Пьер Монте - Эпоха Рамсесов. Быт, религия, культура
3. Государственные дела
Если верить Диодору, утверждавшему, что он со всем тщанием изучил летописи египетских жрецов, жизнь царя – как общественная, так и частная – была строго регламентирована. Так, едва пробудившись ото сна, он должен был заняться чтением корреспонденции; затем, умывшись и облачившись в царское одеяние, он приносил жертвы, выслушивал молитвы, проповеди и назидательные истории верховного жреца. Дальнейшее его время распределялось между приемами, судебными заседаниями, прогулками и развлечениями. Царь должен был во всем проявлять умеренность и неукоснительно соблюдать закон – так требовала древняя традиция, и царь был вполне доволен своим жребием. Разумеется, не все фараоны вели себя столь безупречно, как это виделось Диодору, однако в целом его представление о распорядке дня египетского царя, по-видимому, вполне соответствует действительности, поскольку известные нам факты нисколько не противоречат его описанию.
Нет сомнений, что многие цари добросовестно выполняли свои обязанности: внимательно выслушивали официальные донесения, участвовали во всех государственных делах, диктовали писцам ответы и при необходимости консультировались с советом. Многие официальные надписи на стелах начинаются словами: «До ушей его величества было доведено, что…» Чаще всего эта фраза касается вражеских нападений. Например, когда царь Псамметих II посещал Танис, в котором совершил множество богоугодных дел, до него дошла новость, что негр Куар поднял меч против Египта. Царь был властителем мира и войны, но он занимался и чисто практическими вопросами. Мы уже знаем, какие усилия приложил Сети I, чтобы обеспечить водой добытчиков золота, работающих к югу от Эдфу: царь отправился к ним, чтобы из первых рук узнать о нуждах своих верных слуг, измученных тяжелым трудом под палящим солнцем. Когда царь Рамсес IV решил увековечить память своих предков, он начал с изучения книг, хранящихся в Доме Жизни, чтобы узнать пути, ведущие к горе камня бехет; больше того, он сам предпринял путешествие через священную гору.
Положение Рамсеса II не позволяло ему просто так покинуть берега Нила, однако он не поленился провести серьезную работу в своем дворце Хаткаптах, чтобы изыскать способ добыть воду в ужасной знойной пустыне Икаита. Воссев на золотой трон, надев на голову диадему и взяв в руки скипетр, он велел сидящему подле него хранителю царской печати: «Созови советников моих, которые снаружи [моей приемной залы], скажи, что мое величество хочет слышать их совет об этой земле». Советники предстали перед царем, дрожа, словно преступники, ибо никто не мог без страха взирать на величественный лик фараона. Они поцеловали землю, и царь изложил им суть проблемы. Правила этикета не позволяли им прямо высказать свое мнение, продемонстрировав тем самым свою мудрость, ибо вся слава любого смелого начинания должна была принадлежать только царю. Поэтому они повели себя так же, как придворные, собранные Рамсесом несколько месяцев назад, чтобы выслушать его соображения о завершении строительства абидосского храма: они произнесли восторженную хвалебную речь о правителе, не знающем себе равных. Так и в этот раз, напомнив царю о прежних бесплодных попытках найти воду в Икайте, советники закончили свою речь словами: «Если теперь ты скажешь Хапи, отцу твоему, отцу богов, что ты желаешь, чтобы он поднял воду в горы, он сделает все, как ты желаешь. Ибо отцы твои боги любят тебя больше, чем любого царя, который управлял Египтом со времен Ра». На этом совет закончился, и теперь дело было лишь за специалистами. На всех этапах работы они постоянно сообщали царю о достигнутом, и, наконец, гранитная стела увековечила успех этого дерзкого предприятия.
Назначение чиновников и высших сановников, очевидно, было царской прерогативой. Выбор верховного жреца Амона был делом крайней важности. Рамсес не забыл споров, которые привели к разрыву между светской властью и жречеством, выступающим от лица самого богатого и самого честолюбивого члена египетского пантеона богов. В начале своего правления Рамсес II лично принял титул верховного жреца. Очень скоро он решил назначить еще кого-то на эту должность, и предпочел он не выходца из жречества Амона, а того, кто не был особенно выдающимся, – верховного жреца Анхура в номе Тините, которого царь заметил, когда посещал здание, взятое под покровительство его отцом в этом священном регионе. Прежде чем сделать окончательный выбор, он предпринял своего рода консультацию, детали которой нам неизвестны, в присутствии самого бога, которому перечислил имена всех членов двора, полководцев, пророков богов и его личных офицеров. Амон не был удовлетворен ни одним из них и выразил свое удовольствие, лишь когда было названо имя Небуннеф. «Будь милостив к нему, – сказал царь в заключение, – ибо он молит тебя». Услышав эти слова, придворные и тридцать советников объединились восславить великодушие его величества, неоднократно поклонившись милостивому богу, и пожелали его душе достигнуть небесных сводов. Когда шквал восхвалений наконец смолк, царь вручил новому верховному жрецу два золотых кольца и жезл из электрума (серебристого золота), что означало для всего Египта, что отныне все владения Амона переданы в управление Небуннефу.
