Вальтер Гёрлиц - Германский Генеральный штаб. История и структура. 1657-1945
В начале декабря танки Гепнера вплотную подошли к Москве, и пехота уже видела очертания Кремля. Казалось, что подготовка к уличным боям ведется совсем рядом. И тут неожиданно ударили морозы, пошел снег. Немцы растерялись. Не было зимней одежды, не было свежих армий, которые могли бы прийти на помощь. Создалось катастрофическое положение. 27 ноября Гальдер записал высказывание генерал-квартирмейстера Вагнера, что у Германии закончились и людские и материальные ресурсы. При этом Генеральный штаб делает вид, что ничего страшного не происходит.
Внезапно все меняется. 30 ноября Гальдер пишет, что в окружении Гитлера нет понимания происходящего, там словно живут в вакууме. 6 декабря Гальдер принимает решение отвести группу армий «Центр» на линию Осташков-Ржев на зимние квартиры. Гитлер отказывается санкционировать решение Гальдера. В тот же день контрнаступление противника прорывает центральный участок фронта. Немецкие войска несут серьезные потери. Спустя два дня фронт прорван в районе Тулы, а 10 декабря советские войска крушат линию наступления 2-й немецкой армии.
В других обстоятельствах возросшая опасность должна была бы привести к формированию командного аппарата, который с легкостью предоставлял бы максимальные возможности талантливым военачальникам.
К сожалению, процесс разложения зашел слишком далеко и не было придумано ничего лучшего, как продолжить дискредитировать людей, которые действительно могли спасти положение.
С Браухичем обошлись так, словно он один нес ответственность за то бедственное положение, в котором оказались немецкие армии. На него обрушили град обвинений. Двумя днями раньше Браухич сказал Гальдеру, что хотел бы уйти в отставку. 7 декабря он ушел в отставку по состоянию здоровья. Между тем подполковник фон Лоссберг, представитель армии в штабе ОКВ, попытался уговорить Йодля сформировать единый Генеральный штаб для всех родов войск и поставить во главе этого штаба лучшего стратега, а именно Манштейна. Йодлю не понравилась эта идея. Гитлер и Манштейн, ответил Йодль, слишком разные люди и не смогут работать вместе.
В то время Гальдер опять начал жаловаться на отсутствие у Гитлера представления об истинном положении армии. Гальдер имел в виду категорический запрет Гитлера, который последовал за просьбами командующих о предоставлении им свободы маневра. Фон Лееб поддерживал идею глубокого отступления к Польше, чтобы перегруппироваться и продолжить наступление. Гитлер, возможно, видел большую опасность в предложениях Генерального штаба, чем в реально сложившейся ситуации. Он был уверен, что любое отступление наносит непоправимый удар по его авторитету. Фюрер с какой-то неистовой одержимостью отказывался от любых предложений, и его решимость не могла не восхищать таких, казалась бы, непохожих людей, как Йодль и Рундштедт. Но чего он мог этим добиться? Не более чем временной отсрочки. Разрекламированная победа была оплачена четырьмя годами непрерывных жертв.
Тайный страх, сопутствующий комплексу неполноценности, который охватил Гитлера по отношению к офицерскому корпусу, заставлял его безжалостно отправлять в отставку старых, проверенных генералов, вроде Рундштедта, Штюльпнагеля и Гепнера, особенно когда те пытались настаивать на своем. Он требовал рабского повиновения, которого не требовали даже прусские короли. 19 декабря Гитлер принял отставку Браухича. После этого он вызвал Гальдера и объявил ему, что решил принять на себя командование сухопутными войсками. Браухич, заявил фюрер, не смог реализовать его идеи.
Кроме того, Гитлер обвинил руководство Генерального штаба в том, что оно заранее не позаботилось о зимней одежде. Он словно забыл, что сам утверждал, будто в этом нет никакой необходимости. Армия, сказал Гитлер, слишком консервативна. Совсем иначе обстоят дела с Герингом и его люфтваффе.
Любой может заниматься оперативным планированием, продолжил фюрер. Задача Генерального штаба воспитать армию в духе национал-социализма. Я не знаю ни одного армейского генерала, способного выполнить эту задачу, поэтому решил взять на себя командование армией, заявил фюрер. В соответствии с традицией Гальдер должен был последовать примеру Браухича и объявить об отставке. Но Гальдер решил, что его долг остаться в армии, чтобы, по крайней мере, помешать Гитлеру совершить самые серьезные ошибки.
