Лариса Кучерова - КГБ в Афганистане
Но вернемся к Имомназару.
– Как-то от одного нашего агента, бывшего на связи у Имомназара, пришла информация, что в одной из банд, орудовавшей в районе Андаробского ущелья, появился пакистанский инструктор. Мы провели специальную операцию по его захвату. Не стану сейчас оговаривать подробности, скажу только, что во время передвижения инструктора с небольшим отрядом вооруженной охраны из одной банды в другую нам удалось его захватить. Он был одет в обычную афганскую одежду: широкие шальвары, балахон, подпоясанный ремнем, на котором болталась видавшая виды кобура с достаточно скромным пистолетом «Астра». Все в его облике было тщательно продумано и позволяло раствориться в общей душманской массе. Выделяться он явно не хотел.
Инструктор месяц жил в баньке. Никаких жестких методов к нему не применяли. Просто изо дня в день Князев вместе с Рахматназаровым приходил к задержанному и подолгу беседовал с ним о жизни, о ее ценности, об отсутствии смысла терять эту жизнь во цвете лет в угоду чужим интересам. Он был достаточно молод, не более тридцати пяти лет, из состоятельной семьи, прекрасно образован. Сначала контрразведчики хотели получить от него информацию о целях и задачах, которые преследовались им в Афганистане, о том, с кем из главарей задержанный уже связался, а с кем еще предстояло встретиться, какие инструкции передавал, о планах его пакистанского руководства относительно этих бандформирований.
Поначалу он все отрицал. Однако желание жить возобладало над чувством долга. Пакистанец был уверен, что только согласие на сотрудничество поможет спастись, в противном случае его пустят в расход. Контрразведчики же, в свою очередь, не спешили развеивать это заблуждение. Им было доподлинно известно, что прибыл он сюда для организации агентурной сети вокруг советских военных объектов, и вообще, они знали о нем слишком много, так что шансов выпутаться из этого переплета у него не было никаких. Когда же задержанный в этом окончательно убедился, он начал говорить и тем самым отрезал себе все пути к отступлению.
Получив первую информацию, контрразведчики решили его перевербовать, и беседы приобрели несколько другую эмоциональную окраску. В основном задушевные разговоры вел Имомназар, грамотно выстраивая их на основе шариатской этики и мировоззрения. Пакистанец изначально больше доверял именно ему. Князев для него прежде всего был «гяуром» – неверным, хотя он и уважал его статус «власть имущего». В таком тонком деле, как перевербовка, нужно учитывать каждое слово, каждый взгляд, каждую мелочь, даже самую малозначительную. Все это может склонить чашу весов к самому неожиданному результату. Здесь необходимо особо тонкое оперативное чутье: на что стоит поднадавить, а какие вопросы лучше обойти стороной, где проявить жесткость, а где дать слабину, выказать сочувствие и понимание. Главное – не перегнуть, не оттолкнуть и не сломать. Работа сложная и филигранная, требующая высочайшего профессионального мастерства, терпения и выдержки.
При наличии языкового, культурного и этнического барьера делать это намного сложнее. Имомназар же стал для своего собеседника своего рода отдушиной, в котором тот видел равного себе единоверца, предлагавшего определенные условия и дававшего определенные гарантии, что делало их более весомыми. Он поверил, что сможет не только сохранить свою жизнь, но и репутацию, и карьеру, и лицо.
– Многочасовые ежедневные беседы в течение месяца возымели результат. Инструктор согласился сотрудничать, во многом благодаря участию в этом процессе Рахматназарова, были выработаны условия связи, тщательно продумана легенда. Для дальнейшей работы мы передали его в Кабул представителям Первого главного управления КГБ СССР, которое занималось внешней разведкой. С позиций дивизии вести разведку такого уровня было невозможно.
Это сотрудничество продолжалось довольно долго, и завербованный контрразведчиками агент еще в течение пяти лет передавал из Пакистана ценную и полезную информацию.
Тонкости оперативных игрСотрудники особого отдела дивизии нередко перехватывали разведывательные устремления душманов, проявленные к советским военным объектам и к военнослужащим. Как правило, для этих целей душманские агенты старались выбрать своих единокровных братьев, призванных из среднеазиатских республик Советского Союза. К одному прапорщику, узбеку по национальности, дежурившему на одном из КПП боевого охранения 201-й мсд, зачастили местные жители. Это привлекло внимание контрразведчиков. Поначалу предполагали, что прапорщик сливает информацию. Однако «прослушка» показала, что он ничего лишнего не болтал, его самого несколько раздражало столь назойливое внимание, зато со стороны его гостей явно прослеживался вполне определенный разведывательный интерес. Тогда особисты взяли дальнейшее общение под свой контроль, поручив прапорщику передавать навязчивым посетителям специально подготовленную информацию. Это позволило на какое-то время сбить духов с толку. А для большей убедительности обеспечивалось подтверждение передаваемых им сведений: сказал, что колонна должна выйти в указанное время, – колонна выходит. То, что потом ее под благовидным предлогом втягивают обратно, уже не его, прапорщика, уровень. Ему об этом не докладывают.
