Феликс Кандель - Очерки времён и событий из истории российских евреев [том 6] (1945 – 1970 гг.)
![Феликс Кандель - Очерки времён и событий из истории российских евреев [том 6] (1945 – 1970 гг.)](/uploads/posts/books/no-image.jpg)
Обзор книги Феликс Кандель - Очерки времён и событий из истории российских евреев [том 6] (1945 – 1970 гг.)
КНИГА ВРЕМЕН И СОБЫТИЙ ТОМ ШЕСТОЙ
История евреев Советского Союза (1945 – 1970)
Научный редактор Марк Кипнис
Автор благодарит всех, кто в разные времена помогал ему подбором материалов, советом, замечаниями или словами ободрения во время долгих лет работы над шестью томами "Книги времен и событий". Это – Т. Абрина-Кандель, И. Авербух, Д. Бейлина, Г. Бирин, М. Богомольная, Э. Валк, П. Гиль, А. Глузман, И. Гольденберг, Б. Деборина, проф. М. Занд, А. Зельцер, Б. Кандель, С. Кушнир, Л. Любарский, проф. Ш. Маркиш, И. Пинский, И. Светова, проф. И. Серман, А. Таратута, А. Торпусман, проф. В. Файн, М. Фербер, А. Фиглин, проф. Ш. Штампфер, проф. Ш. Этингер…
Эта книга – популярный рассказ об истории евреев Советского Союза – является хронологическим продолжением (и завершением) прежних работ автора на ту же тему. Книга охватывает период с 1945 по 1970 год: первое послевоенное время, усиление бытового и государственного антисемитизма, последние годы жизни И. Сталина, времена правления Н. Хрущева и Л. Брежнева – вплоть до того момента, когда стал возможным массовый выезд евреев из Советского Союза.
Следует непременно отметить: чем ближе повествование приближается к настоящему времени, чем больше очевидцев тех событий, тем больше опубликованных воспоминаний, которые нередко противоречат друг другу в датах, фактах и оценках. Человеческая память несовершенна, она подвержена личным пристрастиям со своими симпатиями и антипатиями, способными исказить общую картину, – а потому при использовании свидетельств современников невозможно избежать ошибок, которые автор надеется выявить и исправить в последующих изданиях этой книги.
Надо обратить внимание еще на одно немаловажное обстоятельство. В годы советской власти увидели свет воспоминания видных деятелей страны, располагавших уникальной информацией. Их книги проходили через строжайший цензурный контроль; содержание их мемуаров трудно считать достоверным, так как – по определению современника – "историки, партийные журналисты, военные… все наперебой учили… что и как должен вспоминать (мемуарист), о чем и каким образом размышлять".
Н. Мандельштам написала в конце 1960-х годов: "Как будут историки восстанавливать истину, если везде и всюду на крупицу правды наслоились груды чудовищной лжи? Не предрассудков, не ошибок времени, а сознательной и обдуманной лжи?.." Эта книга выходит в свет в начале 21 века, когда историки получили доступ во многие советские архивы, – но всё ли известно и сегодня, удастся ли, в конце концов, разгрести "груды обдуманной лжи", которые скопились за годы существования Советского Союза?..
Иерусалим, 2007 г.
ЧАСТЬ ПЯТНАДЦАТАЯ
Возвращение на освобожденные территории. Замалчивание Катастрофы. Еврейская жизнь в первые послевоенные годы
ОЧЕРК ШЕСТЬДЕСЯТ ДЕВЯТЫЙ
Возвращение на освобожденные территории
1
А. Дубицкий (Рокитно, поселок Ровенской области, Украина):
"Всё, что было для меня так дорого и свято, – погибло, погибло навсегда и не воскреснет вновь.
Я завидую Ною, он погиб как герой вместе со своей женой. Он шел к яме вместе с Кларой, Люсечкой и Сусанночкой. Он громко произносил слова покаяния: "Ашамну, багадну, газалну…" ("Виновными были мы…"), а они повторяли за ним и с этими словами ушли из мира сего…
А я, ничтожный и ненужный человек, брожу вдоль разрушенных улиц Рокитно как тень. Влачу свое жалкое существование. Во имя чего?.. "
2
Еще шла война, которую во всем мире называли Второй мировой войной, а в Советском Союзе – Великой Отечественной; еще впереди были бои на фронтах, огромные жертвы и разрушения, а на освобожденных территориях уже подсчитывали потери, которые эта война принесла.
"В Бердичеве пылают пожары. При въезде в город стоит сожженный "Тигр". На Соборной площади кучи кирпича, битого стекла. Повсюду густой налет черной копоти. В уцелевших домах пусто, но кое-где уже появляются первые признаки возвращающейся жизни, начинают дымить трубы…"
"Мертвый одесский порт, темные улицы, электростанция взорвана… Страшные развалины: пустые коробки цехов, неровные, изгрызанные стены, груды кирпича, изогнутые балки перекрытий… кое-где струйки дыма…"
"И вот мы в Минске… Всё вокруг разрушено, много сожженных домов – остались лишь фундаменты да кирпичные трубы. От увиденного защемило сердце, хотелось плакать..."
