Владимир Хрусталев - Первая мировая. Во главе «Дикой дивизии». Записки Великого князя Михаила Романова
В Гвардии, в корпусе Павла Александровича потери были очень велики, что говорят, можно было избежать. Когда Борис находился в Гвардейском отряде, то в это время был налет германских аэропланов, которые сбросили огромное количество бомб, более ста штук, были убиты лошади Павла А[лександровича], вагон Андрея и еще чей-то, были повреждены. Андрей находится при штабе Хана Нахичеванского. Борис был на наблюдательном пункте у Рауха в то время, когда разыгрывался очень удачный бой. Он там встретился с Дмитрием, который страшно обрадовался этой неожиданной встрече.
Вчера утром мы опять разговаривали. Я ему откровенно сказал, что я здесь изнываю и что когда вскоре буду в Ставке, то намерен просить… (что именно ты знаешь). Я только просил Бориса с своей стороны замолвить об этом слово и, таким образом, подготовить почву; уезжая он мне обещал поговорить с Государем и вообще он отнесся ко мне очень сочувственно… Кроме того, в конце августа будет как раз два года, как я уехал из Гатчины.
Вчера утром Борис сделал смотр казакам и передал от Государя благодарность за их службу. После завтрака он уехал. На этих днях из Ставки он обещал прислать мне условную телеграмму о результатах его разговора. Он меня спрашивал о тебе и где ты сейчас находишься, сказал мне также, что ты его приглашала приехать в Брасово, но что ввиду его частых разъездов он лишен возможности пока приехать, но надеется в сентябре приехать в Брасово, по возвращении с Кавказа. Последние дни у меня ноют ноги и по временам болит под ложечкой; днем это еще полбеды, а вот ночью дело дрянь, потому что я совсем мало сплю, отчасти из-за боли, а, кроме того, здесь климат, по-моему, отвратительный…
Вчера днем я съездил в штаб Кавказской туземной конной дивизии, где раздал часы нескольким более заслуженным нижним чинам… Вчера вечером получил длинное письмо от милого Simpson’a, которое посылаю тебе на прочтение, а также и письмо тебе от Amona (кажется так зовут M-me Simpson)…»[474]
О великом князе Борисе Владимировиче и вообще о великокняжеском семействе Владимировичей в аристократических салонах и на фронте ходили разные слухи. Так, например, в воспоминаниях протопресвитера русской армии и флота Г.И. Шавельского значится:
«Летом 1916 года генерал Алексеев как-то жаловался мне: “Горе мне с этими великими князьями. Вот сидит у нас атаман казачьих войск великий князь Борис Владимирович, – потребовал себе особый поезд для разъездов. Государь приказал дать. У нас каждый вагон на счету, линии все перегружены, движение каждого нового поезда уже затрудняет движение… А он себе разъезжает по фронту. И пусть бы за делом. А то какой толк от его разъездов? Только беспокоит войска. Но что же вы думаете? Мамаша великого князя Мария Павловна, – теперь требует от Государя особого поезда и для Кирилла… Основание-то какое: младший брат имеет особый поезд, а старший не имеет… И Государь пообещал. Но тут я уже решительно воспротивился. С трудом удалось убедить Государя”»[475].
18 (31) августа 1916 г. в ходе общего наступления Юго-Западного фронта 7-й армии Щербачева удалось прорвать позиции австрийской Южной армии на Галицком направлении на Золотую Липу. Попытки группы генерала Р. от Кревеля задержать продвижение 7-й армии были сорваны, и 23 августа (5 сентября) армия Щербачева вновь прорвала фронт противника в долине Нараевки. Однако недостаток тяжелой артиллерии, а также подошедшие германские подкрепления вынудили 7-ю армию остановить продвижение на подступах к Галичу.
Великий князь Михаил Александрович старался не волновать свою супругу чрезвычайными происшествиями на фронте, которые могли стоить ему жизни. О чем он умалчивал в письмах, то содержится в его поденных записях. В дневнике за 23 августа 1916 г. имеется такой эпизод:
«В 7½ мы поехали в Мариамполь в штаб 9-й див[изии], где совещались, а затем нас накормили обедом. Около 9¼ мы уехали и по ошибке не свернули вовремя направо и поехали по Галичской дороге. В результате, проехав 3 в[ерсты] были обстреляны австр[ийской] заставой вдоль шоссе и пришлось удирать задним ходом с пол вер[сты]. Мимо нас просвистело несколько пуль, – я взялся за руль, т. к. лучше умею править»[476].
