Станислав Славин - Секретное оружие третьего рейха
Да, чуть не забыли – у немцев внутри Америки действует прекрасно организованная диверсионно-террористическая «пятая колонна» – западно-украинские националисты. Мастера подрывного дела, убийств и конспирации. Японцы же могли дать своих камикадзе для немецких крылатых ракет с атомными и химическими зарядами. Причем западно-украинские ребята ловко расставили бы радиомаяки для подобных миссий немецко-японского чудо-оружия. Бедные Нью-Йорк, Сан-Франциско и Бостон! Ведь кроме всего прочего, США оказались бы в окружении стран Латинской Америки, очень симпатизировавших немцам и не любящих североамериканцев. Взять хотя бы Чили или Аргентину, будущий президент которой Хуан Перон даже фотографировался с Гитлером…
Что ждало Америку? Превращение Нью-Йорка в Нойе-берсдорф, разрушение небоскребов и появление уютного колониального городка на месте Бруклина. И, конечно, лагеря с газовыми камерами. Ибо гитлеровцы ненавидели Штаты, считая их страной, которой правит группировка еврейских воротил».
Такую вот жутковатую картину нарисовал Максим Калашников. Насколько она верна? По-моему, автор опять-таки сгустил краски, выдал желаемое за действительное. И дело даже не в том, что гитлеровцы даже к 1950 году вряд ли смогли бы создать ядерное устройство, способное уместиться на ракете или самолете – об этом мы уже говорили. Нарисованная картина начинает фальшивить уже в мелочах. А именно: очередное чудо-оружие – уникальные торпеды, не оставлявшие следа, оказались… бракованными.
Сошлюсь на столь часто цитируемую Калашниковым «Технику – Молодежи». В декабре 1973 года она публикует статью Михаила Чекурова «Деревянный меч адмирала Деница», где рассказывается следующая история.
17 октября 1939 года голос берлинского диктора оповестил мир об успешной морской операции. Подводная лодка «U-47» проникла в главную базу английского флота Скапа-Флоу и, потопив линкор «Ройял Оук», благополучно вернулась в Германию.
Вскоре после этого ее командир капитан-лейтенант Гюнтер Прин поведал представителям прессы красочные подробности своего подвига. Об одном умолчал кавалер Рыцарского и Железного крестов: как могло случиться, что при стрельбе по большому неподвижному кораблю из 8 выпущенных торпед цель поразили лишь 3? Никто не придал значения этому непонятному и тревожному факту. И напрасно…
В апреле 1940 года фашисты вероломно вторглись в нейтральную Норвегию, а немецкие подводные лодки заняли позиции у побережья Скандинавии. 42 подводных корабля, вооруженных торпедами нового типа. Такая армада, по замыслу адмиралов, должна была нейтрализовать мощь английского надводного флота.
Дальнейшие события развивались так. Прежде чем англичане успели активно вмешаться в ход боевых действий, важнейшие военно-административные центры Норвегии были оккупированы. Когда же королевский флот начал наносить удары по вражеским кораблям и транспортам, подводные лодки адмирала Деница пустили в дело свои торпеды. Но вот парадокс: атаки из-под воды поразительно часто заканчивались безрезультатно. Уже к середине апреля ни у кого не осталось сомнения в том, что немецкие торпеды ненадежны.
Командир «U-48» Г. Шульце одним из первых убедился в этом. 11 апреля он увидел в перископ английский тяжелый крейсер «Кумбер-ленд». Позиция подводной лодки, дистанция до цели – все обещало успех. Последовал трехторпедный залп и… крейсер спокойно растаял за горизонтом.
Вечером того же дня Шульце атаковал тяжелый крейсер «Йорк». На этот раз пирату, казалось бы, повезло; он явственно услышал три взрыва. Увы, его торпеды взорвались слишком рано, на вполне безопасной для корабля дистанции.
13 апреля «U-48» и «U-46» атаковали линкор «Уорспайт» – и снова преждевременные взрывы. О подобных же казусах докладывали и другие подводники. Наконец 15 апреля Г. Прин получил неоспоримое доказательство неисправности своих торпед. В этот день он скрытно подкрался к якорной стоянке английских кораблей, а затем – с дистанции 750 метров – произвел четырехторпедный залп по сплошной стене из транспортов и крейсеров. Промах практически исключался, но экипаж «U-47» не услышал ни одного взрыва. Прин лично проверяет боеготовность оставшихся торпед, перезаряжает аппараты, атакует, и опять вместо взрывов – тишина.
