Рагнар Редбёрд - Сила есть Право
Несмотря на все вековые кастрирующие кредо и унижающие прописные истины коммерческого духа, общераспространённому врождённому понятию сильного человека всё ещё соответствует вооружённый мечом воин — король мужчин — беспощадный уничтожитель шантажистов, ростовщиков, священников и узурпаторов.
«Кто будет ближайшим, замечательнейшим и дражайшим, увенчанным вечной честью и славой? Тот, кто бесстрашен, чей стяг издревле реет над высоким бастионом и над крепостной стеной, власть защищающих. Бесстрашный перед лицом опасности, незнакомый с ложью, не оглядывающийся назад, когда впереди угроза. Он будет ближайшим, он будет дражайшим, он всегда будет первым в наших сердцах».
Виргинская любовная песня выражает это старое благородное чувство в его сексуальной форме: «Скорее увижу тебя я умирающим на окровавленном поле последнего боя, средь умирающих героев моей страны, чем стану женой труса».
Джон Рескин[434] (в очень часто цитируемом отрывке) явно уловил появляющийся отблеск вздымающейся логики, которая притаилась в вооружённых конфликтах: «Война есть основа всех высших добродетелей и способностей людей. Для меня весьма странно открывать это, но я вижу, что это совершенно неоспоримый факт. Общепринятую точку зрения, что мир и добродетели гражданской жизни процветают вместе, я нашёл совершенно неразумной. Мир и пороки гражданской жизни процветают вместе». Декаданс и мир концентричны.
7Следующим за опоясанной мечом громадиной и крепким состоятельным атлетом для среднего женского разума особенно привлекателен удачливый финансовый делец, «деловой человек». Он также (но в меньшей степени) является стойким профессиональным бойцом — охотником за скальпами; его скальпы — это подтверждающие право собственности на землю документы, закладные на фермы, банковские кредиты, консоли, акции и долговые обязательства. (Консоли, акции и долговые расписки представляют собой распределённые на подклассы части военных трофеев.) Он также взбирается к успеху через своих распростёртых конкурентов — ибо иной дороги не существует. Успех и деньги приходят к нему только тогда, когда он обманывает своих врагов и окончательно торжествует в безжалостной драке без правил ежедневного, ежечасного конфликта. «Бизнесмен» является завоевателем самого безжалостного, жестокосердного и свирепого типа, но мы не должны порицать его за это. Если он продемонстрирует хотя бы частицу человеческой симпатии к многочисленным жертвам своих деловых методов, то он будет немедленно выведен из игры, обанкрочен, разорён конкурентами, более непреклонными в своей стратегии — более жёсткими в своих сердцах. Добросердечный человек всегда терпит крах в «бизнесе» и проигрывает на «войне». Война означает полное уничтожение твоих оппонентов — для предотвращения уничтожения ими тебя, и это «та же сумма, та же сумма, та же сумма»[435] значится во всех параллельных фазах коммерции и торговли.
С «деньгами в бумажнике» успешный бизнесмен способен поддерживать семью и воспитывать своих детей в обстановке относительной свободы, и женщины остро ощущают это. В таких вещах женский разум исключительно проницателен. В остальном, помимо сексуальных вопросов, женщина имеет мозгов не больше, чем воробей, но в вопросах женитьбы и любви она эксперт. При прочих равных условиях женщина предпочтёт богатого человека бедному в качестве мужа, и это научно оправдано. Тот, кто не имеет богатства среди его неограниченного количества, либо трус, урождённый раб, либо сумасшедший, и ни одна уважающая себя женщина не выйдет замуж за такого имбецила.
Стойкий и храбрый никогда не умирает от «голода»,
Доблестный и отважный не испытывает недостатка в золоте.
При обладании «независимости» мужчина свободен воплощать свои идеалы, и если он «родовитый», то невозможно, чтобы его идеалы отдавали чем-то низменным.
Золото есть активный растворитель. Это высший экстракт победы. Это собственность — добыча — сильного. «Кто бы не обладал шестипенсовиком (пишет Карлейль), он становится повелителем всех людей в пределах этого шестипенсовика, он приказывает поварам кормить его, философам учить его, королям возвеличиваться, чтобы защищать его — в пределах этого шестипенсовика». Следовательно, все люди, которые желают добиться свободы, должны добиться богатства «не мытьем, так катаньем», или, как это сформулировал Р. Л. Стивенсон:[436]«Ты осматриваешь горизонт своей жизни в поисках того, на что можешь положить свой глаз».
