Лариса Кучерова - КГБ в Афганистане
17 апреля, после нанесения авиацией бомбо-штурмовых ударов по огневым точкам, прикрывающим подходы к Джаваре, шурави заняли господствующие высоты, подавили своим огнем сопротивление противника и обеспечили продвижение афганских войск, которые стремительно атаковали базу. Через два дня Джавара пала.
После того как советские саперы взорвали то, что можно было взорвать, и провели спецминирование, афганские правительственные войска покинули захваченную территорию. Взбешенные поражением духи хотели взять реванш, напав на возвращающиеся после операции войска. Но по приказу генерала Варенникова их перебросили к местам базирования по воздуху.
– Позднее в Хосте трофейным оружием заставили целую площадь: «Стингеры», «Блоупайпы», ДШК, ребристые итальянские мины, боеприпасы, китайские реактивные установки: разборные короткие трубы от одного до двенадцати стволов[29]. А спустя полгода мятежники… восстановили Джавару и вновь стали использовать ее как перевалочный базовый район. Таковы были реалии той войны.
По завершении джаварской операции майор Сорока был награжден орденом Красной Звезды по личному ходатайству генерала Варенникова.
В разгар джаварских операций в район Хоста любили прилетать высокие чины из Кабула, чтобы обозначить свое участие в боевых операциях. Как-то раз приехал к пограничникам кабульский специалист и потребовал отвезти его на боевые позиции поближе к Джаваре. Его все стали отговаривать от этого необдуманного шага. Духи-то не дураки. У них все подступы пристреляны. Но тот настоял на своем и вместе с подполковником Николаем Земцовым, руководителем группы советников пограничников, отправился на БТРе в Улусвали Тани. Приехали на место, стали вылезать из машины. Тут их духи минами и накрыли. Кабульского специалиста ранило в плечо и руку. Николаю же разворотило бедро. К счастью, оба остались живы. Хотя война есть война. Она ошибок не прощает и карает за них слишком жестоко. Так, во время одного боя из-за неудачно выбранной для наблюдательного пункта позиции погиб военный советник. Они оборудовали НП прямо под скалой. Духи ударили из танка, и рикошетом от скалы его ранило. Все сдали для него кровь, но это не помогло. Он умер в госпитале Хоста на руках жены.
– Боевые операции в Хосте проводились регулярно и помимо Джавары. По периметру границы мятежники постоянно предпринимали попытки прорыва разнокалиберных вооруженных отрядов. В ходе боестолкновений отлично себя проявили горные орудия. Но после окончания Второй мировой войны их сняли в СССР с вооружения и прекратили выпуск боеприпасов к ним. К 1986 году запасы снарядов к ним постепенно иссякли.
Во время проведения боевых операций Сороке не раз приходилось летать вместе с афганскими вертолетчиками. Молодые ребята, не старше двадцати лет, после обучения в Криворожском военном летном училище летали как черти над самой землей. Буквально колесами по траве. Он любил летать с ними. Любил наблюдать за их умелыми грамотными действиями, от которых полностью зависела его жизнь. Любил видеть их счастливые, горящие глаза после успешного выполнения задания. Любил разговаривать с ними, слушать их зрелые, не по годам мудрые суждения.
Надо отметить, афганские пограничники сражались на славу. Не в пример армейскому войску. Службу несли со знанием дела, грамотно и добросовестно. Правда, помимо вооруженных нарушителей, имелась у них еще одна проблема. По ночам им очень досаждали… дикобразы – большие любители ночной охоты, водившиеся в тех краях в большом количестве. При малейшей опасности они «стреляли» своими иглами, пробивающими даже кожу сапог, в посягнувших на их территорию чужаков, что доставляло немало хлопот тем, кто нес службу в ночном дозоре. Поэтому афганцы их нещадно избивали. Иногда делились своими трофеями с шурави. Вот тогда-то Николай и узнал нежно-сладкий вкус дикобразьего мяса. Афганцы-то дикобразов не ели. Брезговали. Зато советникам новый деликатес пришелся по вкусу.
