Дэвид Ирвинг - Разрушение Дрездена. Самая крупномасштабная бомбардировка Второй мировой войны. 1944-1945
«Для того чтобы противостоять диким слухам, циркулирующим в настоящее время, воспроизводится эта краткая выдержка из заключительного доклада начальника полиции Дрездена о налетах союзников на Дрезден с 13 по 15 февраля 1945 года: «К вечеру 20 марта 1945 года в общей сложности было извлечено 202 040 тел, в основном женщин и детей. Ожидается, что окончательный список погибших даст цифру 250 тысяч жертв. Удалось опознать только 30 процентов из общего числа погибших. Поскольку извлечение тел невозможно было производить достаточно быстро, 68 650 тел были сожжены; ввиду того что слухи намного расходятся с действительностью, эти цифры можно предать огласке».
Для высококлассных специалистов национал-социалистической пропаганды было характерно, что они не пытались распространять эти цифры через официальные сообщения в прессе, а только методом этого явно негодующего опровержения преувеличений. Все отвечающие за свои слова власти приводили значительно меньшую вышеупомянутой цифру дрезденского списка погибших. Ни начальник полиции Дрездена, ни его доклад по авианалетам не дожили до конца войны, начальник наложил на себя руки, а доклад никогда не использовался за пределами той фальшивой «повестки дня».
6 мая Ганс Фойгт из отдела регистрации умерших был вызван в Главное управление криминальной полиции в министерстве внутренних дел, где ему были даны указания взять в свое ведение магазины ювелирных изделий и обручальных колец. Национал-социалистическая верхушка города, очевидно, заметала следы и собиралась удрать на запад, но тем не менее хотела быть уверенной в том, что драгоценности не попадут в руки врага. Семь или восемь больших ведер обручальных колец, большей частью золотых, были собраны со всего города. Сам Фойгт не хотел брать на себя ответственность за такое большое количество драгоценностей, на сумму более чем миллион фунтов стерлингов. Так что все они еще оставались на правом берегу реки, когда двумя днями позднее, 8 мая, русские прибыли в город. Это был последний день войны: можно было с уверенностью сказать, что разрушение столицы Саксонии не ускорило ее падение ни на один день.
Красная армия заняла здание министерств, и все собранные драгоценности, обручальные кольца попали в ее руки. Вывезено было также бесценное собрание картин, и среди них «Сикстинская мадонна», которая в последние месяцы войны хранилась в железнодорожном туннеле. В течение одиннадцати лет картинам суждено было находиться в Москве, прежде чем в 1956 году их вернули правительству ГДР.
300 служащих и еще больше работников семи бюро без вести пропавших во всем Дрездене были изгнаны из своих контор, и всякая работа по идентификации была прекращена. Директору Фойгту велели перевезти записи на новое место, в здание муниципалитета в Дрезден-Лейбен. Ему разрешили держать трех служащих в офисе в Дрезден-Лейбен, которые под его руководством работали с оставшимися системами регистрации документов. Всякие попытки продолжить регистрацию новых жертв прекратились, и работа учреждения переключилась на дальнейшую обработку от 80 до 90 тысяч учетных карточек, собранных на известных и неизвестных жертв в месяцы после тройного удара.
Красная армия заняла бывшие офисы отдела регистрации умерших на Нойберинштрассе, как докладывал другой чиновник Центрального информационного бюро без вести пропавших, после чего вывалили в сарай значительное число пачек с карточками и образцами одежды, которые были последней надеждой идентифицировать еще 11 тысяч жертв. Еще через несколько дней эти карточки сожгли из-за их зловонного запаха.
Связь с семью обособленными районами была прервана. Во время интервью с директором Центрального информационного бюро без вести пропавших отдела регистрации умерших советские оккупационные власти, верные своему убеждению в том, что военно-воздушные силы союзников не были эффективным оружием в войне, отказывались признать установленную директором бюро цифру 135 тысяч погибших и, как утверждал Фойгт, «невозмутимо вычеркнули первую цифру».
Случайно, как уже говорилось выше, последние беженцы из провинций к востоку от Дрездена, прибывшие на официально выделенных поездах, выгрузились с них за день до первой из трех воздушных атак союзников. Первый из поездов с беженцами, который планировалось отправить на запад, задержался на несколько дней. По этой причине как раз в ночь тройного удара число жителей в городе оказалось большим, чем когда-либо. Этот фактор, в добавление к самому жестокому огненному смерчу в истории, с неизбежностью дал в результате более солидный список погибших, чем в Гамбурге.
