Роджер Мэнвелл - Июльский заговор. История неудавшегося покушения на жизнь Гитлера. 1943-1944
Вернувшись в Лондон, Брайанс обнаружил в министерстве иностранных дел еще более холодное отношение к своей миссии, чем раньше. Место Галифакса занимал постоянный заместитель министра сэр Александр Кадоган, и Брайан ничего не сумел добиться, кроме разрешения вернуться и выразить благодарность Чарльзу, правда последнюю. Послания с использованием согласованного шифра, требующие соответствующего заявления от Галифакса, остались без ответа. Брайансу только позволили вернуться в Швейцарию, где он в середине апреля последний раз встретился с Хасселем и передал ему ответ британского правительства. «От бесед с мистером Икс у меня сложилось впечатление, – писал Хассель, – что Галифакс и его окружение не верят в возможность достижения мира… посредством изменения режима в Германии». 9 апреля были оккупированы Дания и Норвегия.
Пока Мюллер и Хассель вели переговоры, их коллеги также использовали все свое влияние, чтобы установить другие каналы связи. Речь идет о двух самых известных руководителях Сопротивления – генерале Людвиге Беке, бывшем начальнике Генерального штаба, и Карле Герделере, бывшем обер-бургомистре Лейпцига, работавшем в так называемом кабинете Гитлера, пока разногласия с Герингом не привели к его отставке в 1937 году.
Генерал Бек открыто заявил о своей позиции против агрессивной политики Гитлера еще в 1938 году во время мюнхенских событий и при поддержке Британии и Франции мог бы еще тогда возглавить государственный переворот, тем более что число его сторонников среди старших офицеров быстро увеличивалось. Сообщения об этом переслали в Лондон лорду Галифаксу, однако решение Чемберлена отправиться в Германию для проведения переговоров с Гитлером расстроило эти планы. Бек ушел в отставку, хотя и продолжал поддерживать связи с военными кругами. Он был очень умным и целеустремленным человеком, видным теоретиком военного дела и всегда придерживался либеральных взглядов. Но он был уже далеко не молод, имел слабое здоровье, страдал от бессонницы и частой зубной боли, которую врачи считали неизлечимой. Он был связан с Герделером, человеком, которого никто и никогда не мог понять до конца. Тем не менее это была личность настолько сильная, что впоследствии всякий раз, когда заговорщики обсуждали состав теневого кабинета, Герделер всегда оказывался будущим канцлером Германии. Знавшие Бека люди говорили, что это был мудрец или философ, истинный джентльмен, сочетавший милосердие и безусловный авторитет. Каждое его слово, каждый жест дышал благородством. От него, казалось, исходила аура честности и искренности. Он являлся сердцем движения и его общепризнанным главой (вместе с Герделером). Если разгорались споры, Бек, как никто другой, умел утихомирить страсти.
Сотрудничество Хасселя и Герделера началось еще до войны, но уже в 1939 году Хассель отметил, что Герделера считали неблагоразумным. В этом суровом, трудном человеке Хасселю больше всего нравилось то, что он стремился не разговаривать, а действовать, что выгодно отличало его от основной массы генералов и других военных. Вместе с Беком Хассель входил в замкнутую группу интеллектуалов, носившую название «общество «Среда» – своеобразный клуб мыслящих людей, членами которого было всего шестнадцать человек. Они регулярно встречались, чтобы обсудить культурные и научные проблемы. Хассель, Герделер и Бек виделись часто. Они обменивались мнениями и информацией. Расходясь во взглядах по отдельным вопросам, в главном они были едины: необходимо вовлечь генералов в активное сопротивление режиму и тем или иным способом убрать Гитлера от власти. Хасселю Герделер всегда представлялся бесстрашным рыцарем, легким на подъем и чрезвычайно активным. Оптимизм Герделера всегда бил через край, его, пожалуй, было даже слишком много, когда речь шла о крахе нацизма на ранних стадиях войны и о присоединении колеблющихся генералов к активным действиям против Гитлера.
Карьера Герделера была впечатляющей и не похожей на другие. Он был выходцем консервативного прусского рода, в котором десятилетиями пестовалось чувство долга перед государством. Его отец был судьей, воспитывали ребенка в духе высокой морали и уважения к интеллектуальным ценностям. Полученное образование определило его будущую деятельность в местной администрации и в области экономики. Он занял пост обер-бургомистра Лейпцига, дающий значительно большую власть, нежели аналогичная должность мэра в британских или американских промышленных городах. Он был прирожденным организатором, способным оратором и писателем, сильной личностью. В политике он придерживался правых либеральных взглядов. Будучи в глубине души сердечным и гуманным человеком, Герделер непоколебимо верил в необходимость соблюдения суровых пуританских моральных принципов. Возможно, поэтому ему недоставало теплоты в отношениях с людьми. По натуре это был истинный автократ, лидер, уверенный в правоте своих взглядов, что позволяло ему легко убеждать слабых или колеблющихся людей принять его точку зрения и последовать за ним.
