Самюэль Крамер - Шумеры. Первая цивилизация на Земле
Царь Шульги – возлюбленный Нинлиль. Его сын Шу-Син – любимец Энлиля, тот его избрал «возлюбленным сердца своего». Наконец, начиная со времени Энмеркара до постшумерского периода, все цари Шумера во всех шумерских документах значатся как «возлюбленные мужья» Инанны; все они мистически связаны с Думузи, древним обожествленным царем города Эрех, который, согласно шумерским мифографам, был женат на Инанне и, по одной из версий, был отдан демонам в нижний мир. силой шумерской мысли и действий. Любовь к городу-государству была более ранней во времени, и любовь к Шумеру в целом так никогда полностью и не вытеснила ее. Жители города назывались его «сынами» и считались единым неделимым целым. Обычно они гордились городом, богом и правителем и были всегда готовы встать на его защиту с оружием в руках. Вражда между городами-государствами, ставшая своего рода причиной падения Шумера, велась постоянно и ожесточенно. Они упорно не желали отказаться от своей независимости. В какое точно время Шумер стал восприниматься единым политическим целым, поделенным на многочисленные города-государства, остается неясно; возможно, это случилось до 2500 г. до н. э. Как явствует из царских гимнов, святым патриотическим долгом царя было защищать страну от врагов и обеспечивать безопасность и благоденствие «страны», как часто именовался Шумер. Приблизительно со времен Третьей династии Ура шумеры, «сыны Шумера», стали называться «черноголовыми» и «братьями». Любовь к своим согражданам особенно проявляется в горьких, разрывающих сердце ламентациях, в которых шумерские поэты оплакивают разрушения, как города, так и страны в целом.
Где любовь, там и ненависть, и Шумер в этом отношении не исключение. Гильгамеш противопоставляет любимую жену и ненавистную жену, любимого сына и ненавистного сына в строках:
Не целуй любимую жену,
Не ударь ненавистную жену
Не целуй любимого сына,
Не ударь ненавистного сына.
Энмеркар довольно выразительно говорит о любви и ненависти в своем обращении к Инанне, приведенном выше. Бог Хендурсаг – царь, который «любит справедливость» и «ненавидит насилие». На самом деле, если не ошибаюсь, ненависть играла довольно существенную роль в шумерском поведении. Далее речь пойдет о том, что политические, хозяйственные, образовательные учреждения Шумера были насквозь пронизаны жестким соперничеством, борьбой за первенство и превосходство, что возбуждало высокую степень ненависти и презрения.
Боги тоже нередко проявляли ненависть и месть. Сам Энлиль, «нахмурив лоб», предает «жителей Киша смерти» и крушит «дома Эреха в пыль». Затем, поскольку его Экур в Ниппуре облез и облупился, Энлиль, «свирепый поток, соперника не знавший», сровнял с землей весь Шумер, наслав на него с гор варваров-гутианцев. Все четыре главных божества – Ан, Энлиль, Энки и Нинту – неумолимы в решении разрушить Ур и Шумер во время царствования Ибби-Сина. Нинхурсаг гневно произносит проклятие в адрес Энки, который съел восемь взлелеянных ею растений. Нинурта также гневно проклинает камни, которые действовали враждебно ему, когда шла его борьба с демоном Асаг. Эрешкигаль, царица нижнего мира, «укусила себя за бедро, преисполнена мести», когда ее главный страж Нети доложил о прибытии ее сестры Инанны «во дворец нижнего мира».
Но кто сильнее всех ненавидел в шумерской мифологии, как можно заметить, тот и сильнее всех любил: жестокая, честолюбивая, агрессивная, но, очевидно, и очень привлекательная Инанна. Когда Думузи «надел благородное платье» и «воссел на свой трон» вместо того, чтобы распластаться перед женой Инанной, только что вернувшейся из нижнего мира, она так рассвирепела, что отдала мужа семи сопровождавшим ее демонам подземного царства. Словами поэта:
Она в него вперила взор, взор смерти
Сказала слово против него, слово мести,
Крик издала против него, крик вины.
Когда садовник Шукаллетуда воспользовался усталостью Инанны и овладел ею, она пришла в такую ярость, что наслала три разрушительных бедствия на Шумер в тщетной попытке разыскать обидчика. Когда Гильгамеш отверг любовные притязания Инанны, она наслала порочного «быка небес», чтобы разорить город Гильгамеша Эрех. Даже в гимнической литературе ее временами представляют богиней жестокой мести и страшных разрушений.
Страх, как и ненависть, сильно омрачал жизнь шумеров. С рождения до смерти шумер постоянно пребывал в страхе перед родителями, учителями, друзьями и земляками, правителями и старшими по званию, внешним врагом, силами природы, дикими животными, злобными монстрами и демонами, болезнями, смертью и забвением. Неудивительно поэтому, что самой главной чертой золотого века, согласно шумерским мудрецам, была свобода от страха, или, словами поэта:
Когда-то давным-давно не было ни змей, ни скорпионов,
Не было гиены, не было льва,
Не было ни дикой собаки, ни волка,
Не было страха, не было ужаса,
Не было соперников у человека.
