Григорий Василенко - Найти и обезвредить
Сергей встал.
— Спасибо… Теперь можно мне задать вопрос? Они действительно стали вашими — те люди из группы Худякова и Плошина, которых побил Чернышов?
— Вопросы тебе еще рано задавать. Ты же на фронте, кажется, был в разведке? А Худяков, Плошин — обычные бандиты…
Сергей вдруг отрешенно посмотрел прямо перед собой, словно рассуждая вслух:
— Они-то меня примут… Вот только Чернышов…
— Что Чернышов?
— Да, так… Давайте задание, товарищ капитан!
Прозоров обернулся к Нине:
— У вас есть фотокарточка сына?
Сергей достал ее из кармана. Капитан оторвал от фотоснимка уголок, а фото вернул Сергею.
— Эта фотокарточка должна всегда быть при тебе. Если кто спросит — давно ли видел своего ребенка, ты ответь, что каждый день смотришь на фотокарточку. И покажи ее. Тот, кто спросит, — наш человек.
Через два дня Сергей был в банде…
Вечером Мария столкнулась с Ниной:
— Случаем, не подослали твоего Сергея в отряд? — и глаза ее зло сверкнули.
Узнав об этом, капитан сказал Неженцу: «Видно, плохи у Сергея дела». И попросил Анатолия рассказать в присутствии Александрова о том, что капитан, сидя в засаде, видел, как Чернышов приходил домой, но трогать его не стал.
— А если у меня спросят: почему не ухлопал гада?
— Ответишь: капитан хочет с ним поговорить с глазу на глаз.
* * *— Так ты от Марии? — спросил Чернышов у Сергея.
— Да.
— Тогда потерпи! — и ударил Сергея рукояткой нагана по голове.
Чернышов с Чаплыгиным били его ногами. У Чаплыгина это получалось лучше — у фашистов он был заплечных дел мастером. А потом ушли, оставив возле Сергея часового. На другой день опять били: «Кто тебя подослал?» Сергей говорил что-то невнятное разбитыми губами.
— Громче!
— Меня Мария прислала…
— Громче!
Сергея привязали к столбу. Чернышов достал пистолет:
— Что скажешь в последнюю минуту?
— Передай тетке Марии, что она самая последняя сука! Так и передай…
Чернышов подозвал Чаплыгина:
— Развязать. И держать под охраной!
…Этот рассказ Сапронова капитан слушал вместе с майором Ярцевым, который в очередной раз прибыл из Краснодара.
— Что-то вы не доработали с Сергеем Ефременко, — сказал Ярцев. — Какие у него были взаимоотношения с Чернышовым при немцах?
— Точно не знаю, но в ту пору Чернышов хотел его за что-то арестовать, но помешала Мария…
— Здесь, видно, собака и зарыта! Чернышов сейчас не проверяет Сергея, он просто по-бандитски мстит ему за прошлое.
Когда Ярцев уехал, одобрив план разгрома банды Чернышова, составленный Прозоровым, в дверь к капитану постучали. Пришел Неженец, который передал просьбу Сапронова о неотложной встрече с капитаном.
— Зови!
— Забыл, товарищ капитан, об одном разговоре с Чернышовым вам рассказать. — Сапронов смущенно топтался на месте, одетый уже по-походному. — Чернышов спросил как-то: «Правда ли, что капитан сидел в засаде возле моего дома, когда я к жене приходил?» Да, ответил я, бойцы, говорят, ругали его за то, что он не взял тебя на мушку. А капитан будто ответил, что ему, мол, надо сперва с Чернышовым поговорить с глазу на глаз… Чернышов сказал мне зло: «Разговор он будет вести со мной тогда, когда я его на дереве повешу!» Я Чернышову ответил: сделаешь это — всем нашим семьям крышка. Чернышов задумался: «Может, ты и прав…»
Прозоров пожал руку Сапронову:
— Молодец, что вспомнил об этом разговоре!
Когда Сапронов ушел, капитан сказал Неженцу:
— Очень хорошо, что Сапронов не рассказал об этом разговоре с Чернышовым при Ярцеве! Ярцев запретил бы мне идти с Чернышовым на встречу…
Неженец удивленно глянул на капитана:
— Вы в самом деле собираетесь это делать?
Прозоров пожал плечами.
…Утром капитан с Катричем выехали верхом к развалинам бывшего монастыря, откуда хорошо просматривалась Будкова щель, Капитан, заметив в бинокль группу людей в районе этой щели, передал Катричу свой маузер.
— Ждите меня здесь…
Прозоров пересек долину и въехал в лес. Тут же к нему бросились вооруженные люди:
— Руки!
— Зачем руки? Вас трое, а я один и без оружия…
— Руки!!!
Капитан поднял руки, его обыскали. Приказали слезть с лошади.
