Фридрих Руге - Война на море. 1939-1945
Если бы в дело вмешался русский флот, из Крыма не выбрался бы больше ни один человек. Однако и здесь этот флот рассматривал себя прежде всего как вспомогательное оружие армии и не предпринимал самостоятельных действий, хотя, начиная с 1942 г. и особенно при отступлении немцев, ему не раз представлялись благоприятные случаи для нападения на немецко-румынские конвои.
Мины на Дунае и Рейне
Западные противники вмешивались в войну на Черном море только косвенным образом, а именно постановкой с воздуха на Дунае магнитных мин (начиная с весны 1944 г.). Поскольку прибрежные государства не были подготовлены к этому, результаты оказались первоначально довольно значительными и затруднили снабжение войск, находившихся в Румынии, Болгарии и Югославии. Немецкий штаб по борьбе с минами во главе с капитаном 1 ранга в запасе Лаутеншлагером организовал начиная с июня 1944 г. эффективную противоминную оборону, костяком которой являлись немецкая Дунайская флотилия и самолеты — искатели мин (так называемые «Маузис»). До декабря 1944 г. из 2500 судов, плававших по Дунаю, погибло около 5 процентов и столько же было повреждено, причем две трети этих потерь приходится на первое полугодие.
На Рейне французы в первый год войны мешали судоходству, спуская в эту реку в Эльзасе плавающие мины. Более крупная операция этого рода, задуманная Черчиллем, не осуществилась из-за похода во Францию. После вторжения в 1944 г. Рейн, насколько известно, заминирован не был, однако в канале Дортмунд — Эмс мины поставили. Более эффективными оказались бомбардировки пунктов, где уровень реки был выше уровня прилегающей местности, которую удавалось затоплять путем разрушения дамб.
Глава 14-я. Перелом в ходе войны
Подводная война на Востоке и Западе
Специалисты по международному праву не достигли единства в вопросе о том, создает ли появление новых видов оружия морской войны новое право. Победители попросту действуют, и они правы. Немцы, проигравшие первую мировую войну, вступили поэтому во вторую, все еще очень осторожно используя новое подводное оружие, придерживались призового права и разрешили подводным лодкам нападать без предупреждения только тогда, когда британские торговые суда были вооружены и получили приказ таранить лодки и доносить о них.
У американцев оказалась более широкая натура. Они с самого начала приказали находившейся в Тихом океане 51 подводной лодке вести неограниченную подводную войну (как это уже было сделано до них англичанами в Скагерраке и Каттегате во время Норвежской экспедиции). Правда, первоначальные успехи были весьма невелики — отчасти вследствие большого протяжения пути до района операций и краткости пребывания в этом районе, отчасти потому, что в начале войны американские торпеды страдали теми же недостатками, что и немецкие. Они шли на чересчур большой глубине, магнитные взрыватели срабатывали либо слишком рано, либо совсем не срабатывали, а ударные взрыватели — только тогда, когда торпеда ударялась в цель под острым углом.
Американским подводным лодкам было нетрудно нападать на японские торговые суда, так как до 1943 г. и в течение многих месяцев этого года указанные суда ходили в одиночку и без охранения, ибо это обеспечивало наилучшее использование тоннажа. В среднем они ежемесячно топили в 1942 г. 50000 брт. в 1943 г. — 120000 брт, в 1944 г. — 200000 брт. Количество тоннажа, ежедневно потопляемого подводными лодками в районе их операций, возрастало до 1944 г. Погибли 52 подводные лодки из общего количества 288.
Уже во второй половине 1942 г. немецкие подводные лодки наталкивались на значительно более сильную оборону, чем американские в 1944–1945 гг. Прибрежная полоса у Северной, а затем и Центральной Америки охранялась все лучше, и подводные лодки не смогли удержаться сначала в районе «Удара рапирой средней силы»[85], а затем и в Карибском море. Успехи отдельных лодок в заливе Св. Лаврентия и удачная охота к востоку от Малых Антильских островов, особенно в районе Тринидада, не могли скрыть того факта, что и здесь, в пределах досягаемости сухопутных самолетов, с подводной войной будет покончено. То же самое относилось и к подступам к побережью Западной Африки. Добиться больших успехов можно было лишь в новых районах операций, где обороны еще не существовало, а также вне пределов досягаемости самолетов в Северной Атлантике, через которую проходила основная масса судов.