От эмоциональных побуждений и мотиваций обратимся теперь к ценностям шумерской жизни и начнем с основополагающей и фундаментальной для всех культур ценности самой жизни и того смысла, которым она наделялась. Любовь к жизни пронизывает шумерскую цивилизацию во всех ее формах и аспектах: социальном, политическом, экономическом и религиозном. На многочисленных вотивных предметах, которые шумеры посвящали тому или другому богу, они искренне и открыто указывают, что делают это во имя продления собственной жизни и жизни своих близких. Царские гимны-молитвы полны многократными просьбами о долгой жизни царя. Тщетные, настойчивые поиски вечной жизни – излюбленная тема месопотамского эпоса. Все народы и культуры лелеют и дорого ценят жизнь, шумеры цеплялись за нее с особой настойчивостью по причине их религиозной убежденности в том, что после смерти бесплотный дух попадал в темный и жуткий нижний мир, где жизнь в лучшем случае была печальным отражением его земной жизни. Не было ободряющей, успокоительной для души надежды на рай, хотя, что довольно парадоксально, есть указания на то, что хорошего и достойного человека ждет судьба более счастливая, нежели злого и подлого.
С любовью к жизни была непосредственно связана и ценность материального благополучия и состоятельности. Шумеры высоко ценили богатство и собственность, щедрый урожай, амбары, забитые зерном, конюшни и стойла, полные большим и малым скотом, удачную охоту на равнинах и добрый улов в море. Цари постоянно хвастались в гимнах тем, что принесли процветание и достаток стране и ее народу. Литературные тексты-диспуты, такие, как спор Эмеша и Энтена, Лахара и Ашнана, изобилуют похвалами плодам земледелия и скотоводства. В ламентациях поэты постоянно и откровенно оплакивают потерю собственности. Взять хотя бы один пример, отрывок из плача о разрушении Ура:
Мое имущество, как тяжелая саранча в полете, унеслось,
О, мое имущество, я скажу,
Мое имущество, что пришло из нижних земель, в нижние земли ушло,
О, мое имущество, я скажу,
Мое имущество, что пришло из высших земель, в высшие земли ушло,
О, мое имущество, я скажу,
Мой драгоценный металл, камни и ляпис-лазурь всюду рассеяны,
О, мое имущество, я скажу.
В шумерских пословицах много насмешек над слабостью, неэффективностью и несостоятельностью бедняка, например:
Когда умрет бедняк, не старайся его воскресить.
Если был хлеб, то не было соли, если была соль, то не было хлеба,
Когда было мясо, не было приправы, когда была приправа, не было мяса.
Трудно богатство призвать, бедность же с нами всегда.
Бедный бессилен.
Как бедный смирен человек! печи его край – ему мельница.
Рваное платье его не чинится, что потерял он – не ищется.
Похоже, нет ни единого утешительного намека на то, что в предстоящем тысячелетии шумерским беднякам суждено «наследовать землю» или, как говорят американцы, вкушать «пирог на небе». На этом основании можно сделать вывод, что накопление богатства, несомненно, играло важную роль в жизни шумеров.
Наконец, в области этики и морали документы свидетельствуют о том, что шумеры ценили и почитали благочестие и правду, закон и порядок, справедливость и свободу, мудрость и ученость, храбрость и преданность, короче, все из возможных желательных человеческих качеств и добродетелей. Даже милосердие и сострадание ценились и практиковались, по крайней мере, при нарушениях закона, судя по многочисленным ссылкам на особые защитные меры по отношению к вдовам, сиротам и беженцам, а также к беднякам и угнетенным. Постепенное становление этих этических ценностей в древней шумерской культуре так же сложно проследить, как и в нашей собственной. Частично они, должно быть, возникли благодаря заинтересованному отношению человека и его малой семьи ко всему сообществу и даже к человечеству в целом. Ибо шумеры, называемые «черноголовые», вполне отчетливо понимали, что они всего лишь часть большего человеческого населения четырех убда, т. е. четырех частей, на которые, по их представлениям, был поделен мир. В действительности, как недавно показал молодой ученый Й.Й.А. ван Дейк, шумерское слово намлулу, «человечество», означало не только человечество в его коллективном смысле, но, как слово «гуманность», все поведение, характерное для человека и достойное его. Так, например, в приведенном выше эссе об эдуббе «Писарь и его непутевый сын» отец укоряет сына не только за крайнюю неблагодарность и неспособность следовать по его стопам и стать писарем, но за поступки, недостойные его человеческой природы.
