Френсис Бейли - Защита никогда не успокаивается
Присяжные удалились на обсуждение после 16 часов. Соблюдая местную традицию Ист-Кембриджа, я перешел на другую сторону улицы и стал ожидать их решения в баре «Эсквайр».
Представители прессы уже были здесь в полном составе и находились в том расслабленном состоянии духа, какое характерно для них, когда присяжные удаляются на обсуждение. Они пожалели начинающего адвоката, который изо всех сил, хотя и безрезультатно, старался выглядеть хладнокровным. Репортеры даже угостили меня виски, возможно, догадываясь, что если их заработок невелик, то у меня нет и такого.
Судебные чиновники в Ист-Кембридже прекрасно знают, что, когда присяжные вернутся, нужно сразу звонить в «Эсквайр». Я вскакивал всякий раз, когда раздавался телефонный звонок.
Часов в 19 Эдди Корсетти из «Бостон рекорд америкен» толкнул меня локтем и сказал:
— Успокойся, присяжные вернутся в два часа ночи с оправдательным вердиктом.
Мнения других репортеров о сроках ожидания и решении присяжных были различными. Большинство из тех, кто ставил на обвинительный вердикт, считали, что будет убийство второй степени. Я продолжал нервничать и пить шотландский виски. Мне мало пришлось пить в бытность летчиком; будучи студентом, я тоже не мог позволить себе выпивку. Но пока решалось дело Эджерли, я поглощал виски как бездонная бочка. Интересно, что алкоголь не оказывал на меня почти никакого воздействия. Возможно, это было связано с нервным напряжением или с уровнем адреналина в крови. Знаю только одно: большинство адвокатов, выступающих в суде, пьют. И хорошие адвокаты умеют пить не пьянея.
Много часов спустя телефон зазвонил — кажется, в сотый раз. Присяжные были готовы. Мы сидели в зале суда и ждали прихода судьи. Было два часа ночи, когда он наконец занял судейское кресло, а присяжные вошли в зал и уселись на свои места.
Клерк взял у старшины присяжных вердикт, прочитал его, повернулся к присяжным и спросил:
— Господин старшина, что вы скажете, виновен подсудимый или невиновен?
Следующая секунда, казалось, никогда не кончится. И вдруг:
— Мы считаем, что подсудимый Джордж Эджерли невиновен.
Ощущение радости нарастало медленно. Рядом кричали, хлопали друг друга по спине, и, наконец, эмоции вырвались на свободу, и я воспарил. Я плавал один на седьмом небе, и погода была чудесная. Где же этот Эдди Корсетти? Я бы угостил его стаканчиком виски, и себя, и Вики, и…
Эпилог
В ту ночь все смешалось: телекамеры и микрофоны, джин в бумажных стаканчиках и Джордж Эджерли, единственный, чья улыбка была шире моей. Но ночь кончилась, наступило утро и зазвонил мой телефон:
— Ли, — произнес голос, — нам только что отключили электричество. Ты не оплатил счет за три месяца.
В следующее воскресенье моя мать отправилась в церковь. Одна из старых дев, которые всегда сидят в первом ряду, подошла к ней и сказала, что читала обо мне в газетах.
— Да, — гордо ответила мама, — он только что выступал по делу об убийстве.
— Ну что же, — сказала эта особа, — я думаю, что начинающим адвокатам не следует отказываться ни от каких дел. Нужно брать то, что дают.
Вот этот человек!
Это случилось ноябрьским вечером 1956 года. Дверь автомобиля резко распахнулась, на приборной доске загорелись лампочки. Человек в темном пиджаке прицелился из автоматического пистолета 45-го калибра в Роджера Сэломана и Жанет Саливен, двух подростков, сидевших в машине в лесу на окраине Ворчестера, штат Массачусетс. Он приказал им выйти из машины и перейти через дорогу. После этого он ударил Роджера по голове, тот упал без сознания. Тогда неизвестный схватил Жанет и начал срывать с нее одежду. Она попыталась сопротивляться, но преступник ударил ее по лицу пистолетом и выбил два зуба. Изнасиловав ее, он скрылся в лесу.
Получив первую медицинскую помощь, Роджер и Жанет рассказали все в полиции. Они описали насильника: коротко стриженные темные волосы, рост примерно такой же, как у них самих, — 5 футов 7 дюймов. Они просмотрели сотни фотографий насильников, но не нашли того, что напал на них.
Через три с половиной года, 28 июня 1960 года, Роджер и Жанет остановились в авторесторане в Ворчестере. Футах в двадцати от них Жанет заметила другую пару, тоже ожидавшую официанта. Она посмотрела еще раз и толкнула Роджера.
— Взгляни-ка. Узнаешь его?
Роджер поднял голову и увидел мужчину в другой машине.