Боевые операции, более редкие, но не ставшие от этого менее опасными, встречи с агентами, инструктажи подсоветных, сбор разведывательных данных, прощупывание зыбких граней взаимного доверия со старейшинами местных племен, опасность, подстерегающая ежеминутно и повсеместно, хитросплетения оперативных разработок и специальных акций… А вокруг притаился чужой воинственный мир, озлобленное незваным вторжением в свои чертоги пространство. Обычные рабочие будни майора Николая Сороки, которому здесь, в Афганистане, присвоили очередное воинское звание подполковник… Обычная мужская работа…
– Самый главный результат моей второй командировки заключается в том, что я выжил, – сказал в заключение нашей беседы Николай Николаевич. – Выжил, благодаря грамотно построенному отношению с местным населением и взаимодействию с афганцами. Я знал, на кого можно положиться, а кто ведет двойную игру. Практически все, в ком я сомневался, потом ушли к духам вместе с оружием. Те же, на кого я рассчитывал, в трудную минуту становились мне надежной опорой. Это было непростое, сложное время. Здесь я узнал истинную цену многим вещам. Здесь я научился видеть в людях главное и не размениваться на мелочи. Здесь я проникся глубоким уважением к древнему многострадальному афганскому народу, которое сохранил и по сей день.
Особая папка капитана Минько
Рабочий день был в самом разгаре, когда в кабинете капитана Минько, начальника райотдела УКГБ небольшого белорусского городка Костюковичи, раздался телефонный звонок. Хозяин кабинета поднял трубку. Звонил начальник Управления по Могилевской области генерал Константин Семенович Конанович.
– Иван Яковлевич, у тебя в кабинете сейчас еще кто-нибудь есть? – спросил он.
– Нет.
– Это хорошо. Поступило распоряжение Комитета Государственной безопасности СССР откомандировать вас до 27 августа в их распоряжение?
– Позволительно спросить о цели этой командировки?..
– Да я сам ничего не знаю толком. В распоряжении только адрес указан, по которому надо явиться, да еще возрастное ограничение кандидатов, до 35 лет. Короче, на сборы сутки.
На этом разговор был исчерпан. Минько подошел к открытому окну. На залитой августовским солнцем улице неспешно текла тихая провинциальная жизнь. Мимо по каким-то своим надобностям проходили люди, четко представлявшие, куда и зачем они идут. Его же ждала полная неопределенность. А неопределенности он не любил.
Август 1979 года. г. МоскваУтром 27 августа капитан Минько прибыл на Мичуринский проспект по указанному адресу. Немногословный дежурный, внимательно изучив его документы, выдал ключи от комнаты.
– Располагайтесь и ждите дальнейших распоряжений. Вопросы есть? – вежливо уточнил он.
– Вопросы-то есть. Только вы на них вряд ли ответите…
Дежурный оставил замечание прибывшего офицера без внимания, равнодушно отвел безучастный взгляд в сторону, демонстрируя всем видом, что лимит его вежливости на этом исчеркан. Минько забрал ключи и отправился к себе в комнату.
Постепенно начали съезжаться другие командированные. Народ собрался разномастный: кто из военной контрразведки, кто из территориальных органов, кто из пограничных войск. Зато все, как на подбор, «лица славянской национальности». Набралась группа из тридцати человек, по десять от каждого из структурных подразделений Комитета. Перезнакомились, разговорились. Приехавшие, как и Минько, пребывали в полном неведении о цели их приезда. Стали выдвигать свои гипотезы. Обсуждение затянулось допоздна. Возрастное ограничение, оговоренное в полученных на местах распоряжениях, наводило на определенные мысли – будут куда-то отправлять. После совместного мозгового штурма решили, что их вызов как-то связан с ситуацией в Мозамбике или в Занзибаре. На том и разошлись.
На следующее утро всех прибывших посадили в автобус, привезли в Кисельный переулок, откуда, не говоря ни слова, отправили в Балашиху. Минько с товарищами приготовились без промедления убыть в дальние дали. Однако отправлять их никуда не стали, а направили на медкомиссию, после чего всех вернули на Мичуринский проспект. Получив указание наутро прибыть на мандатную комиссию в Высшую школу КГБ, совершенно заблудившиеся в своих догадках мужики разошлись по своим комнатам.
На мандатной комиссии, возглавляемой зампредом КГБ СССР Пономаревым, ситуация несколько прояснилась.
– Капитан Минько, приказом председателя КГБ СССР вы зачислены в спецгруппу для последующей работы в горячих точках за рубежом. На сдачу дел и должности вам выделяется два дня. 1 сентября вы должны сидеть в указанной аудитории в Кисельном переулке. Вопросы есть?
– Вопросов нет.
Затем группу разбили на подгруппы по пять человек и, собрав всех в одной аудитории, объявили, что с ними будут проводить спецподготовку с углубленным изучением персидского языка.
