Феликс Кандель - Очерки времён и событий из истории российских евреев [том 3] (1917-1939)
Из популярной песни "воинствующих безбожников":
Не надо нам раввинов‚
Не надо нам попов.
Мы на небо залезем‚
Разгоним всех богов...
5
Евсекции и комсомол боролись с ритуальным убоем скота и птицы‚ запрещали выпекать мацу‚ не позволяли делать обрезание мальчикам, заставляли учеников еврейских школ учиться по субботам. В каждом городе проявляли инициативу по собственному разумению и вкусу. Закрывали еврейские кладбища. Сдавали в макулатуру священные книги из синагог и документы из их архивов. Проводили облавы на молящихся. Отправляли на принудительные работы по субботам и в дни религиозных праздников. Пекли субботние халы в виде серпа и молота. Организовывали лекции на тему "О вреде мацы" и "Дана ли Тора с неба?"
В Полтаве повесили в синагоге портрет Ленина; в Минске и Киеве пытались создать "красные общины" во главе с "красными раввинами"; в Дубровне Могилевской губернии фабрику по изготовлению талесов перевели на производство "полезных фабрикатов". Во множестве печатали "красную агаду" об избавлении от царского самодержавия и устраивали "коммунистические седеры" на Песах‚ пародируя пасхальные церемонии; в день поста и молитв Йом-Кипур приглашали евреев на бесплатные обеды с лекциями‚ организовывали "йомкипурник" – день общественных работ с торжественными шествиями под оркестр по улицам города. В Минске на Йом-Кипур комсомольцы ходили вокруг синагоги с плакатами‚ на которых были нарисованы целующиеся раввин со священником и написано "Долой раввинов и попов!"
Из Одессы сообщали: "После полудня к одесским синагогам на Пушкинской‚ Ришельевской‚ Ремесленной подкатили разукрашенные плакатами‚ флагами и транспарантами грузовики‚ на которых размещалось по двадцать-тридцать... безусых мальчишек и стриженых девочек. На плакатах такие надписи: "Долой дикий праздник!"‚ "Смерть Судному дню!"... Затем группа ворвалась в синагогу... Один из коммунистов дошел до такого экстаза‚ что тут же‚ у алтаря‚ вынув из кармана кусок хлеба‚ кричал: "Я ем в Судный день‚ а ваш Бог мне ничего сделать не может! Мы сильнее вашего Бога. Мы не боимся!.."
"Народ Израиля, израненный тяжко, едва удерживается сейчас на грани жизни и смерти... Наше молодое поколение... мобилизует все силы свои, чтобы уничтожать с враждебностью все то, что свято для нашего народа. Оно разрушает и расстраивает любой замысел или важное дело в национальной жизни, и главное его намерение – приблизить полный крах еврейства. Война его жестока и беспощадна". (Моше Мордехай Певзнер, летописец)
Повсюду проходили показательные процессы для "разоблачения религиозного культа". На этих процессах подставные "обвиняемые" – в традиционных одеждах верующего еврея – сначала защищали религию‚ но затем "осознавали" свои ошибки и каялись при всех‚ что они "сознательно отравляют еврейскую молодежь‚ чтобы держать народные массы в невежестве и в подчинении буржуазии". В Ростове провели суд над иешивой‚ в Харькове – над обрядом обрезания; обвинитель в Минске заявил: "На скамье подсудимых сидят не рядовые преступники, а представители тех, кто на протяжении сотен лет сосал во имя религии кровь еврейского народа". Показательный процесс в Киеве состоялся в том же зале‚ где некогда судили М. Бейлиса. Во время заседания поднялся с места один из зрителей и сказал "красным судьям": "Десять лет назад... черносотенные судьи пытались очернить еврейскую религию‚ Тору‚ Талмуд‚ – все‚ что дорого еврейству. Теперь вы‚ как истые антисемиты и ненавистники евреев‚ повторяете те же наветы на еврейскую религию и еврейские духовные ценности". В зале бурно зааплодировали; выступавшего немедленно арестовали‚ а судьи после "расследования" вынесли "смертный приговор еврейской религии".
В 1929 году‚ в дни празднования Рош га-Шана‚ еврейского Нового года‚ провели по стране "осенний антирелигиозный поход"‚ превратив десятки синагог в клубы; на второй день праздника организовали всесоюзный воскресник‚ а деньги‚ заработанные на воскреснике‚ передали на строительство самолета "Биробиджан" (этот самолет вошел в сводную "агитэскадрилью имени М. Горького", чтобы "вести беспощадную борьбу с остатками кулачества, с религией, мракобесием, с национальной рознью").
Отовсюду сообщали: "В Минске арестован реб Авраам‚ единственный в городе моэл‚ за совершение тайного обряда обрезания над сыном коммуниста..." – "В Кременчуге еврейские рабочие государственной фабрики по выделке мрамора справляли "красный брис" (взамен обряда обрезания). Зал фабрики был разукрашен. Новорожденному дали имя Карл..." – "Трудящиеся Александрии провели антирелигиозный карнавал накануне еврейской Пасхи. На площади города прошел торжественный митинг‚ на котором выступающие требовали отобрать две синагоги и одну церковь под культурные учреждения. После карнавала были сожжены Тора и Библия".