— Ей Богу, ты права. Действительно похож на него.
Они еще понаблюдали за мужчиной, записали номер машины и поехали в полицию. Оба были почти уверены, что встретили того, кто напал на них.
Оказалось, что машина принадлежит работнику заправочной станции Уилларду Пейджу. Полиция времени не теряла. Его забрали, даже не сказав, в чем он обвиняется. Еще до официального опознания полицейские провели Пейджа в комнату для допросов и показали Роджеру и Жанет через стекло одностороннего вида. Потом его поставили в ряд с несколькими другими мужчинами, которые совсем не были на него похожи. К этому времени Роджер и Жанет были уверены.
— Вот этот человек, — заявили они.
Первоначально они показывали, что насильник был ростом 5 футов 7 дюймов, с темными волосами. Пейдж, который полностью отрицал свою причастность к преступлению, был выше шести футов и имел длинные, вьющиеся белокурые волосы. Но его обвинили в вооруженном нападении, изнасиловании и взяли под стражу.
Я сдал экзамен на адвоката в тот самый день, когда Роджер и Жанет увидели Пейджа. Впервые я столкнулся с этим делом в качестве сыщика: через несколько дней после ареста Пейджа его родственник позвонил в наше сыскное бюро. В это время я собирался на несколько дней съездить в Канаду отдохнуть и передал дело Дэну Блумфилду.
— Чушь какая-то, — сказал я ему.
Вернувшись, я, к своему удивлению, обнаружил, что Дэн целиком поглощен делом Пейджа.
— Черт побери, Ли, — сказал он, — я считаю, что этот парень невиновен, но его собираются осудить.
Пейдж служил в Германии, в военной полиции, и был демобилизован незадолго до нападения на подростков. На фотографиях этого времени у него длинные белокурые волосы. Кроме того, было явное несоответствие в росте между Уиллардом и тем преступником, которого первоначально описали его жертвы.
И все же Дэн был убежден, что Пейджа осудят, поскольку Роджер и Жанет будут стоять на своем.
— Пейдж хорошо держится, но и ребятишки ему ничуть не уступают, — сказал он мне. — Красивая пара. И умная. Я уверен, они думают, что говорят правду.
Конечно, Пейдж будет давать показания и станет все отрицать. Но у него есть все основания лгать — на карту поставлена его свобода. У Жанет и Роджера причин лгать не было. К тому же присяжные склонны верить опознаниям очевидцев — еще одно слабое место нашей системы. Ошибочное опознание — самая частая причина неправильных приговоров. Каждый раз, когда кого-то осуждают на основании неподтвержденного другими данными опознания очевидца, шансы 50 на 50, что правосудие ошиблось.
В последние годы Верховный суд США несколько ограничил те случаи, когда может быть использовано опознание, и это уже шаг вперед. Опознание — один из самых порочных методов, применяемых нашей правоохранительной системой. Суть его в том, что свидетель должен выбрать одного из нескольких человек одинакового сложения, одинаково одетых и похожих внешне. Но даже из двух похожих людей жертва нападения не всегда может узнать нападавшего. Нередко у напуганного потерпевшего нет ни времени, ни возможности запомнить лицо преступника. Часто нападение происходит в темноте. А уж если в ход идет оружие, жертва вообще редко видит что-нибудь, кроме дула.
Опознание всегда не лучший метод, но оно становится просто преступным, когда полиция идет на разные уловки, например тайком показывает подозреваемого, как в случае с Роджером Сэломеном и Жанет Саливен. Это одновременно и обман суда, и лжесвидетельство; и все же такое случается. Или бывает, что полицейский, который проводит опознание, пытаясь помочь свидетелю, шепотом подсказывает:
— Посмотрите хорошенько вон на того, третьего с краю, у нас есть и другие показания, что это именно он.
Было похоже, что Уиллард Пейдж проиграет потому, что двое искренних юных американцев готовы поклясться, что он жестокий насильник. Алиби? У Пейджа его не было, и это вполне естественно. Многие ли могут с уверенностью сказать, где они были в такой-то день более трех лет назад? И даже при наличии алиби в нем мало толку, если у вас нет безупречного свидетеля. Жена подозреваемого заявляет, что в момент совершения преступления он был с ней дома, смотрел телевизор; средний присяжный решит, что жена, возможно, лжет, пытаясь спасти мужа от тюрьмы. Этот присяжный не помнит и не принимает во внимание, что в тот самый вечер он с женой тоже смотрел дома телевизор. А в Массачусетсе есть еще одна особенность — присяжных предупреждают о необходимости очень тщательно взвешивать показания, касающиеся алиби, поскольку они могут оказаться результатом сговора, взятки или лжесвидетельства. Смысла в этом мало, но таков закон.
