Альфред Мэхэн - Влияние морской силы на историю
Это покровительство во время войны должно осуществляться военным флотом. Необходимость последнего, в узком смысле слова, вытекает поэтому из существования торгового флота и исчезает вместе с ним, за исключением того случая, когда нация имеет наступательные стремления и содержит флот исключительно как военное учреждение.
Поскольку Соединенные Штаты не имеют теперь наступательных целей, а коммерческая морская деятельность их почти исчезла, то логическим следствием этого явился упадок военного флота и недостаток интереса к нему. Когда по какой-либо причине морская торговля снова окажется выгодной, интересы торгового судоходства обеспечат воссоздание военного флота. Возможно также, что когда проект канала через Центрально-Американский перешеек приблизится к окончательному осуществлению, то агрессивные побуждения сделаются достаточно сильными, чтобы привести к тому же результату. Это, однако, сомнительно, потому что мирная любостяжательная нация – недальновидна, а дальновидность необходима для надлежащей военной подготовки, особенно в наши дни.
Когда нация с ее вооруженным и невооруженным флотами отдаляется от своих берегов, то неизбежно является необходимость в пунктах, которые ее суда могли бы использовать для мирной торговли, в качестве убежища от опасностей и для снабжения себя припасами. В настоящее время дружественные, хотя и иностранные, порты найдутся по всему свету, и в мирное время они дают достаточное убежище и защиту. Это, однако, не всегда было так. В прежние времена купец-мореход, искавший торговых сношении с новыми и неисследованными областями, делал свои приобретения, рискуя тем, что недоверчивые или враждебные страны лишат его жизни или свободы, и собирание полного и выгодного фрахта часто было сопряжено для него с большими проволочками. Поэтому он, естественно, стремился добром или силой получить на дальнем конце своего торгового пути одну или несколько станций, где он или его агенты могли бы чувствовать себя в безопасности, где корабли его могли бы найти убежище и где возможно было бы постоянно собирать производимые в стране товары, в ожидании отечественного флота, который перевозил бы последние на родину. Поскольку эти ранние путешествия были столь же выгодны, сколь и рискованны, то подобные станции, естественно, стали учреждаться все чаще и, разрастаясь, превращались в колонии, развитие и успех которых зависели от политического гения и политики, основавших их наций и которые сыграли большую роль в истории, особенно в морской истории мира. Не все колонии родились и развились так просто, как это было описано выше. Многие были задуманы и основаны исключительно с политическими целями правителями народов, а не частными лицами; но торговая станция, с ее последующим развитием, – плод деятельности искавшего коммерческих выгод авантюриста, – по своей сущности и причинам, вызвавшим ее основание, есть то же самое, что и колония, тщательно организованная и получившая королевскую хартию. В обоих случаях метрополия, ища новых выходов для своей торговой деятельности, новой сферы действий для флота, новой области приложения рабочих рук, большего комфорта и богатства, создавала себе опорный пункт на иностранной почве.
Однако далеко не все нужды коммерции удовлетворялись обеспечением безопасной гавани на дальнем конце торгового пути. Путешествия были продолжительны и опасны, моря часто бороздили неприятельские суда. В дни наиболее деятельной колонизации на море господствовало беззаконие, самая память о котором теперь исчезла, и периоды мирных отношении между морскими нациями были тогда коротки и редки. Таким образом возникла потребность в промежуточных станциях на путях, подобных мысу Доброй Надежды, о. Св. Елены и о. Св. Маврикия, служивших первоначально не для торговли, а для обороны и вообще военных действий; потребовались также посты, подобные Гибралтару, Мальте, Луисбургу, при входе в залив Св. Лаврентия, – посты, значение которых было главным образом стратегическое, хотя и не обязательно только такое. Колонии и колониальные посты были, по своему характеру, то военными, то коммерческими, и лишь отдельные из них, как например Нью-Йорк, имели одинаково важное значение с обеих точек зрения.
В этих трех факторах – 1) в производстве, порождающем необходимость в обмене продуктов, 2) в торговом флоте, который осуществляет этот обмен, и 3) в колониях, которые расширяют, облегчают и обеспечивают безопасность операций торгового флота, – надо искать ключ ко многому в истории и политике наций, граничащих с морем. Политика изменялась как с духом века, так и с характером и проницательностью правителей; но история прибрежных наций определялась не столько ловкостью и предусмотрительностью правительств, сколько условиями положения, протяжения и очертаний береговой линии, численностью и характером народа, т. е. вообще тем, что называется естественными условиями.
