Владимир Лившиц - Защита Лившица: Адвокатские истории
Но злой прокурор не отпускал Сему, потому что у Семы в России не было постоянного места жительства. Он так и сказал Нине Ефимовне по телефону. И еще он сказал, этот прокурор, что Сема совершил тяжкое преступление. Так он и сказал.
Азохен вей! И надо было ехать в Израиль, чтобы сесть в российскую тюрьму?!
* * *Нина Ефимовна была права. Передо мной сидел худой, как кларнет, дембель армии обороны Израиля. Он был дважды завернут в драповое пальто, которое ему передали из синагоги, и периодически вытирал рукавом вытекающий из ноздри ручеек. Кроме насморка у Семы за эти дни появился конъюнктивит. По сценарию через неделю должна была начаться чесотка.
Мы помолчали о случившемся. Фактические обстоятельства дела были известны, а их юридическую оценку уже дали соседи по камере. Сема уточнил: правда ли, что за эту чепуху могут дать семь лет. Могут дать, а могут и не дать. Снова помолчали. На прощание Сема попросил передать ему зубную щетку, что-нибудь почитать и написал записку для мамы. Любящий сын сообщал Нине Ефимовне, что у него все хорошо: сидит в узкой «хате», куда регулярно заходят дачки по зеленой. Соседи – нормальные пацаны с интеллигентными статьями (в основном, мошенничество). Эту маляву он передает через адвоката и надеется, что все будет хорошо.
Про себя я отметил, что у Семы хорошие способности к языкам. И есть в кого – ведь мама филолог.
* * *Все знают, что Уголовный кодекс – это книжка, где написано, за что сколько дают. Но не все знают, что там написано еще кое о чем. Например, о том, что основанием уголовной ответственности является совершение деяния, содержащего все признаки состава преступления. Чтобы узнать, за что сколько дают, вполне достаточно спинного мозга. Что же касается признаков состава преступления, то это уже теория. Ее потрогать руками нельзя, и спинного мозга недостаточно.
У железнодорожного состава тоже есть признаки – паровоз с дровами, вагоны с колесами. Паровоз без дров не поедет, и вагоны без паровоза останутся стоять на месте. Должны быть все признаки. Если признаки не все, это уже не состав.
Вот так и у нас, уголовников, должны быть все признаки состава преступления: объект и субъект, объективная сторона и субъективная сторона. Применительно к Семену Боренштейну (субъекту) нас интересует субъективная сторона, то есть умысел. Чтобы потрогать руками этот признак (хотя бы на бумаге), нужно узнать, что происходило в голове Семы-контрабандиста в тот момент, когда он перемещал через таможенную границу магазин с боевыми патронами. Нужно доказать, что он понимал общественную опасность своих действий и желал подорвать экономический суверенитет Российской Федерации. В конце концов, Сема должен был знать, что у него лежит в кармане рюкзака. Если он не знал, то у него не было умысла на контрабанду, а значит, нет состава преступления.
Для того чтобы влезть в Семину голову, необязательно делать ему трепанацию черепа. Можно поступить более гуманно – например, подумать.
Если вам скажут, что кто-то контрабандой возит апельсины из России в Марокко, вы о чем подумаете? Можете не отвечать, потому что любой нормальный человек об этом подумает. Зачем Боренштейну вывозить из Израиля магазин с патронами от израильского же автомата и потом везти его обратно?
Этот коварный вопрос не давал покоя прокурору, спинномозговая жидкость, подобно ртутному столбу, поднималась до уровня мозжечка и вызывала головную боль. С одной стороны, здравый смысл, а с другой – борьба с терроризмом.
Вопрос был вынесен для обсуждения на расширенном оперативном совещании с участием представителей таможенной службы. Один спинной мозг – хорошо, а два – лучше. Прокурор предлагал возбудить в отношении Боренштейна еще одно уголовное дело – по факту незаконного перемещения боеприпасов из Израиля в Россию. Таможенники возражали, потому что такого факта не могло быть с учетом бдительности российской таможни. Если же предположить, что Боренштейн провез боеприпасы из Израиля в Россию, то нужно наказывать сотрудника таможенного поста, который пропустил контрабанду в день прилета Боренштейна. Этого тоже допускать нельзя – свои люди все-таки.
Спинномозговая жидкость, как и любая другая, стремится туда, где давление меньше. Если нельзя пробиться через голову – нужно искать выход в другом направлении. Значит, Боренштейн приобрел боеприпасы на территории России. Вот так и напишем! В неустановленном месте, в неустановленное время, у неустановленного лица, но на территории России.
