сзади. Сзади оставалось человек 10 немцев, остальные закрепились впереди. Один из взводов по рву ползком подполз незаметно для противника, затем с криками ура поднялся и ворвался в расположение противника, который был всего на расстоянии 15 метров. Немцы в панике бежали. Взвод прочистил этот поселок до железнодорожного полотна. После, когда я пошел по блиндажам, мне население рассказывало, что немцы как услышали крики «ура», так все побросали и начали драпать.
На правом фланге также упорно сопротивлялась 7‑я рота, КП которой был в школе [ФЗУ] около Банного оврага. Школа эта завода «Красного Октября». Связь с этой ротой я имел через командный пункт полка. Когда прибыло пополнение, то взвод 8‑й роты был выведен в тыл противника. Сам я с автоматчиками направился во фланг противника. Все это было сделано по сигналу. Мы предприняли одновременное наступление с трех сторон. Противник попал в окружение и панически бежал через наши порядки. Его бойцы на ходу расстреливали, кололи штыками, все-таки часть их удрала.
Герои 7‑й роты, которые обороняли школу: сержант Басанский, старшина Китукин, который из окна школы из пулемета расстреливал боевые порядки противника во время наступления 23 октября на протяжении всех трех дней.
После этого батальон подошел к железной дороге метров на 30–40. Задача была выполнена. Часть бойцов осталась в окопах. Они так на месте и оставались. И мы ходили к ним в окопы. Они упорно до последнего патрона отстреливались…
Был такой случай. Когда немцы наступали 23‑го октября от моего КП в метрах 30–40 был гражданский блиндаж. Там были муж с женой и мать. До наступления с ними встречался. Когда фрицев прогнали, я к ним пошел в землянку. Мужчина был весь изуродован гранатой. Я спросил, как это дело произошло. «Немцы подошли, кричат: “Рус, выходи!”,– я был у выхода, хотел выйти, в это время как раз они кричат: “Рус, выходи!”, – я пополз вглубь землянки. Они бросили гранату и меня всего изуродовали». […]. После того, как был занят ЛОЦ, получаю приказ наступать на цех готовой продукции. На подготовку этой операции командир полка дал около двух суток. Целый месяц этот цех готовой продукции брали два полка и никак не могли взять. Меня это заставило подумать, как я могу этот цех взять. Вместе с командиром полка пришли к выводу, что цех готовой продукции надо взять и возьмем.
Два дня мы лазили, определяли подходы, его огневые точки, систему огня, расположение блиндажей. Произвели боевую разведку и в направлении цеха готовой продукции, и в направлении красных домиков. На цех готовой продукции пускали тайную разведку, незаметную для противника. Пускали разведку на механический цех и на красные домики, а готовились взять цех готовой продукции. Противник сосредоточил большое количество пулеметов в механическом цехе.
Чтобы наступление, которое было мною организовано, не захлебнулось, командир полка мне подбросил человек 40 пополнения. К оставшимся 40 бойцам в цехе ЛОЦ я добавил этих 40 человек вновь прибывших. Своих старичков между ними расставил. Разбил на штурмовые группы. В основном у меня было две штурмовых группы и резерв, который оставался у меня. Подготовили этих людей, провели с ними беседы, вооружили их боеприпасами, гранатами. Некоторых пришлось обучать бросать гранаты, потому что были и такие, которые не знали, как гранату бросать. Перед наступлением хорошо покормили людей, дали по 100 грамм и незаметно для противника вывели на исходное положение. В три часа утра предварительно вышли командиры взводов, командиры штурмовых групп на исходное положение. Они наметили себе путь подхода, план действий, приняли решение и после этого вывели своих людей на исходное положение – в конце этого уступа у листопрокатного цеха и рассредоточились вправо незаметно для противника. Впереди цеха готовой продукции было до пяти блиндажей немецких, битком набитые немцами. Эти блиндажи были приспособлены не к обороне, а служили как бы комнатой отдыха. Около них дежурили пулеметы. Без единого выстрела они подошли с правой стороны и залегли. Затем по сигналу двух белых ракет люди с криками ура начали бросать гранаты в эти блиндажи. Фрицы в испуге из этих блиндажей побежали. Мои люди ворвались в цех готовой продукции. Но здесь их противник начал забрасывать гранатами. До рассвета был гранатный бой. Штыковые схватки были уже в самом цеху. Немцы из этих красных домиков тоже стали удирать. С командиром полка договорились, что как только из этого цеха закричат ура, то части, находившиеся при командире полка, тоже кричат ура. С этого цеха кричат ура, здесь кричат ура. Мои люди не наступали, а на месте кричали. 2‑й батальон тоже ура кричал. Как ура закричали, немцы начали гикать. Здесь все перемешалось, кто кого бьет, не поймешь. Факт тот, что противник покинул рубеж, начал отходить, навел панику, и остальные части стали отходить от цеха готовой продукции, от этих красных домиков к механическому цеху.