— Куда идешь?
— К вам…
— Зачем?
— Это я скажу только Семену Анатольевичу…
Бандиты переглянулись: Семен Анатольевич — это Чернышов. Кто знает, что это за человек, которому известен их начальник?
— Завяжи ему глаза!
Рябой бандит завязал глаза капитану грязной тряпкой.
— Пошли…
Шли долго. Наконец капитана толкнули в спину: «Садись!» — и развязали глаза… Капитан увидел небольшую поляну, от нее шел вверх крутой склон, густо поросший можжевельником. Рядом — те же три бандита.
— А где же Чернышов?
— Много знать хочешь!
— Я же просил…
— Тебе говорят — не гавкай!
Бандиты вдруг зашевелились. К ним подходил высокий и плотный человек лет пятидесяти пяти, одетый в новую фуфайку, подпоясанную немецким офицерским ремнем. На груди — бинокль, за поясом пистолет ТТ… Человек сел напротив капитана, глянул на него сурово:
— Ко мне?
— Вы Чернышов?
Человек оглянулся на бандитов, которые жадно прислушивались к их разговору, скомандовал:
— Айда по местам! — Затем капитану: — Да. Я — Чернышов, а с кем имею честь?
— Я — капитан госбезопасности Прозоров.
Чернышова словно током ударило, кулаки сжимались и разжимались, а потом правая рука легла на ТТ.
— Думаю, господин Чернышов, мы будем вести разговор спокойно…
Глаза Чернышова потемнели.
— Допустим… Слушаю вас… Пардон, один вопрос — откуда вы знаете, что я именно здесь, в Будковой щели?
— Это знает каждый станичник…
— Оставим это… Что хотите от меня?
— Буду краток. Во-первых, вы должны перестать убивать и грабить. Во-вторых, не прошу, а требую, чтобы вы со своей группой сдались подобру-поздорову…
— А если — нет? А если я вас не отпущу?
— Тогда придет батальон, поднимет все вверх дном, а на обратном пути не оставит в станице ни одной вашей семьи, которые сейчас живут спокойно…
— Я сдамся, а вечером вы нас расстреляете?
— Давайте серьезно… Вы — умный человек, я давно хотел с вами встретиться и поговорить. Фашист сюда не вернется, вы это знаете. В лесу долго продержаться невозможно — рано или поздно вас выловят, но мера наказания тогда будет более суровой.
Чернышов сцепил руки на коленях, сгорбился:
— Не договоримся мы с вами! Нет у нас общего языка… И давно его нет. С той поры, как вы свой «новый мир» строить начали… Вы — чекист, а я — казачий офицер. Вы — красный, а я — белый. Так что мы — враги.
— Но вы командир, а это значит, что вы должны думать и о своих подчиненных…
— Ну, это уже не ваше дело! Мои подчиненные тоже бывшие жандармы, полицаи… Повторяю, мы — враги, а здесь выход один: кто кого!
Чернышов сидел все в той же позе, сцепив руки на коленях.
— Один момент… Хотел бы я спросить у вас — что вы сделали с русским земледельцем? В кого вы его превратили? В колхозника? Пока был на Руси земледелец, была Россия. С хлебом, с верой… Вы наказали тех, кто хотел работать и умел работать!
— Не будем, господин Чернышов, вдаваться в теорию, а также — в историю. Я же не собираюсь припоминать сейчас то, что вы оставили после себя в банде Ющенко, по пятам которой шел чекист Ярцев…
Чернышов оживился:
— А что Ярцев — жив?
— Ну, это вы у него самого можете спросить… Да, я вас понимаю — сдаваться вам лично не с руки. Слишком много вы пролили крови… Но имеете ли вы право существовать — исторически?
— Да, имею. Точно так же, как и вы, которые живут под лозунгами хамства, равенства и однообразия.
— Это — не ваши слова, мы их уже слышали… Один вопрос. Вы — казачий офицер, и вы — начальник фашистской полиции, сейчас — главарь банды. Не кажется ли вам, что вы себя давно уже… изжили? Нет у вас Родины! И не пытайтесь говорить от имени русского интеллигента!..
— Слушай, капитан! Я знаю ту меру наказания, которую мне определит ваш военный трибунал… Я никогда не сдамся — дураков нет! Не жди от меня повинной!
Чернышов опять принял свой обычный нагловатый вид:
— Мы можем, капитан, позволить себе роскошь быть благородными на пять минут. Всего на пять минут! Столько времени нам отмерила история!.. Иди с богом! Но больше мне на глаза не попадайся! Мы с тобой квиты — ты меня один раз не убил, сегодня я тебе жизнь дарю. Но не думаю, что твои чекисты, узнав об этом, пожалуют тебя. Никогда ты им не объяснишь — почему это я не повесил тебя на этом роскошном дубе?