Соломоновым это решение не назовешь, но мы же и не в Израиле. Головную боль сразу как рукой сняло.
Много лет тому назад ходили слухи, будто китайцам втайне от всех удалось вытолкнуть на околоземную орбиту искусственный спутник Земли. При этом полтора миллиона человек заработали пупочную грыжу.
Кажется, я утверждал, что вагоны без паровоза не поедут? Забудьте. Прокуратуре удалось, поднатужившись, вытолкнуть уголовное дело Боренштейна в суд без паровоза. При этом грыжу никто не заработал.
* * *Дальше все пошло по обычному сценарию: у Семы началась чесотка, а вагоны покатились под уклон, набирая скорость, лязгая буферами и чихая с присвистом на теоретические основы уголовного права. Обвиняемый в ожидании суда лежал на рельсах, а я предлагал ему не дергаться, надеясь, что можно будет вовремя отползти. Такие составы сами по себе не останавливаются, но бывает, что в суде они теряют скорость.
Вагоны были напичканы всякой всячиной – и экспертизой боеприпасов, и таможенной декларацией, которую Сема собственноручно заполнил, и всякого рода протоколами, постановлениями и справками. Беда, как обычно, состояла в том, что у Фемиды завязаны глаза, и она может не заметить главного. А главное было в отсутствии паровоза.
* * *Без формы инспектор Ковалева выглядела вполне по-человечески. Кокетливая шляпка, очень модная всего пару сезонов назад, была ей очень к лицу. Без особого пафоса свидетель Ковалева рассказала суду о том, как рядом со сковородкой высветился прямоугольный предмет и как удивился этому подсудимый. Магазин с патронами не был сокрыт от таможенного досмотра в каких-либо тайниках, а лежал на виду. Конечно, суду оценивать действия Боренштейна, но, по ее мнению, это случайность и на контрабандиста подсудимый не похож.
Совсем иные показания дал инспектор таможни, который Сему не помнил, но, судя по ведомости, оформлял рейс в день его прилета из Израиля в Россию. Инспектор пал грудью на амбразуру и сказал, что возможность перемещения через таможенный пост магазина с боеприпасами в день его дежурства категорически исключается. Аппарат «Хайман» способен выявить даже иголку. Конечно, суду оценивать действия Боренштейна, но, по его мнению, магазин был приобретен в России и подсудимый намеревался незаконно вывезти его в Израиль.
Слушая инспектора, я наконец понял, почему в Россию никогда не проникает контрабанда.
Неожиданно для стороны обвинения военный атташе израильского посольства прислал материалы проверки, из которых следовало, что незадолго до демобилизации офицеру Боренштейну было объявлено взыскание от командира части за утерю одного магазина от пистолета-пулемета «узи». Военный атташе высказывал сожаление по поводу того, что Боренштейн нашел потерянный магазин так поздно.
Кроме того, родители Ани рассказали суду о том, что за все время пребывания у них Сема никуда из дома один не выходил, постоянно был на виду и, кроме сковородки, ничего не покупал. Заветное место на территории Российской Федерации, где Сема мог бы приобрести принадлежность к израильскому оружию, осталось неустановленным, и паровоз так и не появился.
А зачем паровоз, если вагоны и без него едут? Катятся под уклон, заляпанные по уши глинистой почвой, лязгая и чихая. А на подножке переднего вагона – озабоченный государственными интересами кондуктор в белом фраке. Он спокоен, он знает, что тормозов у вагонов нет.
Сторона обвинения не изменит свою позицию. В конце концов, какая разница, где подсудимый приобрел магазин с патронами – в Израиле или в России? Главное, что он не внес боеприпасы в таможенную декларацию и пытался провезти их через границу. А рассуждения об умысле пусть сторона защиты оставит для университетских семинаров, где ходят теоретически чистые составы. У нас тут почва глинистая и не до теорий. Особенно в свете борьбы с терроризмом.
* * *Сначала дело казалось судье простым, и на его рассмотрение она отвела себе один день. Но вот уже месяц прошел, а все никак. Эти письма посольства, любопытство прессы, стаи голубей и непонятное молчание бесцветных… Непосвященные думают, что судья принимает решения по своему внутреннему убеждению, но откуда им, непосвященным, знать, что у судьи внутри? Лучше бы им и не знать.
Справа – обвинение, слева – защита, позади – работа в канцелярии и юрфак заочно, впереди – вакантное место председателя суда. Не ошибиться бы…
