Эпсли Джордж Беннет Черри-Гаррард - Самое ужасное путешествие
ВВЕДЕНИЕ
Полярное путешествие — лучший способ плохо провести время в условиях уединённости и стерильности. Ни в каком другом путешествии вам не удастся, одевшись в Михайлов день[5] {1}, ходить не раздеваясь до Рождества в чистой, чуть ли не новенькой одежде, не обращая внимания на слой естественного сала на теле. Здесь вы более одиноки, чем в Лондоне, более отдалены от мира, чем в монастыре, а почта приходит раз в год. Принято сравнивать по уровню жизни Палестину или Месопотамию с Францией, но было бы интересно противопоставить этим странам Антарктику, как эталон дискомфорта. Один полярный путешественник уверял меня, что после участия в партии Кемпбелла пребывание в окопах на Ипре казалось ему пикником.
Но пока не будет установлена единица выносливости, я не вижу возможности проводить параллели с Антарктикой. Впрочем, и без того ясно, что вряд ли кому-нибудь на Земле приходится хуже, чем императорскому пингвину.
Антарктика и сейчас для остального мира то же, чем была обитель богов для древних халдеев: огромная горная страна далеко за морями, окружающими места обитания человека.
Что касается исследований южных полярных областей, то более всего в них поражает их полное отсутствие: уже при английском короле Альфреде викинги плавали по ледовым просторам севера, Южный же континент не был известен даже во времена Веллингтона и битвы при Ватерлоо.
Всем желающим ознакомиться с историей исследования Антарктики я рекомендую обратиться к превосходно написанной главе в «Путешествии на „Дисковери“» Скотта или к другим источникам. Я не собираюсь предварять мою книгу общим обзором такого рода, но мне не раз приходилось выслушивать жалобы на то, что «Последняя экспедиция Р. Скотта»{2} переносит непосвящённого читателя в якобы хорошо известные ему места и ставит этим в затруднительное положение, так как на самом деле он не знает, что собой представляло судно «Дисковери», где находится скала Касл, а где — мыс Хат.
Поэтому, чтобы были понятны встречающиеся в этой книге упоминания о тех или иных экспедициях, об открытых ими землях, о следах, которые после них остались, я предлагаю вниманию читателя следующее краткое введение.
Уже самые первые составители карт Южного полушария были уверены, что где-то далеко на юге существует большой континент, который они называли «Терра Аустралис». Эта уверенность несколько ослабла, хотя и не исчезла окончательно, после того как мореплаватели обогнули мыс Доброй Надежды и мыс Горн и не обнаружили там ничего кроме бушующего океана, а впоследствии открыли Австралию и Новую Зеландию.
Поиски продолжались, причём во второй половине XVIII века стимулом для них служили уже не только жажда личного обогащения путешественников и стремление государств к захватам новых земель, но и научная любознательность.
Кук, Росс и Скотт — вот властелины юга.
Основы наших знаний о нём заложил великий английский мореплаватель Джемс Кук. В 1772 году он отчалил от Детфорда на судах «Резольюшн» (водоизмещением 462 тонны) и «Адвенчер» (336 тонн), построенных в Уитби для нужд угольной торговли. Подобно Нансену, он считал, что от цинги можно уберечься разнообразным питанием, и в числе других запасов провианта он упоминает «кислую капусту, бульонный экстракт, морковный мармелад, сусло и пиво».
Были выбиты медали
«для раздачи жителям вновь открытых стран в подтверждение того факта, что мы являемся их первооткрывателями»[6].
Интересно, сохранились ли ещё где-нибудь эти медали.
Миновав мыс Доброй Надежды, Кук взял курс на восток к Новой Зеландии, чтобы оттуда пройти в поисках Южного континента как можно дальше на юг. Первый «ледяной остров», или айсберг, он увидел 10 декабря 1772 года на 50°40′ ю. ш. и 2°0′ в. д. На следующий день он заметил
«несколько белых птиц величиною с голубя, с чёрными ногами и клювом, не виданных мною ранее»[7].
Скорее всего, это были снежные буревестники. Он миновал множество айсбергов — чем дальше, тем реже с их вершин взлетали альбатросы, зато у подножий появились пингвины, — и был остановлен толстым паковым{3} льдом, вдоль кромки которого пошёл дальше. Исходя из предположения, что лёд формируется в заливах и реках, Кук решил, что земля должна быть недалеко. Между прочим он замечает, что, стремясь помочь своим людям переносить холод, он
«приказал удлинить сукном рукава бушлатов (оставлявшие до этого открытой часть руки) и сделать для каждого капюшон из такого же материала с брезентом, что оказалось для них весьма полезным»[8].