– Таким образом мы организовали несколько успешных засад и несколько раз смогли переключить их внимание от более важного выхода. Однако оперативные игры – процесс очень тонкий и деликатный, требующий особого искусства, особого ума. Самое главное – не заиграться и не показать свои уши. Тогда уже противник перехватит инициативу и начнет ответную игру. Ведь разведка и контрразведка – это прежде всего интеллектуальное противостояние. Либо ты, либо тебя. Однажды я и сам попался на пущенную духами дезинформацию.
Дело было зимой 1985 года в районе города Ишкамыш. Поступила информация, что в одном из ущелий замечена небольшая группа душманов. На ее уничтожение отправили три батальона под командованием заместителя командира дивизии подполковника Талюкова. Вместе с Талюковым на ту боевую операцию отправился и Князев.
Подойдя к ущелью, колонна стала. Вперед, в узкую каменистую расщелину, в которой, согласно полученным сведениям, и находились мятежники, выдвинулась небольшая авангардная бронегруппа. Это всех и спасло. Испугавшись, что шурави могут уйти совсем, душманы решили довольствоваться малым и открыли по вошедшей в ущелье группе ураганный огонь. Было очевидно, что их здесь ждали. К счастью, попавших под обстрел людей смогли вовремя вывести назад. Но и вернуться тотчас в Кундуз мотострелки не могли. Дорогу, по которой они недавно прошли, духи уже могли заминировать, и до тех пор, пока ее не проработали саперы и не дали добро на выезд, батальоны были вынуждены отстреливаться от превосходящего их по численности противника, правда, с куда более выгодных позиций, нежели предполагали организовавшие засаду мятежники.
Взбешенные своей неудачей, они яростно поливали свинцом спрятавшихся за броней и камнями шурави, разразившихся ответным огнем, и вскоре набравший силу шум боя заполнил до краев мглистое каменистое пространство разнокалиберной какофонией звуков. Когда же стылое поблекшее солнце, устав от оглушительной пальбы, закатилось за изъеденные вековыми ветрами нагромождения скал, перестрелка немного стихла, шурави залегли за обледенелой броней на студеной каменистой земле. Мороз был лютый. Холод пробирал до костей. В ту ночь, лежа на мерзлых, припорошенных снегом камнях под аспидно-черным, обжигающим ледяной стужей небом, усыпанным мерцающими кристаллами звезд, Князев от души чертыхался, проклиная расторопность душманских агентов, запустивших эту «утку» настолько грамотно и профессионально, что ни он, ни его сотрудники не смогли разглядеть никакого подвоха. К утру саперы очистили дорогу, и мотострелки смогли вернуться на исходные позиции.
Визит КармаляОднако, к счастью, такие промахи случались не часто. Чтобы обыграть душманскую разведку и отвести удар от наших частей и подразделений, военные контрразведчики стремились опередить агентов противника на несколько шагов и направить их по ложному следу.
– Одной из удачных операций по дезинформированию душманов стало обеспечение безопасности Бабрака Кармаля[23] во время его приезда в Кундуз, где он должен был выступить на городском митинге, озвучивая подготовленные советскими партийными советниками тезисы. Кроме этого, Кармаль собрался провести несколько встреч с местным населением, рассказать о проделанной работе, о том, что планируется сделать в будущем и как должна измениться к лучшему жизнь простых афганских тружеников в самое ближайшее время.
Надо сказать, что к моменту описываемых событий авторитет Бабрака Кармаля в Афганистане был ничтожно мал. Политика, которую он проводил, имела целый ряд существенных просчетов, что дестабилизировало и без того сложную ситуацию в стране. Во-первых, он усугубил раскол в НДПА между «парчамистами» и «халькистами», так как вся его работа по сплачиванию партии сводилась к принуждению «халькистов» прекратить конфронтацию с «парчамистами», к коим принадлежал он сам, и перейти на их позиции. Во-вторых, Кармаль практически все усилия партийных функционеров направил на организацию работы в городах. Работе же с дехканами, проживающими в кишлаках, внимания не уделялось. И это в аграрной стране!
