Елена Ильина - Исцеление для неисцелимых: Эпистолярный диалог Льва Шестова и Макса Эйтингона
<…>
* Полностью (с мелкими неточностями) приведено в кн. Барановой-Шестовой, I: 262-63. Поскольку письмо второй своей стороной вклеено в альбом и ее невозможно прочитать (см. об этом во вступительной статье), восстанавливается по кн. Барановой-Шестовой.
1. О поездке Шестова в конце июня (или начале июля) 1923 г. в Германию, приезде 20 июля в Берлин, где он остановился в доме Эйтингонов и пробыл там до 15 августа, см. в кн. Барановой-Шестовой, I: 255.
2. Как на пути из Парижа в Берлин, так и возвращаясь обратно, Шестов останавливался в Висбадене (Gartenstraße, 20), где жила его мать, Анна Григорьевна Шварцман (урожд. Шрейбер; 1845–1934).
3. Речь идет о литературно-философских декадах, которые организовал в своем поместье в Понтиньи известный французский поэт и мыслитель Поль Дежарден (Paul Dejardins) (1859–1940). См.: Paul Desjardins et les Décades de Pontigny: Études, témoignages et documents inédits / Présentés par Anne Heurgon-Desjardins; Préface d’André Maurois. Paris: Presses universitaires de France, 1964; об участии в этих декадах Шестова см.: Баранова-Шестова, I: 260–64. Декада, о которой идет речь в этом письме, проходила с 23 августа по 2 сентября 1923 г.
4. Генрих Манн (Heinrich Mann) (1871–1950), немецкий писатель; Райнер Мария Рильке (Rainer Maria Rilke) (1875–1926), немецкоязычный поэт, прозаик, эссеист; Рудольф Каснер (Rudolf Kassner) (1873–1959), австрийский писатель и философ.
5. Шарль дю Бос (Charles Du Bos) (1882–1939), французский эссеист и литературный критик; Андре Жид(André Gide) (1869–1951), французский писатель, лауреат Нобелевской премии по литературе (1947).
6. Перевод чеховской Скучной истории на французский язык (Une banale histoire) выполнил Denis Roche; книга, включающая, помимо нее, и другие рассказы писателя, вышла в 1923 г. в парижском издательстве Librairie Plon.
7. Баранова-Шестова, по-видимому, не сумела разобрать это место в письме и заменила его отточием (I: 263).
8. В это время Эйтингоны находились во Франции, и письмо Шестова, скорей всего, было отправлено по адресу сестры Мирры Яковлевны Елизаветы (в замуж. Райгородская), которая жила в Ivry-sur-Seine, юго-восточном пригороде Парижа (47, rue du Parc), см. адресованное туда же письмо З. Фрейда Эйтингону, датированное 11 сентября 1923 г., и ответ последнего от 15 сентября, на котором указан адрес Райгородских (Freud – Eitingon, pp. 336–37). После этого Эйтингоны отправились в Биарриц, см. след. письмо.
9. А.М. Ремизов был на протяжении многих лет одним из ближайших друзей Шестова, что отразилось в переписке между ними, см.: Переписка Шестова с Ремизовым. Изучение вопроса о биографических и интеллектуально-творческих связях Ремизова и Шестова предпринято в статьях: А.А. Данилевский, “А.М. Ремизов и Лев Шестов (статья первая)”, Пути развития русской литературы: Ученые записки Тартуского университета, 1990, вып. 883 (Труды по русской и славянской филологии), сс. 139–56; Л. Колобаева, “«Право на субъективность»: Алексей Ремизов и Лев Шестов”, Вопросы литературы, 1994, № 5, сс. 44–76. С другой стороны, Ремизов по Берлину был знаком с Эйтингонами, возможно, через Ловцких – сестру Шестова Фаню Исааковну и ее мужа Германа Леопольдовича; см. в письме Ремизова Шестову от 8 апреля 1923 г., где он упоминает о посещении дома Эйтингона (Переписка Шестова с Ремизовым, Русская литература, 1993, № 3, c. 112); см. к этому еще в письме М. Гершензона Шестову от 16 июня 1924 г.: ведя речь о Вяч. Иванове, которому удалось добиться бессрочной командировки за границу, Гершензон пишет:
Вчера он читал у меня свое последнее стихотворное произведение, род трагикомедии; много таланта, главное – восхитительные стихи. Заставь его прочитать эту вещь у д<окто>ра Эйтингона, как в прошлом году Ремизов читал своего Петьку (Гершензон, Письма Шестову, с. 300).
В Национальной библиотеке Израиля хранятся два номера журнала Версты (из личной библиотеки Эйтингона) с дарственными надписями Шестова и Ремизова (см. фото №№ 14 и 14a):
– на № 1, 1926 г.:
Максу Ефимовичу Эйтингону
Первая и, боюсь, последняя
по пути ВЕРСТА
Алексей Ремизов
20.9.26
Paris
Дорогому Максу Ефимовичу
Эйтингону на добрую память
от Л. Шестова
– на № 2, от 1927 г.:
Дорогому Максу Ефимовичу Эйтингону на память от Л. Шестова
Максу Ефимовичу Эйтингону
В свободный весенний теплый день (der fruhling kommt!)
бумага подгуляла
с расплывом
Апокалипсис Розанова
или чтобы камин горел
Алексей Ремизов
7.2.27
Paris
Письма, о которых ведет речь Шестов, по всей видимости, не сохранились – по крайней мере, они отсутствуют в упомянутой выше публикации их переписки: по времени написания эти письма должны были бы располагаться между письмом Ремизова от 16 июня 1923 г. (№ 109), в котором еще ничего не говорится о желании покинуть Берлин, и письмом от 25 октября 1923 г. (№ 110), где он пишет о том, что из-за отсутствия визы для жены (сам он таковую получил от Н.К. Рериха) они выехать не могут, и отчаянно просит помощи Шестова (Русская литература, 1993, № 3, сс. 120-21).
