Николай Ефимов - Военная контрразведка от «Смерша» до контртеррористических операций
В результате системного подхода и анализа информации о деятельности иностранных спецслужб, направленной на получение сведений об испытаниях ракетной техники и систем ПВО, в центральном аппарате 3-го управления обратили внимание на участившиеся полеты американских разведывательных самолетов типа «Орион» и РС-135 в нейтральных водах над Тихим океаном. На первом этапе их появление напрямую не увязывалось с проводимыми испытаниями БРК «Тополь», «Скальпель» и «Сатана» — в том районе находилось немало важных военных объектов, за которыми американская сторона могла вести наблюдение.
Однако время шло, а в особом отделе полигона Кура продолжали собирать информацию о разведывательных полетах американских РС-135. В отдельные дни, когда наиболее интенсивно проводились пуски ракет, в небе у берегов Камчатки, как правило, дежурило по нескольку пар воздушных разведчиков. Анализ статистики этих полетов уже не оставлял сомнений у руководителей особого отдела в том, что они напрямую связаны с испытательной деятельностью. Свои доводы они изложили в докладной записке, направленной в 3-е Управление КГБ СССР Там их посчитали обоснованными, и на полигон вылетел сотрудник центрального аппарата подполковник В. Служинин.
Вместе с контрразведчиками особого отдела полигона и с техническими специалистами он проанализировал ситуацию, а также данные за предыдущие два года наблюдений за полетами американских разведывательных самолетов. В итоге был сделан вывод, что целью разведчиков являлся радиотехнический съем информации о количестве головных частей, имитирующих боевые блоки ракет, о траектории и точности их попадания в цель, о наличии ложных блоков и отличии их от настоящих, а также других характеристик.
Последующий, более тщательный контроль за полетами американских самолетов подтвердил эту версию и выявил еще одну важную особенность, которая буквально заставила контрразведчиков похолодеть. С завидным постоянством самолеты появлялись в районе барражирования за час-полтора до падения имитаторов головных частей на полигон Кура. Первая мысль, которая тогда возникла у Служилина и его коллег, состояла в том, что где-то в Генеральном или Главном штабе РВСН мог затаиться агент противника, сообщавший о времени запусков ракет с Байконура, Капустина Яра или Плесецка. Такая его информированность и оперативность в передаче информации американской разведке заставляла предположить, что, вероятнее всего, он находился в святая-святых военного ведомства — Генштабе.
Однако «тщательная проработка и чекистская оценка практики планирования и согласования пусков между министерствами, конструкторскими организациями, главным командованием РВСН и руководством полигонов, реальная динамика испытательных работ, существующий порядок принятия окончательных решений на пуски, а также других особенностей, связанных с подготовкой и осуществлением очередных запусков, давали основания не рассматривать агентурную версию утечки секретов. Она была нереальной. Скорее всего, имел место перехват информации техническим путем», — к такому выводу пришли генерал Николаев и его подчиненные.
Эту версию он доложил первому заместителю начальника 3-го управления генерал-лейтенанту Александру Ивановичу Матвееву. Опытный контрразведчик посчитал достаточно убедительными аргументы, изложенные в докладной записке: агентурным шпионажем здесь не пахло.
Значит, о сроках и времени пуска ракет американская разведка могла знать из радиоэлектронного перехвата телефонных разговоров, ведущихся военными и гражданскими специалистами по каналам засекречивающей аппаратуры связи. В силу своих конструктивных особенностей система ЗАС не обеспечивала гарантированную защиту передаваемой по ее каналам информации, а при тех технических возможностях, что имелись у американской разведки, ее расшифровка могла осуществляться в масштабах текущего времени и затем «выстреливаться» на спутник. Становилось понятно столь оперативное появление в районе полигона Кура разведывательных самолетов.
Но версия контрразведчиков об электронном характере утечки информации требовала физического подтверждения. Опираясь на проведенные специалистами лабораторные исследования, генерал Николаев и подполковник Служилин по указанию генерала Матвеева подготовили письменную информацию командованию РВСН. Изложенные в ней доводы и аргументы убедили главкома генерала армии Владимира Федоровича Толубко, а потом и руководство Генерального штаба в необходимости осуществления масштабных организационно-технических мер, направленных на выявление канала утечки секретных сведений и надежную его защиту.
