Николай Ефимов - Военная контрразведка от «Смерша» до контртеррористических операций
— А что представляли собой остальные войска?
— 60 процентов ВВ составляли конвойные войска, которые обеспечивали наружную охрану исправительно-трудовых учреждений, обеспечивали конвоирование подсудимых на суды, этапировали осужденных к месту отбывания наказаний, несли охрану лесоразработок… В структуру Главного управления входило также спецуправление, на которое замыкались спецвойска.
— Понятие «специальный» у нас всегда очень любили…
— Здесь термин оправданный. После войны, когда стали развиваться ракетно-ядерные объекты — «спецобъекты», были созданы и подразделения внутренних войск, которые их охраняли. ВВ также обеспечивали охрану перевозки новой ракетной техники из гарнизона в гарнизон и на испытания… И вот 9 августа 1983 года состоялось решение правительства о контрразведывательном обеспечении МВД и всех его органов, а 12 августа председателем КГБ был подписан приказ о создании Управления особых отделов, на которое была возложена задача по контрразведывательному обеспечению внутренних войск МВД СССР
— Как вас встретили в системе МВД?
— Не стану утверждать, что с распростертыми объятиями. Ведь здесь у всех руководителей в кабинетах так же, как в те времена на Лубянке, висели портреты Дзержинского, а КГБ и МВД долго входили в одну структуру — ВЧК, ОГПУ, НКВД. Они тоже считали себя чекистами, и многие выражали удивление тем, что мы будем их обеспечивать.
— То есть что, к вам было какое-то недоверие?
— И это — тоже. Сейчас уже мало кто помнит, но незадолго до того, по идее первого заместителя министра внутренних дел было создано Управление особых отделов МВД. Это была абсолютно надуманная и существовавшая вопреки всем законодательным актам структура. Она выявляла злоупотребления и недостатки в практике работы командования.
— То есть фактически выполняла функции нынешней службы собственной безопасности, как существует в ряде ведомств?
— Что-то подобное: особые отделы накапливали информацию и периодически направляли соответствующие справки в управление, а его начальник, бывший замнач политуправления, докладывал руководству главка и МВД — и бумеранг возвращался на командирскую голову… После прихода в МВД нового министра это управление было упразднено. А тут появляется Управление особых отделов КГБ.
— То есть народу надо было еще разобраться, кто для чего?
— Конечно! Пошли разговоры: КГБ пришел, теперь будут выискивать. Они нашу основную задачу не восприняли и не поняли, но мы в их дела лезть не хотели. Хотя вся эта ситуация создала определенные трудности — особенно на периферии. Дело до того доходило, что оперативный работник не мог ознакомиться с основополагающими приказами в секретной части — боялись, что он будет что-то выкапывать, и старались его туда не пускать.
— Как же это все наладилось — само собой или же пришлось прикладывать определенные усилия?
— Действительно, пришлось немало поработать. Нам пришлось много выступать в коллективах, и руководители управления принимали в этом активное участие. Был издан совместный приказ КГБ и МВД о взаимном информировании особых отделов и командования ВВ. По каким вопросам мы должны их информировать, по каким — они нас. В общем, постепенно взаимодействие было налажено.
— Но, думается, оно определилось прежде всего в результате совместной работы?
— Да, командиры достаточно быстро поняли, что есть разница между ОО МВД и работниками КГБ — мы пришли сюда не выискивать и вылавливать, а обеспечивать безопасность войск. Вскоре важнейшей задачей стало обеспечение боевых задач — и тогда вместе, рядом с командиром роты, батальона, полка всегда был оперработник.
— В вашу бытность в руководстве управления все это еще только начиналось?
— Одним из первых серьезных испытаний для нас стал Чернобыль. Внутренние войска работали там плотно, долго и много. Но ведь тогда было спешное формирование частей, собирали людей откуда угодно, были запасники, публика самая разная. Для работы в этих войсках был создан специальный особый отдел, и оперативный состав трудился там наравне с другими. Проявили мужество в нашей работе, хорошо изучили личный состав, помогали командованию при решении многих вопросов в чрезвычайной обстановке.
— И все же, наверное, основные трудности в работе особых отделов были связаны не с радиацией, а, скажем так, с «человеческим фактором»?
