Александр Нефедкин - Военное дело чукчей (середина XVII—начало XX в.)
КУНЛЕЛЮ[152]
Приведено по изданию: Бабошина 1958. № 101: 243―245. Текст записан в 1940 г. О. Е. Бабошиной в устье реки Хатырка (Бабошина 1958: 259). Речь идет о чукотско-корякской вражде, когда чукчи уже не нападали на оседлых коряков, но продолжали войну с кочевыми из-за стад оленей. Положительный герой сказаний Кунлелю был, очевидно, историческим лицом, героем южных телькепских (туманских) чукчей, которые в XVIII в. вели перманентную войну с коряками-танитами — отрицательными персонажами данного цикла сказок (ср.: Богораз 1934: 13; Антропова 1957: 176; Беликов 1965: 166). Некоторые чукотские семьи до сих пор считают себя потомками Кунлелю. И. С. Вдовин (1962: 154; 1970: 22) относит цикл сказаний о Кунлелю ко времени после 1756 г., когда чукчи впервые стали селиться за рекой Анадырь и дружить с хатырскими коряками (Косвен 1962: 288), но через год коряки убили «лутчих людей» чукчей — Арепугу и Татылкына (Вдовин 1965: 69; ср.: Леонтьев 1983: 129). Близкую версию убийства Арельпыно коряком Мотлынто в изложении Ивана Коравье, потомка двоюродного брата Кунлелю — Эвиискева, (1970 г.), см.: Леонтьев 1973: 129.
Жило когда-то по реке Кональчик племя танитов. Жили они набегами.
Понравилось танитам стадо Арепу, который жил с большой семьей неподалеку от реки Кональчик. Стали воины готовиться в набег.
— У нас с Арепу мир, нельзя воевать! — сказал вождь.
— Мы в мире с его братом Кунлелю, а не с Арепу! — говорят таниты.
— Нет, мы договорились с тельхапскими чукчами не воевать! — сказал вождь.
Долго спорили воины и не послушались своего вождя — напали на Арепу, убили его жену и детей, угнали стадо.
Заткнув в боку рану, едва переводя дух, Арепу бежал с дочерью в Майно-Пыльгино предупредить чукчей о нападении танитов.
Когда он добрался до последних сопок и увидел море, силы его покинули. Он велел дочери оставить его здесь, а самой бежать в Майно-Пыльгино, к корякам, просить защиты и сказать чукчам, что таниты начали войну.
Но дочь не хотела покинуть отца и не отходила от него.
Тогда он сказал дочери:
— Я хочу пить!
Дочь набрала снегу, но Арепу просил хоть один глоток воды. Дочь стала спускаться с сопки к воде, и не успела она дойти до ручья, как отец крикнул:
— Беги скорее, скажи брату своему Кунлелю о танитах! — и бросился со скалы.
Дочь со слезами побежала, куда велел отец.
Майно-пыльгинские коряки хотя и дрожали от страха, но все же помогли девушке. Под пологом выкопали яму, спрятали туда девушку, закрыли яму ветками и сверху шкурами.
В это время к стойбищу подъехал Кунлелю, брат Арепу. Не успели коряки рассказать ему о случившемся, как увидели оленьи упряжки танитов.
Выезд чукчи в поход (XVIII в.).
Реконструкция. Рисунок А. В. Силыюва
На голове воина шапка из шкуры с головы волка с бобровой оторочкой по краям, к ушам скальпа прикреплены красные ленточки с кораллами. Воин одет в зимнюю одежду: белая кухлянка из зимней шкуры оленя с черной собачьей оторочкой и воротником, подол оторочен мехом росомахи; верхняя кухлянка надета поверх нижней; меховые штаны из камусов надеты поверх других — нижних — штанов; на ногах меховые торбаса с подметками из черного межкопытного меха оленей; на руках рукавицы из оленьего камуса. Из вооружения видим горизонтально притороченное к саням копье (длиной 2,5 м) с покрытым меховым чехлом наконечником; в нартах позади ездока — лук в налучье и колчан со стрелами; на поясе с пряжкой слева — длинный однолезвийный тесак, а справа — более короткий нож. Воин сидит на оленьей шкуре в передней части нарт, опираясь ногами на полозья, позади него лежит мешок с провизией, сложенный аркан, могла быть и сменная обувь. Нарты — ездовые семикопыльные, с тормозом у правого полоза. Сани тянут два оленя (шкура у них зимняя) с обрубленными, чтобы не бодались, рогами. Правое животное находится немного спереди, оно — ведущее. Чукча управляет оленями с помощью двух поводьев, закрепленных на недоуздке, на котором у ведущего оленя имеются стимулы — две «гребенки» (на лбу и под подбородком). Воин погоняет оленей полутораметровым ивовым кнутом, имеющим поперечный наконечник из кости
Кунлелю сел на свои нарты.
— Девушка ваша, берегите ее! — сказал он и погнал оленей.
Таниты узнали Кунлелю и пустили в него тучи стрел. Кунлелю скакал в горы, где можно было спутать свой след, обмануть танитов.
