Жак Бержье - Секретные агенты против секретного оружия
Господин Игрек внезапно оказался мексиканцем, и теперь гестапо ничего не может с ним поделать. Господин Зет таинственно исчез; зато господин Икс сделал блестящую карьеру в новом качестве необуддистского жреца или писателя неоэкзистенциалиста.
В туманный весенний вечер 1941 года на станции метро Барбэс был произведен первый по счету выстрел в немецкого офицера. Стрелял Фабьен, и его выстрел стал сигналом перехода к открытой войне. Разумеется, и гестапо сделало из этого выстрела все необходимые выводы.
Альфред немедленно принялся организовывать боевые группы, находившиеся в связи с движением Сопротивления. В этой книге не стоит освещать роли Альфреда в зарождении тайной армии или ее Объединенного Руководства.
Достаточно сказать, что короткий период времени между февралем и октябрем 1941 года стал решающим не только для нас, но и для всех движений Сопротивления. Смутные до того времени идеи приобрели реальность, планы претворялись в действие. Опасности стали очевиднее. Они оказались достаточно серьезными, чтобы оттолкнуть от борьбы болтунов и любопытных.
Механизм сбора информации начал работать целеустремленно и четко… и немедленно возникали политические проблемы.
Необходимо было установить связь с Комитетом свободной Франции, которым руководил в Лондоне генерал де Голль.
Мы отлично знали о существенных разногласиях между генералом де Голлем и союзниками. Но почти для всех французов, независимо от политических убеждений, входивших в нашу группу к началу 1942 года, с именем генерала де Голля были неразрывно связаны все упования на освобождение Франции.
Напомним, что Комитет Свободной Франции отнюдь не являлся правительством. Соединенные Штаты признали псевдоправительство Виши и держали там свое посольство.
Канада тоже прислала в Виши своего посла.
У Лондонского Комитета Свободной Франции не было ни денег, ни дипломатических полномочий, ни вооруженных сил, ни разведывательной службы. Все это предстояло создавать на гладком месте.
Тем не менее факт остается фактом. Сегодняшняя Франция существует лишь потому, что существовали свободные французы. Это они в 1944 году, немедленно после высадки союзников, сумели создать собственное Временное Правительство, тем самым избежав судьбы Италии, надолго оказавшейся под властью союзной военной администрации.
Эти истины, достойные м-сье де ля Палиса [12], слишком рано начинают забывать. Люди, которые сейчас громче всех кричат о необходимости защитить независимость Франции от Вашингтона или Москвы, совершенно забыли о том, что в 1940 году сами они состояли на немецкой службе в рядах чиновников Виши.
В 1940–1941 годах (особенно до вступления в войну Советского Союза!) деголлевский Комитет был нашей единственной надеждой. В нем было немало дилетантов в политике, дипломатии, секретной службе… Но что нам оставалось делать? Почти все профессионалы оказались на службе у врага. Пришлось искать связи с лондонскими любителями и дилетантами. Это стало вскоре абсолютной необходимостью.
Мы быстро поняли, что никогда, ни при каких условиях, ни Англия, ни Америка добровольно не свяжут нас со Свободной Францией.
В 1942 году (как и сейчас) хорошее разведывательное бюро (да еще бесплатное!) представляло собой немалую ценность.
Эту ценность каждое правительство хотело сохранить для себя, хотя и склонно было время от времени уделять кое-какие крохи остро нуждающемуся соседу.
Неприятно говорить об этих конфликтах, но и умолчать о них невозможно. Мужчины и женщины, работавшие с нами, ежедневно рисковали жизнью, и не только жизнью: их ожидали страшные истязания. Они шли на смерть, но хотели знать, что жертвуют собой не ради американской или английской разведки.
Большинство их было французами. Собирая сверхсекретные сведения для нас, они хотели быть уверенными, что работают во имя своей родины.
Живой представитель свободной Франции стал для нас необходимым, и мы начали разыскивать его. Во Франции мы искали француза, и оказалось, что найти его — отнюдь не легкая задача. Сколько-нибудь официального представителя деголлистов не оказалось ни в Виши, ни в Берне (где ему не мешало бы, кстати говоря, находиться).
В ходе упорных розысков мы сталкивались с незнакомыми тайными организациями англичан и американцев или с гестаповцами, загримированными под людей Сопротивления.