Больше месяца Кук плыл по Южному океану, всё время среди айсбергов, а часто вблизи паковых льдов. Погода стояла плохая, обычно пуржило. Кук пишет, что после мыса Доброй Надежды только один раз видел луну.
В воскресенье, 17 января 1773 года на 39°35′ в. д. пересечён Южный полярный круг — впервые в истории. Достигнув 67°15′ ю. ш., Кук встретил непреодолимое препятствие — огромное поле пакового льда. Отсюда он повернул обратно и взял курс на Новую Зеландию.
В конце 1773 года Кук снова вышел из Новой Зеландии, на сей раз без корабля «Адвенчер», с которым расстался.
Высокая волна убедила его в том, что «южнее Новой Зеландии, на её меридиане, земли быть не может, она должна находиться гораздо дальше на юг». 12 декабря на 62°10′ ю. ш. он увидел первый айсберг, а три дня спустя был задержан толстым паком. 20 декабря снова пересёк Южный полярный круг на 147°46′ з. д. и продвинулся до 67°31′ ю. ш. Здесь его подхватило течение и понесло на северо-восток.
26 января 1774 года он в третий раз пересёк Южный полярный круг на 109°31′ з. д., не встретив паковых льдов, а лишь несколько айсбергов. Зато на 71°10′ ю. ш. путь ему преградили непроходимые паковые льды и заставили его наконец повернуть обратно. Он писал:
«Я не берусь утверждать, что нигде нельзя было найти проход и попытаться продвинуться дальше на юг; но это было бы опасным и опрометчивым предприятием, о каком, полагаю, не следовало бы и помышлять человеку, находящемуся в моём положении. В самом деле, я предполагал — и моё мнение разделяло большинство находящихся на борту, — что лёд тянется до самого полюса или прирос к какой-нибудь суше{4}, с которой он соединён с незапамятных времён; и что именно здесь, то есть к югу от этой параллели, образуется первоначально лёд, осколки которого попадались нам то и дело много дальше на север; под воздействием бурь, а возможно и иных причин, ледяной покров раскалывается и уносится на север течениями, которые на высоких широтах неизменно имеют это направление. Приблизившись ко льду, мы услышали голоса пингвинов, но ни одного не узрели; не заметили мы и большого количества других птиц или какие-либо иные признаки, которые могли бы побудить нас предположить, что поблизости находится суша.
И всё же я полагаю, что южнее этих льдов есть земля, но если это действительно так, то она не является для птиц и других живых существ лучшим пристанищем, чем льды, ибо и она тоже должна быть полностью ими покрыта. Я, вынашивавший честолюбивые планы не только проникнуть дальше всех моих предшественников, но и дойти вообще до предела, досягаемого для человека, не огорчился из-за их нарушения, так как оно в известной мере даже несёт нам облегчение; во всяком случае сокращает опасности и тяготы, неизбежно связанные с плаваниями в южных полярных областях»[9].
Итак, Кук повернул на север. Но тут как раз «у меня случилась жёлчная колика», и любимая собака натуралиста Форстера (чьим именем назван императорский пингвин — Aptenodytes forsteri) «была принесена в жертву моему чувствительному желудку… Таким образом меня насытила и дала мне силы пища, от которой большинству европейцев стало бы дурно. Воистину, человеку в беде закон не писан»[10].
«Раз и навсегда было доказано, что идея существования населённого людьми плодородного континента не более чем миф, что любая земля, которая может находиться близ Южного полюса, должна представлять собою пустынное пространство, укрытое под слоем льда и снега. Были прослежены огромные просторы бурных южных морей и выявлены границы обитаемых земель. Кстати, можно заметить, что Кук первым описал особенности антарктических айсбергов и плавучих льдов»[11].
В 1819 году русская экспедиция под командованием Беллинсгаузена открыла первую землю в Антарктике, не вызывавшую никаких сомнений, и назвала её Землёй Александра{5}. Она находится почти точно к югу от мыса Горн.
В разных районах мира открытия происходили по-разному, но в южных морях в первой половине XIX века впереди государственного флага шла коммерция. Изобилие тюленей и китов привлекало сюда сотни судов, и тем немногим, что нам известно об очертаниях Антарктического континента, мы в значительной мере обязаны просвещённым инструкциям, исходившим от компаний вроде той, что возглавлялась господами Эндерби, а также предприимчивости и отваге таких капитанов, как Уэдделл, Биско и Баллени.