Война продолжала собирать свою кровавую жатву. Она хотя и стала по преимуществу окопной войной, но потери с обеих сторон были велики. Сохранился любопытный документ. Это краткий отчет о деятельности санитарного поезда № 57 великого князя Михаила Александровича за период с 21 ноября 1914 г. по 1 августа 1916 г. За это время было всего сделано: «Рейсов – 84. Перевезено: офицеров – 662, нижних чинов – 35 709. Сделано верст поездом – 57 119 верст. Сделано перевязок – 10 000»[477].
Здесь уместно отметить, что Международное Общество Красного Креста было установлено в 1862 г. на Женевской конференции для нейтралитета раненых и создания санитарного персонала для ухода за ранеными во время войны. В России с 1867 г. – Общество попечения о раненых и больных воинах, с 1879 г. – Российское общество Красного Креста (РОКК). Августейшей покровительницей РОКК являлась вдовствующая императрица Мария Федоровна. В годы Первой мировой войны во многих странах существовали общества Красного Креста, в задачи которых входило оказание помощи военнопленным, раненым и больным воинам, в мирное время они оказывали помощь пострадавшим от стихийных бедствий и проводили мероприятия по предупреждению заболеваний.
Российский Красный Крест был самой крупной общественной организацией в Российской империи. Денежный капитал РОКК к началу Великой войны составлял 25 млн. руб., недвижимость оценивалась в 35 млн., запасы госпитального имущества – в 18 млн. К середине 1917 г. под флагом Красного Креста работало 136 850 человек, в том числе административный персонал насчитывал 5500 человек; членами РОКК состояли 39 тыс. человек.
На фронтах Первой мировой войны действовало 2255 учреждений РОКК, в том числе 149 госпиталей на 46 тыс. коек, обслуживаемых 2450 врачами, 17 тыс. сестер милосердия, 275 фельдшерами, 100 аптекарями и 50 тыс. санитаров. В его распоряжении находилось 6 плавучих госпиталей, 33 тыс. лошадей и 530 автомобилей. Только в расположении войск Юго-Западного фронта действовало более 400 медицинских учреждений РОКК, в которых с августа 1914 г. по январь 1917 г. была оказана квалифицированная медицинская помощь 1,2 млн. военнослужащих.
В тылу располагалось более 1400 учреждений РОКК, в том числе 736 местных комитетов, 112 общин сестер милосердия, 80 больниц и т. д. Царско-сельское отделение Красного Креста под покровительством Государыни императрицы Александры Федоровны находилось на Леонтьевской ул.
Содержание такой разветвленной системы гуманитарной помощи требовало значительных ассигнований. За время Великой войны, с августа 1914 по июль 1917 гг., было израсходовано 281,9 млн. руб.; из них 180,5 млн. составили правительственные дотации, 18,7 млн. – пожертвования, 12,9 млн. – ссуда Государственного банка под обеспечение принадлежащих РОКК ценных бумаг. Российский Красный Крест оказывал гуманитарную помощь не только военнослужащим действующей армии и военнопленным, но и гражданскому населению, пострадавшему от войны.
Следует отметить, что еще 6 ноября 1914 г. в здании Общины Красного Креста на Леонтьевской улице Царского Села императрица Александра Федоровна с двумя старшими дочерьми, успешно выдержав экзамен, получили Свидетельство на звание Сестры Милосердия. После чего они продолжали работать в Дворцовом лазарете на Госпитальной улице. Еще ранее были организованы санитарные поезда на личные средства Царской семьи, которые доставляли раненых с фронта для лечения в местных госпиталях и лазаретах. Анна Вырубова писала по этому поводу в воспоминаниях:
«Чтобы лучше руководить деятельностью лазаретов, императрица решила лично пройти курс сестер милосердия военного времени с двумя старшими великими княжнами и со мной. Преподавательницей Государыня выбрала княжну Гедройц, женщину-хирурга, заведовавшую дворцовым госпиталем. Два часа в день занимались с ней и для практики поступили рядовыми хирургическими сестрами в лазарет при дворцовом госпитале, и тотчас же приступили к работе – перевязкам, часто тяжело раненных. Стоя за хирургом, Государыня, как каждая операционная сестра, подавала стерилизованные инструменты, вату и бинты, уносила ампутированные ноги и руки, перевязывала гангренозные раны, не гнушалась ничем и стойко вынося запахи и ужасные картины военного госпиталя во время войны. Объясняю себе тем, что она была врожденной сестрой милосердия.
Императрица и дети, наряду с другими сестрами, окончившими курс, получили красные кресты и аттестаты на звание сестер милосердия военного времени. По этому случаю был молебен в церкви общины, после которого императрица и великие княжны подошли во главе сестер получить из руки начальницы красный крест и аттестат. Императрица была очень довольна; возвращаясь обратно в моторе, она радовалась и весело разговаривала»[478].
