Альфред Мэхэн - Роль морских сил в мировой истории
Уже действовали факторы, которые через двадцать лет породили «вооруженный нейтралитет» Балтийских государств, направленный против британских претензий на господство в морях. Обладанию безграничной мощью, чем, собственно, и была в то время морская сила Англии, редко сопутствует искреннее уважение к правам других. При отсутствии соперников в океане Англии удобно было полагать, что имущество, подлежащее конфискации, перевозится на нейтральных судах, и англичане подвергали их не только неприятным досмотрам, но и наносили ущерб торговле нейтральных стран. Все было так же, как во время войны, когда устанавливалась блокада французских портов. Разумеется, нейтралы возмущались подобными домогательствами, но 1761 год был не тем временем, когда следовало протестовать при помощи оружия, а Испания больше всех других стран рисковала быть вовлеченной в войну. В то время Англия располагала 120 линейными кораблями действующего флота, помимо кораблей, находившихся в резерве. Действующий флот был укомплектован 70 тысячами моряков, закаленных пятью годами беспрерывных войн и упоенных победами. Французский флот, насчитывавший в 1758 году 77 линейных кораблей, лишился в 1759 году 27 кораблей, ставших трофеями англичан, кроме уничтоженных 8 кораблей и множества плененных фрегатов. В действительности, как видно по признаниям самих французов, их флот пострадал коренным образом. Испанцы имели около 50 кораблей, экипажи которых если и не отличались от тех, что были в прежние или последующие времена, то, видимо, менее всего отвечали требованиям боеспособности. На слабость Испанской империи из-за отсутствия эффективного флота уже указывалось прежде. Нейтралитет, хотя и нарушавшийся временами, давал ей большую выгоду, позволяя восстановить финансы и торговлю страны, а также мобилизовать ее внутренние ресурсы. Но страна нуждалась в более длительном периоде сохранения нейтралитета. Тем не менее испанский король, под влиянием родственных чувств и неприязни к Англии, позволил повести себя на поводу коварному Шуазелю. 15 августа 1761 года был подписан Семейный договор между двумя коронами. Этот договор, к которому должен был присоединиться также неаполитанский король (Королевства обеих Сицилий. – Ред.), гарантировал сохранение владений обоих королевств всей их мощью. Это само по себе было значительным предприятием, но секретная статья предусматривала еще то, что Испания должна была 1 мая 1762 года объявить войну Англии, если к тому времени не будет заключен мир с Францией. Результаты переговоров подобного рода не могли сохраняться в тайне. Питт получил достаточно сведений, чтобы убедиться во враждебных намерениях Испании. Со своей обычной надменной решимостью он решил предупредить ее объявлением войны самой Англией, но настроения против него в советах нового короля были чрезвычайно сильны. Не сумев обеспечить себе поддержку всего министерства, он ушел 5 октября 1761 года в отставку. Его предвидение быстро сбылось. Испания старалась демонстрировать добрую волю лишь до того, пока не прибыли корабли, груженные золотом Америки, в котором так нуждались испанцы для ведения войны. 21 сентября флотилия галеонов благополучно встала на якорь в Кадисе. 2 ноября британский посол сообщил своему правительству, что «два корабля благополучно прибыли с чрезвычайно ценными грузами из Вест-Индии. Так что все богатство, ожидавшееся из Испанской Америки, теперь находится в полной безопасности в коренной Испании». В той же депеше он сообщает о поразительной перемене в способе изъясняться испанского министра и высокомерных выражениях, которые он употребляет[99]. Претензии и обиды Испании выражались властным тоном, и конфликт рос так быстро, что даже новый английский кабинет министров, горячо желавший мира, отозвал своего посла до конца года и 4 января 1762 года объявил Испании войну. Таким образом, кабинет министров принял политику Питта, но сделал это слишком поздно, чтобы извлечь пользу, на которую эта политика была рассчитана.
Однако никакое промедление со стороны Англии не могло изменить существенное неравенство между двумя странами в силах и готовности к войне. Преемник Питта в основном принял разработанные своим предшественником планы и осуществил их с такой быстротой, какую позволяла готовность английского флота. 5 марта Покок, вернувшийся из Ост-Индии, отбыл из Портсмута, сопровождая колонну транспортов, для осуществления военной операции против Гаваны. В Вест-Индии его эскадра усилилась за счет кораблей в этом регионе, так что под его командованием оказалось 19 линейных кораблей (помимо малых судов) и 10 тысяч солдат.
