Эрик Ларсон - Мертвый след. Последний вояж «Лузитании»
С огромным трудом им удалось поднять сиденья и прикрепленные к плоту брезентовые борта, но не до конца. Чтобы закрепить детали, они зажали их деревяшками.
Весел в складной шлюпке не было, но мужчины нашли пять штук, плававших неподалеку. Лориэт правил одним из них, а Гонтлетт, Мортон и еще двое гребли. Лориэт провел плот через обломки и трупы, выискивая уцелевших. Над водой сотнями парили чайки, то и дело пикируя. Поразителен был вид людей в воде, по-прежнему одетых в те же самые костюмы и платья, что были на них за обедом. Они подобрали Сэмюела Нокса, филадельфийского судостроителя, сидевшего за столиком с Гонтлеттом. Им встретилась женщина, по виду уроженка Африки. Матрос Мортон подплыл к ней и втянул ее на борт105. Это оказалась Маргарет Гуайер – та самая, которую засосало в воронку и выбросило. Лориэт писал: “С бедняжки сорвало почти всю одежду, на ней не было и белого пятнышка, не считая зубов и белков глаз”106. Он назвал ее “негритянкой на час”.
Она быстро ожила и подняла дух на борту своим оптимизмом, бодростью и “веселой болтовней”, писал Лориэт.
Шлюпка была почти полна, когда Лориэт проводил ее мимо кучи плавучего мусора. “Я услыхал женский голос, говоривший тоном столь же естественным, каким просят передать еще кусок хлеба с маслом: «Не возьмете ли меня? Знаете ли, я не умею плавать»”107. Лориэт взглянул туда и увидел женскую голову, торчавшую из обломков; ее длинные волосы рассыпались вокруг. Ее так плотно затерло, что она не могла поднять руки. И все же на лице ее была “полуулыбка”, вспоминал Лориэт, “и она мирно жевала резинку”.
Мужчины втащили ее внутрь и принялись грести в сторону маяка на Олд-Хед-оф-Кинсейл, до которого было с десяток миль.
Хотя корабль затонул совсем близко от ирландского побережья, никаких признаков спасателей все еще не было. Пассажиры, оказавшиеся в воде, каждый по-своему смирялись со своим положением. Преподобный Генри Вуд Симпсон, житель Росслэнда, что в канадской провинции Британская Колумбия, отдался на милость Господа и время от времени повторял одну из своих любимых фраз: “Приди, Святой Дух, и души наши вдохнови”108. Позже он говорил, что знал: он спасется (“Откуда я это знал, слишком долго рассказывать”). Это придавало ему спокойствия, даже когда он в некий момент, оказавшись под водой, спрашивал себя: “А что, если не выплыву?” Он выплыл. Спасательный жилет удерживал его в удобном положении, “и я лежал на спине, улыбаясь, глядючи на голубое небо и белые облака, да и морской воды не слишком много наглотался”. Эти минуты в воде приносили ему едва ли не радость – если забыть о трупе какой-то женщины, некоторое время плававшем рядом с ним. “Мне было чрезвычайно удобно, – рассказывал он, – и я с большим удовольствием немного полежал в такой позе”.
Он подтянул труп женщины к перевернутому складному плоту и втащил наверх, а затем поплыл к другому – тот плавал в нормальном положении, на нем были люди. Были на этом плоту и трупы. Корабельный механик затянул гимн “Прославим Господа, благословенного вовеки”, вспоминал Симпсон. “Мы пели его, – отметил он, – с большим чувством”. Впрочем, запеть новый, когда они закончили, никто не попытался. “Потом мы просто ждали в надежде, что им удастся попросить о помощи по радио, пока корабль не затонул. Вокруг царило замечательное спокойствие – на наше счастье, ведь иначе нас смыло бы при малейшем волнении. Наше положение было лучше, чем у тех, кто держался на плаву с помощью досок или спасательного жилета, или же у людей в полузатопленной шлюпке [неподалеку], что то и дело переворачивалась”.
На поверхность выскочил дельфин – Симпсон назвал его “дельфином-чудовищем”: “тот поиграл подле нас, на миг из воды показывалась его черная кожа и треугольный плавник”. Прошел час, потом два. Море оставалось спокойным; послеполуденный свет переменился. “Прекрасный был закат, – вспоминал Симпсон, – и до чего же тихий и спокойный”.
Уцелевших носило по волнам – на плаву, в шлюпках, на обломках – уже три часа. Они надеялись, что помощь идет. Приди “Джуно”, ожидание было бы куда короче, шансы на спасение – куда выше. Однако Адмиралтейство решило действовать сурово и расчетливо, да и, в самом деле, неизвестно было, ушла субмарина или нет. Кое-кто из пассажиров утверждал, будто видели перископ после того, как “Лузитания” пошла ко дну, и опасались, что субмарина до сих пор где-то рядом. Как писал один из уцелевших: “Я ничуть не удивился бы, если бы она всплыла и начала стрелять по шлюпкам Люси, а то дождалась бы спасательных судов и потопила бы их”109.