4. Царское помилование
Единственный известный нам случай, когда преступник был помилован фараоном, – это «Приключения Синухе». Зато в них более чем подробно описано, как это произошло. Царь не только простил Синухе и позволил ему вернуться в Египет, но и пожелал видеть его во дворце. Старый скиталец прибыл на заставу Пути Хора, где ему предстояло расстаться со своими друзьями-кочевниками, раздал им подарки, присланные ему владыкой Египта, и вверил себя в руки солдат, которым приказали доставить его в резиденцию в Ити-Тауи. Во дворце его уже все ждали. Родственники царя вышли встретить его в караульное помещение, придворные, которые должны были провожать посетителей в колонный зал, показали ему дорогу. И вот он предстал перед своим господином, восседавшем на троне. Сознавая всю тяжесть своего проступка, Синухе простерся перед ним на полу. «Я был подобен охваченному мраком. Душа моя исчезла, тело ослабло, и не было больше сердца в груди, и не отличал я жизнь от смерти».
Синухе было велено встать. Царь, вначале сурово коривший его, смягчился и велел ему говорить. Синухе не стал злоупотреблять царским великодушием и произнес краткую речь, окончив ее словами: «Вот я пред тобою. Жизнь моя принадлежит тебе. Да поступит твое Величество по усмотрению своему».
Фараон послал за детьми. Когда они пришли, царь заметил царице, что Синухе сильно изменился. И действительно, он прожил среди азиатов так долго, что стал походить на них. Поняв, кто находится перед ней, царица не сдержала изумленного возгласа, а царские дети в один голос подтвердили: «Воистину, твое величество, это не он».
После этого они принесли бубны и систры обоих видов и подали их царю со словами: «Возьми в руки свои эти прекрасные вещи, возьми убранство Хатхор! Пусть Владычица золота дарует жизнь твоим ноздрям, пусть Владычица звезд соединится с тобой!» После длительных и витиеватых восхвалений они перешли к просьбам о милосердии, моля царя простить Синухе, чьи злодеяния были вызваны единственно недомыслием. Под владычицей систров и бубнов, как и под Золотой Владычицей звезд, подразумевается богиня веселья, танца и празднеств; ее роль в этой сцене заключалась в том, чтобы должным образом подготовить акт прощения царем заблудшего скитальца. По всей вероятности, без божественного вмешательства в той или иной форме эта история не могла закончиться благополучно. А закончилась она тем, что Синухе покинул дворец не только с царским прощением, но и осыпанный царскими милостями: щедрый повелитель подарил ему дом и право питаться отборными яствами с царского стола.
5. Царские милости
Один из придворных так сказал о фараоне: «Он тот, кто преумножает добро, кто умеет давать. Он бог, о да, царь богов. Он знает всех, кто знает его. Он награждает того, кто служит ему. Он защищает того, кто поддержит его. Он Ра, чье зримое присутствие есть солнечный диск и кто живет вечно». Во время освободительных войн и похода на Сирию фараон одаривал золотом отличившихся направо и налево. Этот обычай укоренился, и вскоре гражданские лица тоже стали получать награды за верную службу царю.
Случалось, что вознаграждение вручали одному человеку, но чаще во дворце собирали сразу многих удостоенных царской милости. Когда они выходили из дома, облачившись в лучшие одежды, и усаживались в колесницу, все слуги и соседи выстраивались у дверей, чтобы приветствовать счастливцев. Перед дворцом колесницу оставляли на специально отведенной площадке. Колесничие переговаривались между собой или со стражниками. Каждый восхвалял своего хозяина и предвкушал ожидавшие его награды. «Для кого сегодня этот праздник, мой друг?» – «Этот праздник для Эйе, божественного отца, и для Тэйе, жены его. Они станут людьми золота». Один из зевак не расслышал и спрашивает снова: «Кого это сегодня чествуют?» В ответ он слышит: «Слушай его! Фараон, да будет он Жив, Здоров и Силен, сегодня чествует Эйе, божественного отца, и Тэйе, супругу его. Фараон, да будет он Жив, Здоров и Силен, разве не одарит он их миллионом даров? Выгляни из окна. Мы увидим, что делается для Эйе, божественного отца».