Мы встречали маньяков (эти опаснее всего!), соприкасались со многими щупальцами бывшего Пятого Бюро, с итальянским Сопротивлением (группой Треугольник), со швейцарской политической разведкой и множеством самых различных организаций.
Нам попадалось все — кроме свободного француза!
Мы предпринимали много попыток, раскидывали сеть как можно шире. К нам не раз являлись «представители» от генерала де Голля, но ни один не смог предъявить достаточно убедительных полномочий. Позднее мы неизменно устанавливали, что это были либо провокаторы, либо сумасшедшие.
Однажды нам померещилось, что мы напали на след настоящих, подлинных деголлистов.
Спустя недолгое время след привел нас… к нашей собственной организации. Одному из наших информаторов она была известна под другим названием.
К сентябрю 1942 года мы потеряли всякую надежду.
Сбор материалов шел хорошо, контуры оружия «X» начинали постепенно возникать из мрака… но лучшие наши агенты отказывались работать с нами, если связь со свободной Францией не будет установлена.
Между тем некоторые события, необходимые для установления этой связи, уже произошли в Глазго.
И вот, когда мы совсем отчаялись, человек, которого мы так долго искали, спрыгнул с парашютом над французской землей.
3. Салют Марко Поло
Там, где море сливается с небом
И в дожде угасает свет,
Проверяют высокие волны
Наше мужество в эту ночь…
Редиард Киплинг (Из поэмы «Эскадренные миноносцы»)
Пьер Монроз, коренастый брюнет, француз северянин, по основной специальности был подводником.
Осенью 1942 года он терпеливо ждал, когда верфи на Клайде закончат для него постройку подводной лодки. Под флагом свободной Франции и командой Пьера судно должно было вступить в бой. Пьер был немало удивлен, когда ему предложили совершить парашютный прыжок над Францией и стать секретным агентом.
Однако сооружение подводной лодки затягивалось и не могло окончиться ранее лета 1943 года, и Пьер решил, что любая работа на пользу родине лучше вынужденного безделья.
Из Глазго Монроз переехал в Лондон и принялся готовить свою экспедицию, получившую шифрованное название «миссии Марко Поло».
Если бы радист, назначенный сопровождать Монроза, не был заранее уверен в своей гибели, пути миссии Марко Поло, вероятно, никогда не пересеклись бы с нашими.
Однажды вечером Пьер вошел в комнату своего радиста.
Тот отложил в сторону книгу по теософии и сказал задумчиво:
— Я знаю, что из этой экспедиции мы не вернемся. Хотите, займемся вместе подготовкой к новому рождению в перевоплощенном виде? Учтите, что смерть и долгие предсмертные муки должны значительно улучшить наши кармы… [13]
Монроз поспешно вышел и отправился требовать другого радиста. Свободного не оказалось под рукой, а Монроз, как и большинство моряков, не терпел промедления.
Он спрыгнул один, без радиста, и добрался до Лиона к октябрю 1942 года.
На первых порах Монроза приютил один нотариус, старинный друг его родителей.
Постепенно Монроз начал собирать вокруг себя мужчин и женщин, из которых впоследствии сформировалась «группа Марко Поло». Получилось так, что история этой организации оказалась неразрывно связанной с борьбой за обнаружение оружия «X».
Пьер Монроз принялся искать себе радиста — и нашел Верна.
В это время наша группа еще продолжала поиски свободного француза, а обращение Эльброннера к Рузвельту начало приносить кое-какие плоды. У нас на глазах зарождалась американская секретная служба, и это событие с каждым днем все больше влияло на нашу деятельность.
Приходится признать, что первые шаги новорожденной службы были несколько наивными.
Летом 1942 года в Европу прибыл г-н Аллен В. Даллес (ныне руководящий всеми американскими секретными службами). Лишь с его помощью нам удалось привить нашим заатлантическим коллегам более современные взгляды на разведывательную деятельность. Это была нелегкая задача, ибо дух конспирации, идеи, заимствованные у «людей плаща и кинжала», были в то время глубоко чужды американцам. Нам стоило огромных трудов выручить г. Даллеса из южной зоны Франции, когда туда ворвались немцы. На пограничной станции он едва не был арестован гестаповцами. Да будет мне позволено дружески напомнить г. Даллесу, что ему не следовало обращаться с длинной речью к французским таможенникам. Это была прекрасная речь со ссылками на Лафайета [14] и генерала Першинга [15], но произносить ее следовало бы где-нибудь в другом месте, где она не привлекла бы к оратору столь пристального внимания.