Наконец, следует упомянуть тот факт, что Эйтингон являлся членом знаменитой Обезьяньей палаты Ремизова, см.: Е.Р. Обатнина. Царь Асыка и его подданные. Обезьянья Великая и Вольная Палата А.М. Ремизова в лицах и документах. СПб.: Изд-во Ивана Лимбаха, 2001, с. 367.
2
ШЕСТОВ – ЭЙТИНГОНУ
2. X.<19>23
Vichy
Rue du Rocher. Villa du Rocher
Дорогой Макс Ефимович!
Ваше письмо из Биар<р>ица (вместе с письмом Рахманинова) я получил здесь, в Виши. [1] Очень мы с А<нной> Е<леазаровной> [2] порадовались и за Вас и за Мирру Яковлевну, что Вы так хорошо устроились. И мы пока пожаловаться не можем. До сих пор погода в общем была чудесная. Благодаря же тому, что сезон кончается – цены здесь сравнительно невысокие. Мы платим за чудесную комнату, которая в сезон шла в 40 фр<анков>, всего 6 франков в сутки. Кажется, что лечение и на А<нну> Е<леазаровну> и на меня производит хорошее действие. Рассчитываем, если погода позволит, прожить здесь числа до 10, 12, а потом – в Париж, где надеемся с Вами встретиться. А как дальше у Вас будет? Какие вести из Германии? Можно Вам будет в Берлин ехать? [3]
Очень жаль Фрейда. Раз решились делать безотлагательно вторую операцию – значит дело серьезное. И операция такая мучительная! [4]
От Рахманинова все вести не утешительные. Он пишет, что найти американца, который бы взял на себя заботу об Ариадне [5] он не может, и почему посылает от себя 500 фр<анков> единовременно, и это все, что он может для А<риадны> сделать.
Получил письмо и от Ремизова. Элиасберг дал ему денег (30 дол<ларов>), [6] и он начал хлопотать о выезде. Хлопоты очень сложные – когда ему удастся выехать, он и сам не знает. Надеюсь, что все-таки к 15 октябрю и он попадет в Париж.
Всего Вам доброго. А<нна> Е<леазаровна> и я шлем Вам и Мирре Яковлевне сердечный привет. Крепко жму Вашу руку.
Ваш Шестов
1. Из Понтиньи (см. прим. 3 к предыд. письму) Шестов, как пишет Н. Баранова-Шестова,
вернулся в Париж и оттуда поехал в Виши, где встретился с Анной Ел<еазаровной>. Они пробыли там недели три и возвратились в Париж вместе (I: 299).
2. Анна Елеазаровна Березовская (1870–1962), врач; жена Шестова. Женившись в 1897 г. на православной христианке, еврей Шестов был вынужден скрывать этот факт от своих родителей, и основную часть времени до эмиграции супруги провели за границей. Хорошо знавшая Березовскую Аделаида Герцык так описывала ее в письме к своей сестре Евгении (описание относится к 1909 г.):
…лет 38, русское акушерское лицо, молчащая, но все знающая, что интересно ему (и о Мережковских, и о декадентах), гладко причесанная, с затвердело-розовым лицом (Евгения Герцык. Воспоминания. Paris: YMCA-Press, 1973, сс. 105-06).
И далее Е. Герцык, уже от себя, рассказывает о переживаемой Шестовым в то время, когда он встретил Анну Елеазаровну, внутренней катастрофе:
Он <Шестов> скитался один по Италии. В каком-то городке настигла его русская студенческая экскурсия. Разговорились в ресторане, и он, как прибывший ранее, в течение двух дней служил ей чичероне. Какая-то трагическая черта в его лице поразила курсистку-медичку, и когда ее товарищи двинулись дальше, она осталась сиделкой, поддержкой никому не известного молодого еврея. Вероятно, тогда она и вправду уберегла Льва Исааковича, но может быть и позже не раз ее спокойствие, трезвость, самоотвержение служили ему опорой. Вот какая была эта Анна Елеазаровна с затвердело-розовым лицом! (там же, с. 106).
В дальнейшем в данной публикации везде используется имя А. Шестова, которое признавала и которым подписывалась сама Анна Елеазаровна.
3. Эйтингоны в это время уже, по-видимому, находились в Биаррице, см. письмо М.Е. Фрейду, датированное 29 сентября 1923 г. из Биаррица (Freud-Etitingon, p. 339). После Биаррица они вернулись в Париж, где М.Я. осталась у сестры, а М.Е. отправился в Берлин, см. письмо 3, от 9 ноября 1923 г. По существу, всю зиму и начало весны 1923-24 гг. они провели на итальянской Ривьере, в курортном городке Оспедалетти (регион Литургия), что было связано с лечением Макса Ефимовича от невралгии – паралича лицевого нерва (facial nerve paralysis), см. об этом в его письмах Фрейду от 6, 18, 31 января и 9 марта и в письме Фрейда к нему от 15 января и 7 февраля 1924 г. (Freud-Etitingon, ss. 343-50), а также письма Шестова и А. Шестовой Эйтингону в Италию (по этим письмам, в частности, можно определить примерное время возвращения Эйтингонов в Берлин: это случилось между 3 и 29 апреля 1924 г., см. письма А. Шестовой (письмо 8) и Фрейда (Freud-Etitingon, рр. 352-53), одинаково датированные 3 апреля и адресованные в Италию, и письмо Эйтингона Фрейду от 29 апреля, отправленное уже из Берлина (Freud-Etitingon, рр. 353-54)).
