Михаил Толкач - На сопках Маньчжурии
— Выпивают вместе. А Ступа нелюдим. Где их интерес?
— Ну, батенька, с такой меркой в России можно каждого зачислить в шпионы. Отвлекаетесь чёрт-те на что!
— Откуда деньги на водку? На рынке бутылка пятьсот рубликов тянет! — не уступал Голощёков.
— Так часты гулянки? — вмешался Васин. Он досадовал: рядом неделю, а молчал этот любитель «Золотого руна»!
— Засекли две встречи…
— Вы, старший лейтенант, не задавайте нам вопросов! Оперативно-розыскные действа — ваша область службы! Будут выводы, вон есть майор Васин — доложите…
За окнами погромыхивал состав. Коротким гудком подал сигнал паровоз. Размеренно позванивал стакан, задевая на подоконнике графин с водой.
Генерал не нашёл возможным обсуждать предположения уполномоченного «Смерша». Он бережно протёр очки кусочком замши, изъятой из коричневого футляра.
— Рельсы дотянули до базы? — сменил разговор Чугунов.
— Ветка почти готова, товарищ генерал, — доложил Фёдоров.
— Порассуждаем, отстранясь от текущего момента. Поставим себя на место противника, — продолжил Чугунов. — База им установлена. Назначение узнал, допустим, от Кузовчикова. И срок окончания стройки добыт. Спрашивается в задаче: что предпринять, чтобы масштабнее навредить неприятелю?
— Не слишком ли большая фора врагу? — с ноткой досады спросил Васин. Он не полагал, что тайна в Распадковой раскрыта агентами во всех тонкостях.
Чугунов поводил плечами, оглянулся на двери.
— Сквозняки, чёрт бы их побрал! Притворите, пожалуйста, створки покрепче, Климент Захарович. Мне не хотелось схопить испанку!
Васин придавил кулаками половинки рамы, прихлопнул форточку. Фёдоров не мог скрыть усмешку: старатель!
— Фора невелика! Смогли же агенты поджечь у нас под ногами землю? — Чугунов вертел в пальцах футляр очков. — Вот гасим, а она всё тлеет!.. Хреновые из нас пожарники!
— Если Кузовчиков искренне сдавался, то тем самым путал какие-то карты противника, — заметил Фёдоров. — Не состоялась встреча на вокзале. Каким звеном был он в неведомой нам цепи?..
— Вы же верили Кузовчикову! — удивился Голощёков.
— Червячок сомнения точил меня, — признался Семён Макарович.
— Считаете, будут искать? — спросил Чугунов. — Восстанавливать цепочку?
— Был же у них какой-то замах на него! Уверенности стопроцентной у меня нет, но этот казак спутал-таки харбинские планы!
— Вернёмся к планам, — Чугунов водил ладонью по карте-схеме нового арсенала. — Сорвать стройку им не по зубам. Затормозить — поздно! Помешать завозу «начинки»? Это не исключено, но мера спорадическая…
— Агенты имели радиостанцию. Выходили несколько раз в эфир. Их снабдили снарядами для диверсии. — Васин, облокотясь о стол, просматривал свои записи. — Возможно, противник намерен взорвать склады?
— Одним махом?! — усомнился Фёдоров. Сколько же динамиту нужно пронести через контроль!
— И в самом деле, Климент Захарович, если противник мыслит теми же категориями, что и вы, то как осуществить замысел?
— Методом детонации! — вставил слово Голощёков.
— Для сего нужно, по меньшей мере, знать начинку, товарищ старший лейтенант. Противник, как я полагаю, пока не может знать этого. Кстати, я сам этого не знаю.
— Скорее всего, жечь вагоны со снарядами. И термит тут в масть! — Фёдоров, пренебрегая субординацией, обратился непосредственно к генералу. — Откуда у вас уверенность, что шпион не сидит за пределами Забайкалья, на базах отправителя? Не шлёт нам мину замедленного действия?..
— Уверять в обратном у меня нет оснований, капитан. Но не считаю, что японцам удалось населить всю страну своими агентами. Или вы иного мнения, товарищ Фёдоров?
— Уж шибко прыткие эти агенты! — Фёдоров почесал затылок, нисколько не смущаясь строгого взгляда генерала. — Скопцев убит в тайге. Кузовчиков сбежал. А в эфире баба-яга или шишига из-под колоды?..
— Дорассуждались до чёртиков! — Чугунов хмуро обратился к Васину. — Пеленгаторы задействованы?
— Круглосуточно, товарищ генерал!
— Поручим Голощёкову поискать лешего среди отделочников и интендантских команд! — Чугунов кивнул на старшего лейтенанта. — Как показали последние месяцы, он вполне способен тайно раздеть до наготы потенциального врага. Наловчился он и упускать таковых!
— Приказание будет исполнено, товарищ генерал! — Голощёков щёлкнул каблуками начищенных сапог.