КПЛ перенес центр тяжести операций в Северную Атлантику, не упуская при этом из виду отдаленные районы. Одновременно начатые действия восьми больших лодок на подступах к Капштадту и вообще в южноафриканских водах привели к потоплению около 300 000 брт при потере всего одной лодки. Следовало очень тщательно взвешивать возможности успеха после достижения цели и уменьшение эффективности в результате удлинения пути к ней. Несмотря на подводные танкеры, ведение военных действий в Индийском океане еще представлялось в то время неэкономичным.
Число лодок, находившихся в Атлантике, впервые достигло в сентябре 1942 г. ста единиц. Это позволило создать несколько отрядов для разведки и сторожевой службы. Указанные лодки все еще не могли быть обнаружены вражескими самолетами, дальность полета которых составляла 600–800 миль, и конвои стали обходить их позиции. С другой стороны, немецкой радиоразведке удавалось все глубже проникать в тайны переговоров, которые велись в конвоях и с конвоями, так что КПЛ получил возможность управлять своими лодками в соответствии с изменениями направления движения противника. Имел место ряд операций против конвоев, которые частью окончились весьма успешно, частью привели к разочарованию. Туман и шторм приносили пользу большей частью противнику. Обе стороны отдавали лучшее, что имели, успех или неудача определялись незначительными различиями в способностях и дерзании, в погоде или условиях для локации. Наивысшего результата достиг капитан-лейтенант Троер («U-221»), который за две ночи потопил из состава конвоя «SC-104» 7 судов (40000 брт). Всем остальным лодкам его группы удалось потопить всего одно судно.
В общей сложности с июня по ноябрь 1942 г. союзники ежемесячно теряли около или свыше полумиллиона брт, причем наивысшая цифра приходится на ноябрь, когда было потоплено добрых 700 000 брт. КПЛ рассчитывал на результаты, превышающие названные выше в среднем на одну треть. В боях с конвоями, которые теперь стали обычными, у командиров не было времени ни для точного определения величины целей, ни для наблюдения за эффективностью их торпед. К тому же их вводили в заблуждение взрывы на судах, которые следовали за взрывом торпеды; поэтому командиры стали обманываться больше и чаще, чем прежде.
Большие успехи и терпимые потери (в 1941 г. последние составляли в Атлантике в среднем 11 процентов, в июле 1942 г. — 15 процентов, в августе — сентябре они снизились до 6 процентов, в октябре достигли 12 процентов, а затем сократились до 4 процентов, оставаясь на этом уровне до января 1943 г.) создавали в своей совокупности чересчур благоприятную картину обстановки.
Инцидент с «Лаконией». Среди потопленных судов находилось пять больших пассажирских пароходов, которые были вооружены тяжелой артиллерией и использовались в качестве транспортов для перевозки войск. Один из этих пароходов — «Лакония» (20000 брт), находясь вечером 12 сентября 1942 г. в 600 милях к западу от Азорских островов, попал под торпедные выстрелы «U-156» (Гартенштейн). На борту его находилось почти 3000 человек, в том числе 1800 пленных итальянцев. Гартенштейн передал в эфир открытым текстом на немецком и английском языках сообщение о координатах парохода и его положении, обязавшись не атаковать суда, которые придут на выручку. КПЛ выслал несколько подводных лодок, которые приняли на борт часть потерпевших кораблекрушение и взяли на буксир шлюпки, в которых находились остальные, чтобы подвести их к берегу и передать спасенных на французские суда в Дакаре. Самолеты союзников сбрасывали бомбы на буксирные караваны, повредили «U-156» и потопили одну шлюпку с потерпевшими кораблекрушение[86].
Этот опыт привел к тому, что КПЛ запретил всякие спасательные действия, поскольку эти действия ставили подводные лодки под угрозу уничтожения. Следует со всей ясностью заявить о том, что на германском флоте не существовало приказов об убийствах и не было в обычае убивать потерпевших кораблекрушение. То обстоятельство, что, по заявлению одного из свидетелей на Нюрнбергском процессе, он понял в этом смысле приказы Деница, ничего не меняет. Этот свидетель находится в одиночестве; союзники предъявили обвинение одному капитан-лейтенанту Экку. В марте 1944 г., когда потери подводного флота были очень велики, последний приказал обстрелять шлюпки с командой потопленного им в Индийском океане парохода, чтобы; уничтожить следы своего появления в этом районе. Представ перед британским военным трибуналом, он полностью принял на себя ответственность за это решение и заплатил за него жизнью. Суд не принял во внимание соображения военного характера, которыми он руководствовался.