Вежливость и корректность младшего в чине по отношению к старшему – азбучная норма поведения для любого офицера. Но когда капитан-лейтенант Прин докладывал начальству о плачевных итогах своих атак, голос его срывался на крик: «Нас послали драться против сильного противника, вооружив негодным оружием, – негодовал Прин. – Я не намерен больше выходить в море с этими деревянными болванками!»
И Гюнтер Прин не был одинок в своем негодовании. Не кто иной, как командующий подводным флотом Германии адмирал Дениц, с горечью отмечал в секретном дневнике: «В истории войн, пожалуй, не было случая, когда солдаты посылались в бой со столь несовершенным оружием».
Немецкие подводные лодки были срочно отозваны в базы, и началось расследование явления, которое сам Дениц назвал «кризисом подводной войны, вызванным отказом торпед».
Как известно, во второй половине XIX века появилось новое грозное оружие морской войны: самодвижущаяся подводная мина Уайтхеда, или, как ее позднее стали называть, торпеда.
14 января 1878 года русские катера, спущенные с парохода «Великий князь Константин», атаковали и потопили торпедами турецкий сторожевой корабль «Интибах». Это был первый случай практического использования торпед, и взрывы на Батумском рейде услышали моряки всего мира. Торпеды быстро приобрели популярность, а появление подводных лодок еще более расширило ее возможности. Так, например, в ходе Первой мировой войны большая часть потопленных кораблей погибла от взрывов торпед.
В поисках защитных мер кораблестроителям пришлось пересматривать отдельные узлы кораблей. Для начала все жизненно важные объекты сосредоточили в «цитадели» – бронированной коробке в середине корпуса. Затем – по рекомендации академика Крылова – была внедрена «система непотопляемости», позволяющая предотвращать опрокидывание поврежденных кораблей. Наконец на бортах стали делать специальные утолщения – були, заполняемые жидким топливом, а сам корпус разделили на отсеки водонепроницаемыми переборками. Все эти конструкторские ухищрения не устранили торпедной опасности, однако основательно снизили эффект подводного взрыва.
Но и конструкторы торпед не дремали. Незадолго до Второй мировой войны был изобретен неконтактный электромагнитный взрыватель. Принцип его действия заключался в том, что вокруг торпеды создавалось постоянное магнитное поле. При прохождении ее под металлическим корпусом корабля-цели магнитное поле искажалось, и тут же срабатывал взрыватель. Взрыв происходил не у защищенного борта, а под днищем; разрушения при этом были в несколько раз сильней, чем при взрыве обычной торпеды.
Хотя новое оружие было почти не апробировано, адмирал Дениц возлагал на него большие надежды. Вместе с создателями торпеды типа G7e он полагал, что появились реальные перспективы «одним попаданием ломать хребет линкорам противника».
И вот вместо «ломки хребтов» – недоуменные доклады подводных асов. Внешне все это выглядело как трагическая и странная случайность. Трагическая, потому что таковыми были порожденные ею последствия для фашистского флота. А странная, потому что массовое производство невзрывающихся боеприпасов имело место в технически развитой стране, где порядок и аккуратность признаны национальными чертами.
В чем крылась причина отказов торпед? Кто был в том виноват? Давайте попробуем разобраться.
Конструированием и испытанием новых торпед в Германии занимался Экспериментальный институт торпедного оружия, а производство велось на нескольких предприятиях, из которых ведущим было Торпедное управление нильской военной верфи. Какую же оценку давало их работе командование фашистского флота?
«Методика испытаний новых типов торпед является предательской… Немецкие подводные лодки, вооруженные новыми торпедами, оказались фактически безоружными… В Торпедном управлении и на полигоне Экспериментального института обнаружены недочеты в подготовке торпед к сдаче флоту. Сущность их расследуется особо», – метал громы и молнии адмирал Дениц. И надо сказать, он имел на это основания. Ведь сам факт запуска в массовое производство – без должных испытаний! – такого дорогого и сложного вида оружия, как торпеда, наводит на мысль, что это не техническая ошибка, а преступление.
По приказанию командующего военно-морскими силами гросс-адмирала Редера военная прокуратура начала следствие. Оно длилось около года – срок для военного времени немалый. Редер настоял, чтобы главные виновники – инспектор торпедного вооружения адмирал Геттинг, руководитель Экспериментального института торпедного вооружения адмирал Вер и два ведущих инженера – предстали перед судом.
