Абдиманап Тлеулиев - Мы из ЧК
…К начальнику отдела Иванов пришел без пяти три. Горохов уже сидел на стуле у двери кабинета и читал книгу. Александр Никитич пригласил его к себе.
— Ну что же, Савелий Иванович. Продолжим нашу беседу.
Горохов сказал:
— Семь месяцев пробыл в Людвигсбурском лагере V-A Штутгартского промышленного района. На одежде носил номер 99912, работал в подземных рудниках и на соляных шахтах Хейльбронна, а также на химическом заводе в Халле. После болезни с группой советских военнопленных, насчитывающей более ста человек, был отправлен в шталаг VII-A Верхней Баварии. Числился в рабочей команде 2699, что находилась в районе Моосбурга. Примыкал к подпольной антифашистской организации БСВ[13], существовавшей в лагере.
Перед самым концом войны, во время налета авиации, мне и еще девяти узникам удалось бежать. К побегу готовились заранее. БСВ снабдило нас гражданской одеждой. Разделившись на две группы, стали пробиваться на восток. Шли ночью, днем прятались на болотах, в скирдах прошлогодней соломы. У крестьян, работавших на полях, выпрашивали корки хлеба. Весна была холодная, дождливая, и мы с трудом проходили за ночь 7—10 километров.
На четвертый день обессиленные, голодные наткнулись в лесу на власовцев, которые сказали, что пробиться к Красной Армии нам не удастся: впереди немецкие войска. Кто-то заметил: «Попадете в руки СС или гестапо, вас расстреляют. Надо сдаваться союзникам». У нас не было выбора и мы остались у власовцев.
Первого мая советские войска взяли Берлин, а четвертого мы сдались на милость передовым частям американской армии. Около месяца жили в палатках, затем перебрались в лагерь Фольцгофен. Здесь я встретился с Сараевым. Он был в гражданской одежде, а я в форме, выданной власовцами.
— Каким ветром тебя сюда занесло? — спросил Кузьма. — Ты что, воевал против своих?
— Нет, — говорю, — не воевал.
И рассказал все, как было. Он ухмыльнулся в ответ.
— Судить нас будут, если попадем к нашим.
Я понял: не поверил он мне.
Был Кузьма со мной вежлив. Подарил костюм, давал на мелкие расходы немецкие марки. А однажды предложил поехать на заработки в Мюнхен. Я отказался. Вскоре Кузьма и его друг Кузнецов из лагеря уехали. Вернулся Сараев в лагерь Пассау в начале осени. Один.
Шло время. Западные пропагандисты были щедры на посулы, стремились отговорить нас от встреч с представителями командования советских войск. В своих лекциях они называли нас не иначе, как «перемещенные лица», клеветали на Советский Союз, с предубеждением отзывались о послевоенном переустройстве Европы и, в частности, немецкого государства.
С Кузьмой Сараевым мы виделись ежедневно, ибо жили в одном большом трехэтажном корпусе. Он уговаривал меня не возвращаться в Советский Союз. На родине нас якобы ожидают тюрьма, пытки в НКВД.
— Ты отказываешься, — как то сказал мне Сараев. — Смотри, чтобы потом не пожалел. А я уже заполнил анкету и фотокарточки сдал. Уеду на запад.
Я дал Кузьме адрес моих родителей.
Почти год жили мы в лагере для перемещенных лиц, а в мае сорок шестого я уехал домой. Здесь меня ждала печальная весть: отец мой, гвардии сержант Иван Анисимович Горохов, водитель танка, погиб под Кенигсбергом незадолго до окончания Великой Отечественной войны.
Вы спросите, почему Сараев остановился в нашем городе, зашел ко мне? Во-первых, Кузьма знал меня много лет. Считал, что я, как и он, побывал в плену, совершил преступление перед Советской властью. Кроме того, Сараев, очевидно, полагал, что я скомпрометировал себя связью с власовцами. Во-вторых, у него здесь живут старушка-мать, сестры. Приехав в наши края, он в последний момент раздумал навестить родственников. Желание же дать матери знать о себе привело Кузьму ко мне. Это, конечно, мое личное мнение. Может, в чем ошибаюсь…
Савелий Иванович умолк. Было видно, он глубоко переживает неудачи в своей жизни. Спохватившись, Горохов спросил:
— Товарищ майор, что я должен делать с деньгами Сараева?
— Вы не беспокойтесь об этом, — сказал Кудрявцев. — Как с ними поступить, мы подумаем. Для начала сдайте деньги нашему кассиру и получите от него приходную квитанцию.
— Хорошо.
Едва Горохов вышел из кабинета, как Иванов сказал:
— Кажется, вернулись оперработники, которым я давал задание о проверке Сараева. Разрешите на некоторое время отлучиться?
— Выясните, что им удалось узнать. Это для нас важно.