"Тротуары города Ровно вымощены могильными плитами с еврейского кладбища, синагоги с зияющими дырами, без окон и дверей. Свитки Торы поруганные, изрезанные и изорванные на кусочки. Молитвенники, Библии, Талмуды свалены в кучу и загажены…"
"Еврейские дома в Серниках превращены в груды пепла. Оторванные двери, разбитые окна… Земля, на которой раньше возвышалась синагога, распахана и превращена в огороды…"
Е. Гехтман, из "Черной книги" (Браилов, Винницкая область):
"23 марта 1944 года в предвечерний час я увидел издали Браилов... Триста километров пришлось одолеть‚ пока я добрался сюда с другого участка фронта... На придорожном столбе мне бросилась в глаза табличка. По-немецки и по-украински было написано: "Город без жидов". Всё сразу стало ясно. Торопиться уже было некуда.
Я окликнул шустрого паренька‚ выглянувшего из хаты‚ велел ему взять топор и срубить столб с этой надписью.
– Разве можно это сделать‚ дядя?
– Не только можно‚ но обязательно нужно срубить‚ – сказал я. – Надпись не соответствует действительности. Видишь‚ я пришел в Браилов‚ значит один еврей там уже будет...
Я хожу по местечку‚ совершенно уцелевшему‚ во многих домах сохранились даже стекла в окнах‚ но не встречаю ни одного живого человека... Только одичавшие кошки изредка перебегают пустую улицу. Иду дальше‚ и мне страшно повернуть голову направо: там должен стоять дом‚ в котором я родился...
Подхожу к окнам, рассматриваю стены‚ сохранившие следы крови‚ свалявшийся пух из подушек на полу‚ и мне не о чем уже расспрашивать. Да и кого спросить? По соседству жил Иосиф Суконник‚ дальше работал шапочник Груцкин‚ вот квартира Лернера‚ Гольдмана‚ Лумера‚ Харнака – никаких следов жизни...
Вдруг кто-то окликнул по-еврейски:
– Товарищ Гехтман!
Ко мне бежало пять человек – трое мужчин‚ одна женщина‚ еще девочка-подросток... Это были чуть ли не единственные жители Браилова‚ оставшиеся в живых...
Мне пора было уезжать.
– У меня к вам большая просьба... – сказал портной Абрам Цигельман. – Я остался на старости совсем одиноким – без семьи‚ без друзей‚ без родных. Жить не для кого. Но у меня кипит злость в душе... Я не хочу‚ чтобы Браилов был без евреев‚ я останусь здесь. Пусть первое время даже один... Помогите вернуть мою швейную машину‚ я ее узнал в доме бежавшего полицейского. Можете не беспокоиться‚ портной Цигельман сумеет заработать на жизнь. А в свободные часы я буду сидеть там‚ на мельнице‚ у ямы. Там похоронено всё‚ что у меня было‚ там ведь и все ваши...
Через несколько часов швейная машина была водворена в дом Цигельмана. Когда я уезжал‚ в местечке слышался ее прерывистый стук. Единственный портной Браилова приступил к работе..."
3
Закончилась та война, и живые вернулись к живым, утешились, как смогли, наверстали упущенное, как сумели, а убитые так и остались лежать на необозримых погостах мира, и среди них – погибшие напоследок, в последние дни боев, словно где-то не сходился баланс и кому-то еще недоставало жертв для круглого счета.
Это была поистине великая победа, оплаченная невероятным количеством жертв. Советский Союз потерял на фронтах и в тылу 26‚6 миллионов человек (без учета людских потерь от снижения рождаемости во время войны и повышенной смертности в послевоенные годы). Войска противоборствующих сторон прошли с ожесточенными боями от западных границ СССР до Москвы и Сталинграда, затем в обратном направлении, что привело к огромным потерям среди гражданского населения страны.
Погибло почти 18 миллионов мирных жителей, в два раза превысив потери Красной армии на всех фронтах. Это были убитые от бомбежек и артиллерийских обстрелов, умершие на каторжных работах в Германии, замученные в лагерях уничтожения, расстрелянные во время карательных акций на оккупированных территориях. К этому перечню следует добавить партизан, павших в боях, жителей блокадного Ленинграда, умерших от голода, граждан в тылу, не выдержавших испытаний военного времени, а также погибших в лагерях ГУЛАГа и в результате депортаций немцев Поволжья, калмыков, чеченцев, ингушей, крымских татар и других высланных народов.