В дополнение к должности обер-бургомистра Лейпцига Герделер согласился занять пост имперского комиссара по ценам, сначала ненадолго перед приходом к власти Гитлера, а потом еще раз – в 1934–1935 годах – уже при Гитлере, которого он попытался убедить в необходимости проведения некоторых важных реформ в местной администрации. Но его связь с нацистами длилась недолго, и позже, когда Герделер стал активным участником Сопротивления, он старался забыть об этом периоде своей жизни. В 1937 году он оставил пост обер-бургомистра Лейпцига. Произошло это после того, как в ноябре 1936 года, когда он был за границей, нацисты против его ясно высказанной воли сняли памятник Мендельсону, воздвигнутый напротив концертного зала Гевандхаус в Лейпциге, на том основании, что композитор был евреем.
Собственно говоря, тогда и началось неустанное противодействие Герделера нацизму. Выгодное предложение войти в правление компании Круппа не было принято именно по политическим соображениям. Вместо этого Герделер стал финансовым советником в штутгартской компании Роберта Боша, крупного промышленника, придерживавшегося антинацистских взглядов. Это позволило ему много ездить по стране и, таким образом, значительно расширить круг знакомств и полезных связей, которые были ему необходимы, поскольку он стал на ближайшие семь лет центральной фигурой немецкого Сопротивления[8].
Герделер писал бесчисленные послания Герингу, папе, немецким генералам, своим знакомым внутри страны и за рубежом. Все они имели одну цель – предотвратить движение к войне. В мае 1939 года он получил возможность лично сообщить Уинстону Черчиллю о существовании сильного движения Сопротивления в Германии. Когда война была объявлена, он пытался содействовать мирным переговорам до тех пор, пока противостояние на Западном фронте не достигло такого масштаба, что обсуждение условий перемирия на благоприятных для Германии условиях стало невозможным. Он знал, что фельдмаршал Браухич, главнокомандующий сухопутными войсками, и генерал Гальдер, преемник Бека, были вполне доступны для переговоров о государственном перевороте, который на том этапе был осуществим, и многие члены движения Сопротивления были готовы поддержать действия против Гитлера. Арест Гитлера и привлечение его к суду были предпочтительнее, чем убийство, поскольку последнее сделало бы из фюрера мученика, а не преступника, злодеяния которого обязаны быть публично обнародованы. В период, предшествовавший началу войны на Западе, один за другим разрабатывались и отбрасывались соответствующие планы. Шли бесконечные дебаты о моральных и политических достоинствах и недостатках государственного переворота и убийства Гитлера, о надежности новой армии, в которой было много юных восторженных сторонников фюрера, на которых явно нельзя было положиться, если станет известно, что Гитлер жив и находится в заключении. Многие командиры, занимавшие ключевые посты в армии, выступали против любого акта насилия, внезапных действий против Гитлера. Кроме того, нельзя было сбрасывать со счетов генерала Фридриха Фромма, командовавшего армией резерва. Тем не менее на этом и следующем этапе войны Бек и Герделер сумели привлечь на свою сторону многих старших офицеров.
А переворот постоянно откладывался. В начале 1940 года Герделер продолжил попытки привлечь на свою сторону миротворцев Швеции и Швейцарии. Англичане ожидали от немецкого Сопротивления немедленных действий. Уже было ясно, что Лондон не предпримет никаких, пока переворот, о котором шло так много разговоров, не произойдет. Тем не менее он так и не стал реальностью[9].
Вместе с тем было очевидно, что Гитлер готовит вторжение на Запад. Об этом следовали многочисленные предупреждения, а в январе 1940 года произошел известный инцидент: штабной офицер с планами вторжения совершил посадку в Бельгии. Короче говоря, намерения Гитлера были совершенно очевидны. А движение Сопротивления Германии продолжало предпочитать разговоры действиям. Доведенный до отчаяния всеобщим бездействием Остер, начиная с ноября, тайно предупреждал страны, в которые готовилось вторжение, о грядущих событиях, даже указывая даты ожидаемого начала враждебных действий. С точки зрения немцев, такие действия уже можно было считать государственной изменой. Этим занимался человек, движимый ненавистью к Гитлеру и моральным отвращением к преступной агрессии против дружественных соседних стран. Тем не менее отсутствие каких-либо признаков обещанного государственного переворота привело к появлению у англичан подозрения, что агенты Гитлера проводят в жизнь некий хитроумный план, а в Германии на самом деле нет никакого движения Сопротивления[10].