Олени быстро устали, и таниты стали догонять брата Арепу. Стрела попала в одного оленя, Кунлелю отрезал постромки, бросил раненого оленя и поскакал дальше.
Таниты обрадовались, они знали, что Кунлелю не уйдет далеко на одном олене. Он уже видел глаза танитов, слышал их смех и выкрики. Кунлелю гнал оленя изо всех сил и не давал взять себя в кольцо.
Тут налетела пурга, завыла, взметнула снег так, что в двух шагах не стало ничего видно. Кунлелю слышал крики танитов, но вздохнул свободнее. Он не боялся пурги…
Олень и Кунлелю уже выбивались из сил и едва брели по глубокому снегу. Вдруг до них донесся запах дыма. Олень пошел веселее, и скоро они достигли подножия большой горы, у которой стояло родное стойбище Кунлелю.
Кунлелю поднял полог.
Родичи его пили чай.
— Ты пришел? — сказал дед.
Кунлелю подали на деревянном подносе горячую жирную грудинку.
Кунлелю рассказывал о танитах, о смерти Арепу и о погоне за ним. Дед сказал, чтобы запрягали самых наилучших оленей. Когда Кунлелю насытился, старик спросил:
— Что ты думаешь делать сейчас?
— Ложиться спать! — ответил внук.
— И ждать, когда придут таниты и заколют тебя, как оленя? — подсказал дед. — Я знаю танитов, это беспечные люди. Они сейчас наелись мяса, напились чаю и повалились все спать, а часовые, как только услышали храп товарищей, тоже уснули, надеясь, что в такую пургу никто носа не высунет из яранги. Ведь их сейчас приколоть можно всех, как стадо оленей! Найдется ли в тундре богатырь, который уничтожит танитов…
Внук не отвечал.
— Я сам еду! — сказал старик и вскочил со шкур.
— Тогда Кунлелю выскочил из полога, надел кухлянку, сел на нарту.
Дед сказал ему:
— Не заходи в ярангу, пока не услышишь сонное бормотание, пение и крики. Таниты спят беспокойно, но крепко, их можно всех повытащить из яранги за ноги на мороз, не услышат.
Свежие олени несли Кунлелю, как ветер.
Чтобы сохранить силу оленей, Кунлелю поехал через горы. Перевалив хребты, он выпряг оленей, подвязал их сзади к нарте, а сам сел на нарту и погнал ее вниз. Нарта неслась, олени прыгали и все летели вниз. Когда горы остались позади, Кунлелю опять впряг оленей в нарту и помчался вперед. Переехав реку Майно-Пыльгино и увидев стойбище, Кунлелю остановил оленей под пригорком, а сам, крадучись, проскользнул в ярангу, у входа в которую спали часовые, обняв свои копья.
«Дед прав!» — подумал Кунлелю и, затаив дыхание, как тень, бесшумно скользя среди спящих, наклонялся, нащупывая шею или сердце врага. Только глухие вздохи и стоны слышал Кунлелю, пока не настала в яранге мертвая тишина.
Солнце поднялось из-за моря. Пурга утихла, все было тихо, спокойно в тундре. Снег сверкал, дым мирно курился над корякскими ярангами.
Кунлелю гнал домой два больших стада — табун танитов и табун Арепу.
КРОВАВАЯ ГОРА
Приведено по изданию: Бабошина 1958. № 103: 247―251. Записано в 1940 г. О. Е. Бабошиной в устье реки Хатырка (Бабошина 1958: 259). События происходят после 1756 г., когда чукчи впервые перешли Анадырь и стали жить среди оленных коряков, по вине которых и произошел конфликт (Вдовин 1970: 22). Виновником конфликта был танитский предводитель, который позавидовал силе Кунлелю и, боясь потерять авторитет, организовал поход на чукотского героя. Вождь танитов на войне ведет себя как истинный военачальник, не бросаясь на штурм, но сзади руководя им. В сказании имеется также экскурс в предысторию этой вражды оленных коряков и чукчей и детство Кунлелю.
Среди гор высится крутая скалистая сопка. С трех сторон она отвесна, как стена. На самом верху у ног Кунлелю — широкая площадка, на которой стоит яранга, а в яранге запасы на всю зиму: юкола, жир, дрова, много льда и много нарт на краю площадки.
Вдалеке синеют длинные горные цепи, уходящие в облака. Причудливо вьются горные речки. Озера раскинулись среди тундры и отражают сопки и небо. Стоит молодой Кунлелю, опершись на копье. Задумался. Не видит он северного сияния. Всю осень Кунлелю поливал сопку, карабкаясь по уступам с кожаным мешком, наполненным водой. Вот-вот сорвется…
Обратный путь не легче. Спускаться приходилось, нащупывая ногой каждый выступ камня.
И вот небо обложило тучами, подул с моря ветер, дохнула холодом тундра, и сковало сопку льдом, как панцирем.
…В конце лета в соседнем стойбище был праздник. Кунлелю и все его стойбище поехали в гости. Мать просила Кунлелю не ездить, боялась его встречи с вождем танитов.