Заголовки в советских газетах отражали веяния времени: "В схватке с богом"‚ "Синагогу – под клуб!"‚ "Здесь молятся сотни‚ а отдыхать могут тысячи"‚ "Маца и кулич – одного поля ягоды"‚ "Гигиена или мракобесие" (против обряда обрезания). Государство финансировало антирелигиозную пропаганду‚ выпуская огромными тиражами журналы и книги на эту тему‚ плакаты и фильмы‚ а также материалы "для массовой работы в избах-читальнях‚ клубах и красных уголках".
Брошюра "О раввинах и синагогах" была "написана для громких читок"‚ и в ней сказано среди прочего: "В связи с ростом безбожия уменьшается нужда в раввинах (еврейских попах). На Украине‚ например‚ в 1914 году было 1059 раввинов‚ а в 1927 году их числилось там 830... На Украине в 1914 году было 1400 еврейских синагог‚ а в 1927 году – 1034‚ то есть число синагог уменьшилось на 366‚ или на 23 процента. Число православных храмов на Украине за это время уменьшилось также на 23 процента (было 10 897‚ стало 8324)..." Авторы брошюры предлагали ответы на возможные вопросы: "Могут спросить: почему церквей закрыто больше‚ чем синагог? На это нужно ответить так: если в районе имеется двадцать церквей и две синагоги‚ то можно ли‚ закрывая две церкви‚ требовать закрытия двух синагог? Нет‚ нельзя..."
Борьба "за души" не прекращалась. Победа над религией не вызывала, казалось, сомнений, и журналист "Красной газеты" сообщал с удивлением из белорусского местечка: "Случайно я заглянул в одно открытое окно. Там стоял и молился мальчик... Глаза его горели‚ сухие пальцы перелистывали молитвенник‚ а губы шептали‚ и шептали‚ и шептали‚ а сам он раскачивался и раскачивался‚ как раскачиваются старые евреи в синагоге".
6
В первые годы советской власти вышла книга "Еврейское местечко в революции" – результат обследования еврейского населения Украины и Белоруссии в 1924 году. В книге отмечены изменения‚ произошедшие после 1917 года‚ и хотя авторы статей стояли на большевистских позициях и делали соответствующие выводы‚ стоит пересказать в сокращении подмеченные ими приметы нового быта‚ которые шли на смену прежнему укладу еврейской жизни.
Местечко Хабно Киевской губернии. Ребятишки бегают совсем голышом‚ сверкая черным пузом. Об обуви и думать позабыли. Головки выцветают под солнцем‚ как лён. Одежда у местечковой молодежи заменилась на деревенскую‚ поровняв евреев и русских. Вместо шубы в ходу овчинный полушубок; если он дубленый и чернёный‚ то считается модным‚ – на окраине местечка еврейскую молодежь не отличить от деревенской. Общее впечатление таково: чувство катастрофы у стариков‚ растерянность и недоумение у людей средних лет‚ сомнения и душевная борьба у беспартийной молодежи‚ упрямая вера у комсомольцев и восторженная‚ неиссякаемая радость у пионеров. Энергичные и предприимчивые меламеды поменяли свою профессию‚ и тем не менее сорок–пятьдесят детей еще обучаются в хедерах. Встречаются в местечке и семидесятипятилетние‚ восьмидесятипятилетние старики‚ которые не унывают – "всякое бывало"‚ строго исполняют законы с обычаями и спокойно доживают свой век. Но эти старики – единицы.
На старом еврейском кладбище нет забора‚ и свиньи свободно разгуливают на могилах‚ сровненных с землей. Кое-где валяются остатки каменных плит‚ на которых с трудом прочитаете надпись. На одном камне указан 1760 год‚ а рядом крестьянин спокойно понукает лошадку‚ шагая за плугом. Полагают‚ будто крестьяне исподволь захватывают по кусочку жирной кладбищенской земли‚ отодвигая по ночам граничные столбы внутрь кладбища. "Положение религии очень плохое‚ – говорит раввин. – Суббота еще соблюдается‚ даже рабочими‚ но кошер не соблюдают. Многие евреи ездят в субботу за товаром или по другому делу". У раввина больная жена и десять детей. Он терпит материальную нужду‚ и настроение у него весьма унылое.
Клуб – культурный центр молодежи. Читают лекции о мироздании‚ новом быте, о текущих политических вопросах. Перед одной из лекций обсуждали вопрос‚ допустить ли в зал "гнилую‚ мелкобуржуазную интеллигенцию"‚ как называют комсомольцы своих беспартийных сверстников. Во время лекций клуб переполнен. Забираются на подоконники. Теснятся в соседних комнатах. Малейший скрип двери или разговор вызывают негодующий ропот. В один прекрасный день в клубе проводят чрезвычайное мероприятие. У молодой еврейской девушки и русского парня родилась девочка по имени Партлена (партия Ленина). По этому поводу справляют ее "звездины". Комната битком набита. Председатель открывает заседание. Мать девочки утирает слезы – бледное‚ красивое‚ с характерным еврейским носом лицо. Заплетающимся языком клянется‚ что дочь окажется достойным членом организации юных ленинцев. Матери вручают ленинский значок.