Первым сигналом о спасении был дымок на горизонте, за ним последовала длинная, разномастная армада торпедных буксиров, траулеров и рыболовецких суденышек – менее ценных, нежели большой крейсер “Джуно”. Пришли “Брок”, “Брэдфорд”, “Блюбелл”, “Сарба”, “Херон” и “Индиен эмпайр”; “Джулия”, “Флайинг фиш”, “Стормкок” и “Уорриор”110.
В Куинстауне напряжение росло. Ни у одного из этих кораблей не было радио, писал консул Форст: “До их возвращения новостей ждать не приходилось”111.
Стоило шлюпке освободиться, как матросы гребли назад, искать новых уцелевших, однако с приближением вечера им чаще приходилось вытаскивать трупы, нежели спасать живых. Последней прибыла береговая спасательная шлюпка “Кезиа Гуилт” – с командой из пятнадцати человек. Как правило, она ходила под парусом, но погода была абсолютно безветренная, и люди поняли: быстрее будет на веслах. Так они преодолели расстояние около 14 миль.
“Мы делали все возможное, мы гребли изо всех сил, однако, чтобы туда добраться, у нас ушло три с половиной часа, а когда пришли, застали там только мертвые тела”, – писал преподобный Уильям Форд, командовавший шлюпкой112. В прекрасных сумерках они продвигались через обломки. “Зрелище было душераздирающее, – писал Форд, – море было усеяно плавающими телами: кто-то был в спасательном жилете, кто-то вцепился в обломки или плот – все мертвые”.
Лориэт и компания прошли в своей складной шлюпке на веслах две мили и наткнулись на небольшой рыболовецкий парусник, какие в этих краях называют рыболовными баркасами.
Когда они подходили к судну, Маргарет Гуайер, все еще перепачканная сажей, увидела, что у поручня стоит ее муж, и окликнула его113. Его лицо, по словам Лориэта, “не выразило совершенно ничего”. Он понятия не имел, кто такая эта черная молодая женщина.
Муж узнал ее, лишь когда складная шлюпка подошла прямо к поручню баркаса и он смог взглянуть ей в самое лицо. Он зарыдал.
Было 18.00. Лориэт посчитал, сколько уцелевших они со спутниками подобрали по пути: тридцать два человека. Еще пятьдесят были уже на борту баркаса. Перед тем как подняться на борт, Лориэт захватил с собой на память одну из уключин складной шлюпки.
Спустя час всех перевели на колесный пароход “Флайинг фиш”, который отправился в Куинстаун. Уцелевшие набились в машинное отделение – чтобы было теплее. Тут был Огден Хэммонд, застройщик из Нью-Джерси. Жену его никто не видел. Стало необыкновенно тепло, и “очень скоро”, как рассказывал Артур Митчелл – тот, что занимался велосипедами “Рэйли”, – “зазвучали песни, в чем проявился не только дух благодарности, но даже веселья”114.
На борту также было несколько трупов: пятилетнего мальчика по имени Дин Уинстон Ходжес; двух неопознанных мальчиков, лет около двух и шести, и пятнадцатилетней Гвендолин Аллан, одной из девочек, помогавших матросу Мортону красить шлюпку.
Дуайт Харрис в складной шлюпке помогал грести в сторону парусника вдали. Шли они медленно, с трудом. Первой до цели добралась другая шлюпка и, высадив партию уцелевших и выгрузив тела, вернулась за Харрисом и его спутниками, которых тоже посадили на парусник. Затем их перевели на минный тральщик “Индиен эмпайр”, команда которого следующие несколько часов занималась поисками людей. Когда корабль пошел назад в Куинстаун, в восьмом часу вечера, на нем было 170 спасенных и множество погибших.
На борту мальчик, которого спас Харрис, встретил своих родителей и брата – живых и невредимых. Его сестру, малышку Дору, не нашли.
Теодата Поуп очнулась и увидела пылающий огонь. Огонь в небольшой печурке. Про катастрофу она ничего не помнила. Она увидела пару ног в брюках, услышала, как какой-то мужчина говорит: “Пришла в себя”115. Несмотря на тепло от печурки, тело ее сотрясала дрожь.
Она была в капитанской каюте на корабле под названием “Джулия”. Другая спасенная, оказавшаяся на борту, Белль Нейш, впоследствии рассказала Теодате, как она туда попала. Матросы втащили Теодату на борт с помощью шлюпочных крюков. Решив, что она умерла, они оставили ее на палубе среди других найденных тел. За поездку Белль с Теодатой успели подружиться, и когда Белль увидела ее лежащей на палубе, она прикоснулась к ее телу и почувствовала признаки жизни. Нейш позвала на помощь. Двое мужчин попытались привести Теодату в чувство. Один, взяв из камбуза разделочный нож, срезал с нее мокрую одежду. Мужчины занимались ею два часа, пока не убедились, что она ожила, пусть и не пришла в сознание. Правый глаз ее окружал жуткого цвета синяк.