Как и в Гамбурге, огненный смерч в Дрездене охватил самые населенные районы города; из 28 410 домов в центре города (Дрезден IV, включая районы 1, 2, 5 и 6), как показало расследование в ноябре 1945 года, 24 866 домов было полностью разрушено. Одному дрезденцу, возвращавшемуся в город после налетов, сообщили в Центральном информационном бюро без вести пропавших, что из 864 жителей Зайдницерштрассе, зарегистрированных в полиции к ночи атаки, выжило только восемь; а из 28 жильцов дома № 22 на Зайдницерштрассе, его бывшего дома, выжил только один; все 42 жильца из соседнего дома № 24 погибли. Одного только этого примера более чем достаточно, чтобы показать сокрушительную эффективность тройного удара по Дрездену.
Известно, что в Гамбурге в центре огненного смерча погибло около трети всего населения. В районе Хаммербрук доля случаев фатального исхода во время огненного смерча составила 361,5 на тысячу жителей. Если такой длины список жертв возможен в таком городе, как Гамбург, где были приняты самые строгие меры ПВО, представляется логичным предполагать, скорее всего, большее соотношение случаев фатального исхода во время тройного удара по Дрездену. В городе, неподготовленное население которого было совершенно не обеспечено общественными бомбоубежищами или бункерами, где пожарные команды были бессильны оказать помощь, а отсутствие ПВО давало возможность гораздо более высокой концентрации бомбардировок во времени и в пространстве, чем та, что была в битве за Гамбург, и где, самое главное, тройной удар не потребовал недели напряженных, тревожных дней и ночей, как в Гамбурге, а сразу обрушился на город, все завершилось в течение четырнадцати часов.
В Гамбурге тех, у кого вероятнее всего могли сдать нервы, тех, кто, мешая пожарным или создавая панику, мог тем самым увеличить число жертв, эвакуировали. В Дрездене же до эвакуации было далеко, более того, к тому времени он был переполнен эвакуированными из других германских городов.
Сразу же после авианалетов проявилась обычная тенденция сильно преувеличивать число жертв. В Берлине официальные источники в то время называли цифры от 180 до 220 тысяч погибших: известно, что даже руководящему звену министерства пропаганды сообщали о том, что эта цифра колебалась от 200 до 300 тысяч. Однако несколько дней спустя власти, отвечавшие за спасательные работы в подвергшихся бомбардировкам городах, называли более скромную цифру – «от 120 до 150 тысяч погибших». Цифра, которая называлась вскоре после налетов, близка к консервативной оценке списка погибших, представленного Гансом Фойгтом из отдела регистрации умерших. С большой степенью определенности можно принять цифру Фойгта 135 тысяч в качестве точной оценки с учетом ограничений, предусмотренных в цифре берлинских властей. Даже число жертв при атаке зажигательными бомбами Токио, предпринятой в ночь с 9 на 10 марта бомбардировщиками «Летающая крепость» командования бомбардировочной авиации Соединенных Штатов, не превысила дрезденский список погибших, хотя неядерная бомбовая атака опять-таки дала в итоге более длинный список погибших – 83 793 убитых, согласно официальным сообщениям Токио, чем тот, которым была отмечена Хиросима с 71 379 жертвами. Токио, конечно, не был столь же слабо защищен, как Дрезден, и ни в одном городе не скопилось столько беженцев в ночь перед его уничтожением.
Часть пятая
Ни хвалы, ни упрека
Глава 1
Реакция в мире
Незадолго до 9.00 утра 14 февраля, когда новые порядки «Летающих крепостей» уже направлялись к Дрездену, министерство авиации выпустило первый подробный информационный бюллетень, объявлявший об осуществлении минувшей ночью атак Королевскими ВВС.
В заявлении, в котором город-цель был обрисован на удивление подробно, министерство авиации подчеркнуло жизненно важное значение Дрездена для врага: в качестве железнодорожного узла и крупного промышленного города он приобрел исключительную значимость в организации немцами обороны против армий маршала Конева. Телефонные службы и средства коммуникации были почти столь же насущно необходимы для германской армии, как и железные и шоссейные дороги, сходящиеся в Дрездене. Здания Дрездена были крайне необходимы войскам и административным учреждениям, эвакуированным из других городов, говорилось в бюллетене. С гораздо меньшей пунктуальностью в заявлении указывалось, что «в числе прочих военных предприятий в Дрездене были огромные цеха по выпуску военного снаряжения в старом Арсенале и огромное количество мелких машиностроительных предприятий, занятых производством всевозможной военной продукции. Там имелись стратегически важные заводы, выпускавшие электромоторы, точные и оптические приборы и химические вещества. Город был сопоставим по размеру с Манчестером. Выпуская бюллетень, министерство авиации давало оценку стратегического значения города и его промышленных сооружений. Эту оценку разведка командования бомбардировочной авиации Королевских ВВС не подтверждала в дни, предшествовавшие атакам, и было более сдержанно в высказываниях относительно столь успешно атакованного города. В еженедельном секретном обзоре, который не предназначался для столь широкого распространения, как бюллетени министерства авиации, командование ограничилось определением Дрездена в качестве города, который приобрел значение цели первого порядка по значимости и высшего приоритета в качестве пункта управления обороной восточных границ Германии.