— Позвольте, товарищ генерал? — Фёдоров с извинением посмотрел на Васина: «Простите за самовольство». — Не попробовать ли ввести в качестве, так сказать, раздражителя Агриппину Заиграеву? Кузовчиков побывал у неё. Скопцев интересовался. Значит какие-то виды на неё имеют закордонники-супостаты!
Васин понял замысел Фёдорова:
— Дать ей круглосуточный пропуск на территорию складов. Специально найти предлог для её посещения базы…
— Отказываюсь понимать! — блеснул очками Голощёков. — Заиграева и наши секреты!
— Тут наша игра, старший лейтенант! Считаю, такой шаг перспективен. Да и проверяли её по нашей просьбе. — Васин выжидающе смотрел на генерала.
— А как же предостережение старшего лейтенанта? — Чугунов иронично глянул на майора. — Как быть с проверкой личности этого порождения культа религиозного?
— Установим неусыпное наблюдение!
— Как она среагировала на побег Кузовчикова? — обратился генерал к Фёдорову.
— Перемен не установлено. Трудится, как и прежде, прилежно и безотказно.
— Разве мы не знаем, что и среди более надёжных граждан выявлялись изменники? Какой-то нонсенс! — Голощёков сник.
— Перейдём на французский, господа? — Чугунов обвёл всех насмешливыми глазами. — Что ж, если согласны, то послушайте меня, хохла черниговского. Придётся помогнуть, как предложил капитан Фёдоров, нашим противникам…
Селенга замерзла. В воде остались плоты. Лесной склад был завален пиломатериалами. Брёвна для снабжения города дровами некуда было вытаскивать из реки. На разгрузку лесобазы были мобилизованы жители и работники предприятий. Кирей Зверев очутился среди грузчиков на аврале.
Доставали лес из воды допоздна. Под звёздами Изот Дорофеевич направлялся в посёлок НСЧ — так назывался строительный участок железной дороги. Лицо Аркатова-Зверева раскраснелось, словно он побывал в парной. В мышцах — приятная слабость. Под шапкой — огонь! И наполненность души какая-то лёгкая, ранее не знакомая вовсе…
Двое подавали доски. Вверху принимал солдат.
— Живее переставляйте ноги, славяне!
Сперва на холодном ветру было знобко. Незаметно темп движения ускорился. Первая пара грузчиков оборачивалась скорее. Кирей осердился: чем мы хуже? Стал подталкивать напарника. Первая пара — две ходки, а они — полторы. Азарт состязания брал за душу. Подручный попался тоже с «заводом». Шлёпая по грязному снегу, почти бегали. Новое, давно не испытываемое чувство желания превосходства разжигало кровь.
— Хватай — подавай! — покрикивал Кирей. — Руки — крюки, шибчее!
Бегом неслись к кагату. Заметил, что первая пара не обходит лужицы с ледком, а пересекает поперёк — давай за ней!
Далёкое воспоминание кинуло в жар. Он помогал таскать мешки на мельницу, к верхнему жернову. По ступенькам лестницы, рискуя сорваться или подломить ногу, мчался на верхотурье. И кровь пульсировала в висках, как вода в узком русле. И сухо во рту. И пот заливает глаза. Опередить других — гордость перед завозчиками! Отец — хозяин ветряка — подбадривал с надрывом: «Наддай!». Мешки очутились наверху. Он привалился к перекладине ветрила. Услышал похвалу снизу. День будто бы посветлел…
С таким же лёгким настроением вышел Кирей Зверев на дорогу к «стеколке». И вдруг поразился: «А чем всю жизнь был занят?». Он ничего толком не умел: ни пахать, ни жать, ни строить, ни молотком колотить. Его и не учили этому. Его учили одному: делать зло человеку! «Рассоплился!» — одёрнул себя, запахивая плотнее поношенную солдатскую шинель. Последние дни Кирей ощущал какой-то озноб во всём теле и падал духом: «Не заболеть бы!».
На въезде в военный городок он заметил газогенератор Опанаса. Поднял руку. Шофёр остановил трёхтонку.
— Здорово булы, товаришок. Сидай, колы до посёлка!
Кирей оббил с валенок прилипший песок, опилки, нахлобучил будёновку в мазутных пятнах. Чёрные брови над маленькими глазами вздыбились:
— Кстати, Опанас! — Он проворно забрался в кабинку. — Слушай, браток, если человек стахановскую премию получил, что из этого следует?
— Насчёт обмыть? Га? — Вечер у Опанаса намечался свободным.
— Догадливый, хохол!
— Куда прикажете? — Вишнёвые глаза шофёра утонули в весёлом прищуре. — А-а-а, оцэ на повороте к Селенге? Хлебный ларёк рядышком с кирпичным сараем? Собака бурая лежит на завалинке возле козла?
Оба расхохотались. Кирей выпрыгнул на песчаный взгорок, махнул рукой в брезентовой рукавице. — Не опаздывай, Опанас!