Должно, однако, допустить, как будет видно из дальнейшего, что мудрые и неразумные деяния отдельных личностей имели в известные периоды большое влияние на рост морской силы, в широком смысле слова, который обнимает не только мощь военного флота, владеющего морем или частью его силою оружия, но также и мирную торговлю и судоходство, из которых возникает естественным путем военный флот и которые являются для него прочной опорой.
Перечислим главные условия, влияющие на морское могущество наций: I. Географическое положение. II. Физическая организация (conformation), включая сюда естественную производительность и климат. III. Величина территории. IV. Численность населения. V. Характер народа. VI. Характер правительства, включая в эту рубрику и национальные учреждения.
I. Географическое положение. Здесь прежде всего можно указать, что если государство расположено так, что оно не принуждено ни защищать себя со стороны суши, ни искать расширения территории путем сухопутных действий, то уже по самому единству своей цели, направленной на море, оно имеет преимущество сравнительно с государством, одна из границ которого континентальна. Таково и было преимущество Англии как морской державы перед Францией и Голландией. Могущество последней было быстро подорвано необходимостью содержать большую армию и вести дорогостоящие войны для сохранения своей независимости, а политика Франции постоянно отвлекалась от моря – иногда мудро, иногда в высшей степени глупо – проектами континентальных приобретений. Эти военные усилия истощали ее богатство, тогда как более мудрое и настойчивое использование ее географического положения увеличивало бы его.
Географическое положение страны может способствовать либо концентрации, либо рассредоточению морских сил. В этом отношении Британские острова опять-таки имеют преимущество перед Францией. Положение Франции, соприкасающейся и с Средиземным морем, и с океаном, хотя и имеет свои выгоды, в целом представляет источник слабости ее на море. Восточный и западный французские флоты были способны соединиться только после прохода через Гибралтарский пролив, что часто было сопряжено с риском потерь, а иногда и с самыми потерями. Положение Соединенных Штатов, омываемых двумя океанами, было бы источником либо большой слабости, либо огромных расходов, если бы они вели большую морскую торговлю в обоих океанах.
Создав огромную колониальную империю. Англия в значительной мере пожертвовала преимуществом концентрации своих сил вокруг собственных берегов; но жертва была принесена мудро, ибо выгоды превысили потери, как это доказали результаты. С ростом ее колониальной системы увеличивались и ее военные флоты, но ее торговое судоходство и богатство росли еще быстрее. Все же, употребляя сильное выражение одного французского автора, в войнах Американской революции и Французской республики и империи «Англия, несмотря на огромное развитие ее военного флота, казалось, среди богатств всегда испытывала затруднения бедности». Могущество Англии было достаточно для поддержания деятельности ее сердца и членов; между тем одинаково обширная колониальная империя Испании, вследствие ее морской слабости, представляла множество пунктов для серьезного ее уязвления.
Географическое положение страны может не только благоприятствовать концентрации ее сил, но и придавать ей дополнительное стратегическое преимущество, заключающееся в центральном положении и наличии хороших баз для враждебных операций против ее вероятных врагов. Таково, в частности, положение Англии. Одной стороной она обращена к Голландии и к северным державам, другой – к Франции и Атлантике. Если ей угрожала коалиция между Францией и морскими державами Северного моря и Балтики, как это иногда бывало, ее флоты в Доунсе и в Канале и даже близ Бреста занимали внутренние позиции и таким образом были способны противопоставить свои объединенные силы любому из неприятелей, пытавшемуся пройти через Канал для соединения со своим союзником. Кроме того природа дала Англии лучшие порты и безопаснейшие для подхода к ним берега. Прежде это было весьма серьезным моментом плавания через Канал, но с недавнего времени пар и улучшение гаваней уменьшили невыгодность положения Франции. В дни парусных судов английский флот оперировал против Бреста, базируясь на Торбэй и Плимут. План, в сущности, сводился к следующему: при восточном, или умеренном, ветре блокирующий флот сохранял свое положение без затруднений; но при западных штормах, особенно когда они были сильны, английский флот уходил к своим портам, зная, что французский флот не мог выйти в море до перемены ветра, которая равным образом позволит и ему возвратиться к месту его стоянки.