В предыдущем январе флот Вест-Индии под командованием хорошо известного Роднея взаимодействовал с сухопутными силами в операциях по взятию Мартиники, жемчужины и оплота французских островов, а также центра широкой каперской активности. Говорят, что в ходе этой войны в морях Вест-Индии французами было захвачено 1400 английских торговых кораблей. Главным портом каперов был Фор-Рояль на Мартинике. С падением этой важной морской базы пришла в упадок также и вся каперская система, опиравшаяся на нее. Мартинику блокировали 12 февраля. За падением этого главного коммерческого и военного центра немедленно последовала капитуляция более мелких островов, Гренады, Сент-Люсии и Сент-Винсента. Благодаря этим приобретениям обезопасили себя от нападений противника английские колонии в Антигуа, Сент– Китсе и Невисе, а также торговые корабли в этом регионе. Английская торговля получила большой стимул, во владение англичан перешли Наветренные острова Малых Антильских островов.
27 мая эскадра адмирала Покока соединилась у мыса Сент-Николас (Моль-Сен-Никола, северо-запад острова Гаити. – Ред.) с подкреплениями из Вест-Индии. Так как все сроки уже вышли, адмирал повел свой объединенный флот через старый Багамский пролив (вдоль северо-восточного берега Кубы) вместо того, чтобы пройти обычным курсом вокруг южного побережья Кубы. Это справедливо считалось тогда большим достижением и прошло без неприятностей. Разведочные и промерные суда шли первыми, за ними следовали фрегаты. На отмелях поставили на якорь лодки или шлюпки, призванные день и ночь подавать тщательно оговоренные сигналы.
В хороших погодных условиях эскадра совершила переход в течение недели и появилась перед Гаваной. Подробности операций по захвату города не приводятся. После сорокадневной осады 30 июля был взят форт Моро, а весь город сдался 10 августа. Испанцы не только потеряли город и порт, но также 12 линейных кораблей и, кроме того, 3 миллиона фунтов стерлингов в деньгах и товарах, принадлежавших испанскому королю. Значение Гаваны не измерялось одними лишь масштабами города или его географическим положением в центре большой и хорошо возделанной территории. Оно определялось также портом, выходившим на единственный морской путь, по которому в то время могли доставляться из Мексиканского залива в Европу сокровища и ходить корабли. Из-за того, что Гавана попала в распоряжение противника, возникла необходимость собирать корабли в Картахене и выходить оттуда, преодолевая пассаты. Это всегда было трудной задачей, предполагавшей длительное пребывание кораблей в море, где они подвергались опасности захвата английскими крейсерами. Даже атака на Центрально-Американский (Панамский) перешеек не нанесла бы столь тяжелого удара по Испании. Такой важный результат мог быть достигнут лишь страной, уверенной в способности контролировать пути сообщения благодаря своей морской силе, которой всецело следует приписать счастливый исход экспедиции. Значение этой силы красноречиво продемонстрировано также своевременной доставкой 4 тысяч американских войск для усиления рядов англичан, понесших большие потери из-за боевых действий и лихорадки. Говорят, что, когда город пал, в строю осталось лишь 2500 военнослужащих.
В то время как в Вест-Индии ощущались дальний радиус действия и энергия морской силы Англии, происходила ее дальнейшая активизации в Португалии и на Дальнем Востоке. Союзные короны вначале пригласили Португалию присоединиться к альянсу против тех, которых они называли «тиранами морей», напомнив Лиссабону, как английская монополия на португальскую торговлю выкачивала из страны золото, и указав на преднамеренное нарушение ее нейтралитета эскадрой Боскавена. Португальский министр того времени прекрасно знал и остро переживал все это. Но, хотя приглашение сопровождалось ясным предупреждением, что Португалии не позволят сохранить нейтралитет без ее собственных усилий по его поддержанию, министр здраво рассудил, что его стране следовало больше бояться Англии и ее флота, чем испанской армии. Союзники объявили войну Португалии и вторглись на ее территорию. Некоторое время им сопутствовал успех, но «тираны морей» откликнулись на призыв Португалии о помощи, послали эскадру и высадили в Лиссабоне 8 тысяч солдат, которые отбросили испанцев к границе и даже перенесли военные действия на территорию самой Испании.