— Об этом можно рассказывать много… В Казахстане, например, когда объявили, что снимают Кунаева и назначают Колбина, националисты устроили большие беспорядки. Они рвались на радиоцентр, убили там инженера, три дня бесновались на площади перед ЦК Компартии республики. Внутренние войска тогда оцепили площади, стояли лицом к лицу с беснующейся толпой.
В Прибалтике у нас была дивизия из трех полков, по одному в каждой республике. Представители национальных фронтов, «Саюдиса» пытались обрабатывать личный состав, оказывать на него влияние. Кстати, нашим сотрудникам помогал хороший контакт с местными органами госбезопасности, мы получали много очень интересной информации.
Во время работы памятной 19-й партийной конференции я находился в командировке в Ереване — в это время начал уже Карабах гудеть. Поэтому была создана группа оперативного состава, работавшая совместно с КГБ Армении. Мы докладывали в Центр об обстановке за каждые сутки: нет ли стычек с войсками, не пытается ли кто-то как-то на них повлиять. Нужно было отслеживать события, чтобы вовремя предупредить возможные беспорядки, нарастающий конфликт между азербайджанцами и армянами. Было, что однажды я попал в такую засаду, что еле удалось выбраться.
— Ну а какую-то агентуру противника в рядах внутренних войск вы тогда разоблачали?
— Разоблачения агентуры в войсках не было. Но разве это плохо? Ведь Юрий Владимирович Андропов ставил задачу: усиливать предупредительно-профилактическую работу, не доводить дела до образования враждебной группировки. Мол, когда она сорганизуется, это вам уже чести не сделает. Это была его четко обозначенная позиция.
Но вот в Ташкенте были у нас курсы по подготовке афганских военнослужащих — там, среди них, мы выявляли лиц, которые были связаны с бандформированиями. Конечно, мы не могли применять к ним какие-либо меры пресечения и представляли информацию в главк, после чего их откомандировывали обратно в Афганистан…
— Гавриил Дмитриевич, можно ли сказать, что вам пришлось служить в Управлении особых отделов КГБ СССР по внутренним войскам в самые напряженные годы его существования?
— Я бы не решился так утверждать. В той же Чечне было намного труднее. И вообще, я думаю, что работы, и очень напряженной, военным контрразведчикам хватит еще надолго.
Тайная война продолжается
«Покой нам и не снился»
Срочную службу Николай Демик проходил во внутренних войсках МВД СССР, и его имя было навечно занесено в Книгу Почета школы сержантов. После окончания военного училища командовал во внутренних войсках ротой, затем перешел на службу в органы КГБ СССР. Был начальником особого отдела Туркестанского военного округа. В 1992 году был назначен на должность начальника управления ФСБ РФ по внутренним войскам МВД России. Ушел в запас в 1999 году. Генерал-лейтенант.
— Николай Кузьмич, как получилось, что из Советской армии вы вновь возвратились в свои родные внутренние войска?
— 14 мая 1992 года в Ташкент прилетел президент Ельцин — для переговоров с руководством Узбекистана. В составе делегации прибыл и тогдашний министр безопасности Виктор Павлович Баранников. Обстановка была очень сложная: большой округ, созданный из ТуркВО и САВО, — пять бывших наших республик! — огромное количество личного состава… Среди офицеров назревало недовольство из-за того, что командование не заботится о том, куда их девать — многие не хотели оставаться в Средней Азии. Кстати, многие сотрудники военной контрразведки тоже хотели бы уехать в Россию, на Украину, в Белоруссию. Обо всем этом я доложил Баранникову, а он — Ельцину. Вопрос действительно был решен. Кстати, мне самому предлагали остаться там работать, тем более что я был депутат Верховного совета Узбекистана, говорили, что я могу даже стать председателем тамошнего КГБ. Но я не согласился, и 9 июня 1992 года убыл в Москву.
— Уже на конкретную должность?
— Нет, но буквально через десять дней меня принял министр… В это время как раз решался вопрос о том, что делать с управлением военной контрразведки внутренних войск: сократить или вообще ликвидировать. Руководству МВД не нужен был «чужой глаз». Так что, назначая меня начальником управления, министр сказал: «Вот тебе три месяца сроку, разберись — нужное управление, ненужное, — какие ты видишь перспективы этого вопроса». Пожал руку — и я сразу поехал в управление.