Стать беременной всего лишь от наёмника, поденщика-чернорабочего — распоследнее прибежище для здравомыслящей женщины.
Бесприданницы никогда не относятся к бедному любовнику с восторженной благосклонностью, за исключением традиционных романов. Неспособные логически что-либо обосновать, женщины, однако, интуитивно осознают, что «слишком часто в расе рабов недостаточно отваги». Если мужчина обладает богатством (не важно, каким образом полученным), он может отбирать и выбирать среди самых восхитительных красавиц страны, нет, он может покупать их (если он этого хочет) вагонами. За всем лицемерным внешним лоском благочестия и манер поведения, женщины всех сортов всё ещё являются ходовым товаром. Как только предложение превышает спрос, они сразу же превращаются в проституток, наложниц, рабынь (или в «новых женщин»). Когда их мало (как в молодых колониях), они обладают бесспорной долей влияния по определённым вопросам, но когда на каждого подходящего мужчину приходится несколько женщин, их рыночная стоимость снижается, и вместо «выбирающих» они становятся «выбираемыми», или, как это объясняет Дарвин: «Существует два типа половой борьбы. В первом случае она идёт между представителями одного пола, в основном между самцами, с тем, чтобы оттеснить и убить своих соперников, здесь самки остаются пассивными; в другом же случае борьба также ведётся между представителями одного пола, но на этот раз в основном между самками, которые больше не остаются пассивными, а выбирают наиболее приемлемых партнёров» (см. «Происхождение человека и половой отбор»).
В здравом естественном обществе самые решительные самцы обязательно завладевают собственностью и властью. Следовательно (в соответствии с инстинктами полового влечения), они также заполучают и оплодотворяют лучших и красивейших самок, оставляя остальных носительниц яйцеклеток на оплодотворение менее сильным самцам. В неестественной системе общества (такой, как дьявольская социалистическая программа, в которой мы теперь деградируем) привилегии собственности получают слабаки, одряхлевшие старики и полусумасшедшие, которые, совершенно очевидно, не способны их защитить, если проверить. «Закон» защищает недостойных. Следовательно, богатые слабаки имеют перевес в выборе и использовании лучших самок. В результате дети от таких неестественных союзов редко достигают даже среднего уровня совершенства. Чаще они, наоборот, становятся позором и проклятием своей семьи. «Сыновья порочных и испорченных мужчин, — писал Плутарх[437] века назад, — воспроизводят саму природу своих родителей».
Эта нация буквально кишит ничтожными полуидиотическими человечками (прокажёнными негодяями, проклятыми в утробе), чьё присутствие среди нас является постоянной угрозой всему, что по-настоящему велико и благородно. Не разведением смиренных и безумных распутников устанавливается благородство национального характера. Почему больные и ничтожные животные (богатые и бедные) должны быть поощряемы в заселении роскошных вигвамов со слабыми, малокровными, вскормленными из бутылки, чахлыми карликами, в то время как природа требует их полного уничтожения — остриём меча?
Доктор Хайкрафт предлагает, чтобы общество социальными методами отделило недостойных, но, очевидно, это даже не обсуждается, поскольку общество не способно предоставить проверочный стандарт, вполне абсолютный и точный, чтобы удовлетворительно определить, кто «не достоин», а кто — «достоин». Природа, однако, предоставила этот стандарт — это нескончаемый конфликт между соперничающими интересами с женщинами, властью и собственностью в качестве приза. Вернейший, справедливейший и самый научный метод перераспределения монополизированной добычи и накопленного преимущества — это ничем не сдерживаемая битва.
Пусть же лучший победит! Разве это не логика событий науки, фактов и природы?
Почему англо-саксы должны как последние дураки стоять в охране при совокуплении богатых выродков и толп пресмыкающихся невоинственных пролетариев? «Никто не является настолько легкомысленным (пишет Чарльз Дарвин), чтобы разводить потомство от своих худших животных. Даже дикари, принуждённые крайней нуждой убить некоторых своих животных, уничтожили бы худших и сохранили бы лучших».