Юрий Алексеевич вспоминал: «В соответствии с принятым решением выделенными офицерами-операторами Главного штаба с нашим участием был спланирован и проведен ряд экспериментов, суть которых сводилась к передаче на Куру обычным путем дезинформационных сведений о пусках, которых в действительности не было. Американцы прилетали как всегда. В других случаях, когда команды передавались только шифром, самолеты не появлялись. Это убеждало в том, что утечка происходит за счет линий связи, слабо защищенных аппаратурой временной стойкости. Однако ввиду большой протяженности линий связи поиск и обнаружение конкретного места съема информации затягивались».
Охота на американскую «Камбалу» — такое кодовое название получила операция — была взята на контроль руководством КГБ СССР В 3-м управлении в срочном порядке приступили к разработке оперативных и организационно-технических мер, направленных на ограничение возможностей американской разведки по получению информации об испытаниях ракет. Тем не менее, несмотря на то что значительная часть переговоров, связанных с подготовкой и проведением пусков, велась с помощью шифрованной связи, РС-135 по-прежнему, правда, уже не с такой частотой, как прежде, продолжали появляться в небе у Камчатки.
Временное прекращение пусков ракет привело бы к срыву программы поставки в РВСН ракетных комплексов — а ведь решение о постановке БРК на боевое дежурство в войска принималось в Политбюро ЦК КПСС. Возможностей закрыть небо от электронных щупальцев американской разведки непроницаемым щитом не имели ни военные, ни технические специалисты. Оставался единственный выход: как можно скорее отыскать «электронного жука», который снабжал информацией американскую разведку.
В этих целях в 3-м управлении была создана оперативная группа во главе с генералом Николаевым. Впереди ее ждала кропотливая, требующая большого терпения и выдержки работа. С помощью технических специалистов контрразведчикам предстояло обследовать десятки тысяч километров линий связи — от Плесецка до Байконура, Капустина Яра и до Куры. Не просто обследовать, а буквально процедить каждый метр кабельных линий, чтобы отыскать электронную «закладку» американской разведки, которая «скачивала» передаваемую информацию и потом «выстреливала» ее на спутник.
Эта работа дополнительно осложнялась еще и тем, что, как отмечал Юрий Алексеевич: «На некоторых участках линий связи проложенных кабелей не имелось, ввиду чего применялись радиорелейные вставки, где информация реально могла перехватываться с помощью спутника. Нельзя было исключать и непосредственного подключения где-либо к кабелю, особенно на подводном его участке, на дне Охотского моря».
День за днем, километр за километром оперативно-технические группы тщательно обследовали линии связи. Мимо их внимания не проходила ни одна подозрительная мелочь — радиоэлектронная закладка могла быть закамуфлирована под что угодно. Ею мог оказаться обыкновенный пенек, поставленный вблизи пункта ретрансляции или усиления сигнала. Кстати, один такой «радиоэлектронный пенек» незадолго до этого был обнаружен в Подмосковье, вблизи пункта боевого управления системой ПВО.
С особой тщательностью поисковые группы обследовали каналы связи в европейской части страны, в районах, открытых для посещения иностранцами. В штабе розыска электронной закладки обоснованно полагали, что именно там было наиболее вероятно ее нахождение: проведенное в спецлабораториях исследование подмосковного «пенька» показало, что его установка и последующее техническое обслуживание требовало специфических и глубоких знаний. Выполнение такой задачи где-нибудь в Омской или Иркутской областях вряд ли было по силам даже самому подготовленному агенту — ее могли решить только специалисты, имевшиеся в посольстве США в Москве.
Такой вывод специалистов, подкрепленный оперативной практикой самих контрразведчиков, позволил значительно сузить район поиска. Основываясь на нем, группа генерала Николаева подняла из архива данные на все поездки сотрудников американского посольства — в первую очередь тех, кто подозревался в проведении разведывательной деятельности, — совершенные за последние два года на территории СССР Путем сопоставительного анализа маршрутов их движения и прохождения каналов связи были выделены те места, где они пересекались…