На следующий день Гудериан попытался объяснить Гитлеру свои трудности, надеясь, что в откровенном разговоре удастся разрешить возникшие недоразумения. Гудериан сказал, что все ключевые посты должны занимать люди, имеющие опыт ведения войны, и что пропасть разделяет тех, кто ведет войну из кабинетов штаба ОКВ и Генерального штаба, и тех, кто командует войсками на фронте. Гитлер ответил, что он не отделяет себя от своего военного окружения.
В результате Гудериан, теоретик и практик танковой войны, человек, которого русские боялись больше, чем кого-либо из командующих танковыми армиями, был отстранен от командования за то, что по собственной инициативе отдал приказ об отступлении от Москвы. В течение какого-то времени он оставался не у дел, а затем его назначили инспектором танковых войск. Гудериан слабак, у которого сдали нервы, говорили в близких Гитлеру кругах.
Сложилась тяжелая атмосфера, вызванная критическим положением, в котором оказались немецкие армии. Эта же атмосфера, только во много раз тяжелее, пронизывала в последние годы жизни Гитлера ставку. Казалось, люди там полностью оторвались от реальности. Гитлер целыми днями не покидал этих катакомб, испытывая страх приближающегося конца и все-таки не теряя надежды, что все еще может измениться к лучшему и ему удастся обмануть судьбу.
На Нюрнбергском процессе Йодль и Варлимонт рассказали о некоторых любопытных особенностях жизни в штабе с его «запретными зонами», с двумя внешними зонами для офицеров ОКВ и внутренней зоной для близкого окружения фюрера. По рассказам Йодля, штаб представлял собой странное сочетание монастыря с концентрационным лагерем: офицеры были в нем гостями, которых с трудом терпели. Не просто, сказал Йодль, было в течение пяти с половиной лет ощущать себя непрошеным гостем.
Варлимонт был особенно потрясен нездоровым образом жизни Гитлера, долгими чаепитиями, иногда заканчивавшимися за полночь. Гитлер мучился бессонницей, однако редко бывал на свежем воздухе, не делал никаких физических упражнений. Офицеры встречались с Гитлером только за столом и во время ежедневных обсуждений положения. В ближний круг офицеры не допускались. Исключение было сделано только для адъютантов. Среди адъютантов особенно выделялся Шмундт, который постепенно стал играть все более важную роль и, наконец, стал генералом.
Здесь, в святая святых Гитлера, огромное влияние имел Мартин Борман. К ближнему кругу относился двоюродный брат любовницы Гитлера, офицер СС, два врача-консультанта, профессор Морель и профессор Брандт, некая темная личность, фрейлейн Манциали, повариха-вегетарианка, и слуги фюрера, один из которых, Хайнц Линге, стал майором в ваффен СС.
В декабре произошли небольшие административные изменения. Два офицера Генерального штаба, генерал-квартирмейстер и генерал по особым поручениям подчинялись теперь напрямую Гитлеру. В целом структура Генерального штаба осталась прежней, но добавился отдел технических специалистов.
Был создан новый отдел, осуществлявший связь между Гитлером и армией, в состав которого входили один генерал и два офицера. Руководство этим отделом было возложено на генерал-майора Буле, который умудрился придать необыкновенную значимость своему отделу. В результате Гитлер увидел в Буле кандидата на должность начальника Генерального штаба.
XIVДекабрь 1941 года стал поворотным моментом не только в жизни Гитлера, но и всей войны в целом. В то время как фюрер отчаянно пытался переломить ход событий, японцы напали на Пёрл-Харбор. Эта новость явилась полнейшей неожиданностью для Генерального штаба. Гитлер и сам не знал о намерениях японцев, хотя Япония заверила его, что станет союзником Германии в случае возникновения осложнений с Соединенными Штатами.
Так началась война Германии с США, о которой Риббентроп сказал, что, даже если начнется война, американцы не смогут вести ее, поскольку никогда не переправят свою армию через Атлантику. Если верить в приметы, то незадолго до Пёрл-Харбора было предзнаменование. Эрнст Удет, генерал авиации, начальник технического управления люфтваффе, застрелился: запущенные им в серию самолеты разваливались в воздухе. Провалившийся проект Удета обошелся рейху в миллионы марок и несколько сотен жизней опытных летчиков.
Вторым предзнаменованием было то, что приблизительно в это же время война достигла стадии деградации. Этого не отрицал даже Кейтель. Партизанская война перекинулась на Балканы, и в первую очередь в Югославию, где поднялись на борьбу и монархисты и коммунисты. 12 декабря Кейтель подписал пресловутый декрет «Ночь и туман» («Nacht und Nebel Erlass»), вероятно названный так потому, что СС проводили аресты, как правило, по ночам. В декрете говорилось, что лиц, представляющих угрозу для «германской безопасности», можно отправлять в немецкие концентрационные лагеря без уведомления их родственников.