Через десять минут капитан Иванов докладывал Кудрявцеву:
— Призыв в армию Сараева городским военкоматом подтверждается. В учетной карточке имеется запись: «Пулеметчик второй роты первого батальона 184 стрелкового полка Сараев Кузьма Алексеевич в бою за село Долиновка 21 декабря 1943 года пропал без вести». Случайно или преднамеренно он оказался в плену, мы этого не знаем. На войне все могло случиться…
— Это так, — согласился Кудрявцев. — Но Горохов говорил, что гитлеровцы ставили Сараева в пример, как добровольно перешедшего на их сторону. Не верить ему у нас нет оснований. Ясно, что Сараев изменник, сотрудничал с фашистами. Кстати, вы получили сведения из милиции?
— В паспортном столе городского отдела милиции нашелся бланк на Сараева Кузьму Алексеевича, заполненный при получении им паспорта. Вот посмотрите.
Иванов положил на стол пожелтевший от времени небольшой листок с наклеенной в верхнем правом углу фотокарточкой. Внизу стояла дата: 27 декабря 1941 года.
— Так вот он какой, этот Сергей, он же Кузьма Алексеевич Сараев, — задумчиво произнес Кудрявцев, разглядывая фотокарточку.
На него смотрел юнец с оттопыренными ушами, большим ртом и невыразительными глазами.
— Придется еще раз пригласить Горохова, показать ему то, что мы подготовили.
Савелий Иванович, вызванный на другой день, долго рассматривал фотокарточки, наклеенные на белом листе бумаги. Их было три, разные мужчины, примерно одного возраста. Горохов без особого труда опознал Сараева.
— Кузьма Сараев, — сказал он, — внешне изменился, раздался в плечах. На фотографии он выглядит худым, теперь лицо у него полное, лоснящееся, бычья шея. На голове густые русые волосы. На верхней губе шрам от пореза или ранения…
— Савелий Иванович, вы свободны. Спасибо за проявленную бдительность. Если понадобитесь, мы не преминем обратиться к вам за помощью. До свидания!
— Удрал, Василий Романович, от нас этот прохвост. Как вы думаете? — спросил Кудрявцев.
Иванов развел руками.
— Выходит, удрал. Но обязательно появится через несколько дней.
— Конечно, появится. Но где? Вот вопрос.
— Разберемся!
* * *В годы войны капитан Власик служил в 510-м артиллерийском полку. Летом сорок второго на Калининском фронте Власик получил ранение, но остался в строю. Этот случай, а, возможно, что-то другое, свел солдата-топографа с начальником отдела контрразведки 29-й армии. Вскоре Алексей Власик стал армейским чекистом. Помогал разоблачать вражеских лазутчиков, вел агитационную работу в войсках, был на хорошем счету в коллективе.
После войны чекиста Власика перевели в Алма-Ату. И здесь он не сидел без дела.
Всего час назад Васильев напомнил Алексею, что Федоров может появиться неожиданно и надо быть готовым ко всему. Капитан решил сходить к Раисе Антоновне Носковой, которую хорошо знал. Девушкой в девятнадцатом году Раиса стала бойцом Красной Армии и сражалась на Туркестанском фронте. По заданию штаба 1-й Революционной армии она дважды ходила в Актюбинск и Гурьев, в самое логово белых банд Дутова и Толстова. Задача, поставленная командованием, была выполнена успешно. Смелости девушки завидовали кадровые военные разведчики. Сейчас Раиса Антоновна работает дежурным администратором гостиницы Дома колхозника. Щуплая, невысокого роста, с живыми глазами, излучавшими тепло, она добросовестно относилась к своим служебным обязанностям.
— Что же я должна делать? — настороженно спросила Носкова, когда Власик в разговоре намекнул о необходимости оказания помощи в розыске опасного преступника.
— От вас, Раиса Антоновна, требуется совсем немного: своевременно сообщить об этом человеке. Если, конечно, он появится в гостинице.
— Вы знаете кто он?
— Не очень. Узнаем больше, когда задержим. Сейчас же я вам нарисую, так сказать, словесный портрет этого субъекта. Кстати, его фамилия по документам Федоров.
Власик рассказывал, а Раиса Антоновна старалась запомнить приметы Федорова, его одежду, с какими документами он может появиться в гостинице.
— Этот человек, — говорил Власик, — имеет деньги и может пойти на подкуп. Будьте осторожны.
— Это очень заманчиво, Алексей Афанасьевич. Вы так говорите, будто вместе жили с этим человеком. Он обязательно приедет в Алма-Ату?
— Этого я сказать не могу, Раиса Антоновна. Мы визитной карточки от него не получали. Но известно, что Федоров под видом москвича разъезжает по стране. Его видели в Молдавии и других местах. Не исключено его появление и на территории Казахстана.
