Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 4
К этому времени, в конце 1914 года, секретно от жены, я уже познакомился с Распутиным в квартире кн. Андроникова, несколько раз с ним виделся, был два раза у него на квартире по Гороховой ул. В воскресенье туда, после обедни, приезжала А. А. Вырубова пить чай в небольшом кружке избранных Распутиным лиц, и здесь я познакомился с нею. Распутин тоже был у меня один раз, когда я, воспользовавшись отъездом жены из Петрограда в Москву к матери и тем, что дети были в церкви на вечерней службе, пригласил его к себе на чай; но тем не менее, отношения эти не были в ту пору тесными, так как он, я и А. А. Вырубова друг к другу приглядывались. Мне было неловко чувствовать, что они понимают цель моего сближения, так как им тоже в это время было известно, что я до того не был его сторонником и давал сведения о нем Богдановичу и вел. кн. Николаю Николаевичу. Единственно, что их примиряло со мною, это то, что в мое время жизнь Распутина была в безопасности, так как покушение на него, устроенное по инициативе Илиодора[*], случилось уже после моего ухода, при ген. Джунковском.
Когда кн. Андроников сообщил мне о предстоящих переменах, то под строгим секретом передал мне, что им еще задолго до этого, уже с лета выставлена кандидатура А. Н. Хвостова, которого он сблизил и с дворцовым комендантом Воейковым и с А. А. Вырубовой, что А. Н. Хвостов уже был вызываем во дворец государыней, произвел самое лучшее на нее впечатление и что теперь для Хвостова подготовляется благоприятная почва к приему у государя, что, судя по всему, успех назначения обеспечен и что это делается очень тонко, так что даже Горемыкин не посвящен в это назначение, так как это назначение, как он думает, могло бы встретить противодействие со стороны Горемыкина, имевшего своего кандидата, к провалу которого, путем сообщения о нем некоторых сведений, приняты уже им, кн. Андрониковым, меры и что А. Н. Хвостов, который раньше, будучи губернатором, ко мне относился несколько предубежденно, теперь, под влиянием его, князя, рад будет совместному служению со мною. На другой день было назначено в квартире кн. Андроникова свидание с А. Н. Хвостовым, повлекшее за собою ряд дальнейших свиданий, нас тесно сблизивших, и затем состоялась моя совместная с ним поездка к А. А. Вырубовой, где я встретил доверчивый прием, и к ген. Воейкову, с которым до этого времени я познакомился через кн. Андроникова и у которого бывал неоднократно. Эти сведения меня убедили, что кн. Андроников весьма точно передал мне обстановку дела и что вопрос о переменах в кабинете — вопрос самого близкого будущего, и предопределено, судя по полученным уже из дворца известиям, назначение А. Н. Хвостова.
Действительно, скоро последовал вызов Хвостова к государю, особо милостивый прием с воспоминаниями о его прошлой службе, сообщение о том, что его назначение состоится на-днях, и согласие на приведение в исполнение преднамеченной А. Н. Хвостовым программы. До опубликования указа дело было в большом секрете, но Андроников познакомил тогда же Горемыкина с положением дела, как с фактом совершившимся, и, пользуясь своим сильным на него влиянием, убедил его не противодействовать, так как это ничего не изменит, добавив, что А. Н. Хвостов будет в будущем считаться с его, Горемыкина, повелениями и что Горемыкин может всегда воздействовать на А. Н. Хвостова через особо близкого человека для Хвостова, министра юстиции А. А. Хвостова, и просит его принять А. Н. Хвостова. Против моего назначения И. Л. Горемыкин ничего не имел, так как я часто бывал у него, и он относился ко мне хорошо. А. Н. Хвостов был у Горемыкина, и тот обещал ему не противодействовать его назначению, если ему не будет предоставлено выбора. Я тоже был у Горемыкина после назначения А. Н. Хвостова, и было условлено, в случае моего назначения, что я буду держать его с ведома министра, о чем он ему и заявил, докладами в известности о настроении России. Это мною в точности исполнялось вплоть до доклада ему о предстоящей смене его, Горемыкина, и назначении на его место Штюрмера, чему Горемыкин не поверил, настолько это было для него неожиданно.
Как только назначение А. Н. Хвостова состоялось, на первом докладе его, как министра, было им испрошено согласие у государя на мое назначение и до опубликования я официально не вступал в должность, фактически уже приступив к ознакомлению с делами, так как безотлучное мое нахождение при А. Н. Хвостове, который мало знал состав министерства и обстановку министерского обихода, само собой ясно подчеркивало близость моего назначения. Только тогда, когда уже было испрошено обо мне высочайшее повеление, я передал об этом жене и должен был сознаться ей о моем знакомстве с Распутиным, и не скажу, чтобы я ей этим доставил удовольствие, так как она, зная мою доверчивость к людям, мою наклонность увлекаться, слабость и неуравновешенность моего характера, высказала мне много соображений, которых, под влиянием жажды к работе и неостывшего, как я сказал ранее, чувства горечи, связанного с моим увольнением, а также и охвативших меня за время службы в Петрограде карьерных побуждений, я тогда не принял в расчет. В особенности горько ей было за мое сближение с Распутиным, что она мне указала, оттенив, что теперь, в силу сложившейся обстановки, я эти отношения должен буду поддерживать и волей-неволей войду в круг влияния этого кружка.
С. Белецкий.
19 мая 1917 года.
III.
1.
[Взаимные отношения Белецкого, А. Н. Хвостова, Андроникова, Вырубовой и Распутина. Наблюдение за Андрониковым. Борьба его против Сухомлинова. Натянутые отношения Андроникова с Поливановым и борьба против него. Кандидатура Волжина на пост обер-прокурора св. синода. Обед у кн. Андроникова с Распутиным и беседа с Джунковским о Самарине. Отношение Распутина к «имябожцам». Согласие Распутина поддерживать кандидатуру Волжина. Дело еп. Варнавы и его ликвидация. (24 июня.)]
Жена оказалась права. Но назначение уже состоялось, уйти, под видом болезни, как умоляла меня жена, я не мог, так как это повлекло бы за собой опалу ко мне, под влиянием интриг всесильного в ту пору кн. Андроникова, для которого моральные побуждения подобного рода были непонятны; болезни моей, конечно, никто не поверил бы, да я и сам в ту пору так был одержим стремлением к работе и власти, что на исполнение этой просьбы не пошел и за время нахождения в должности товарища министра из горячих просьб жены не сближаться с Распутиным исполнил только одну — перестал бывать у него на квартире и при выработке совместного с кн. Андрониковым и А. Хвостовым плана личных отношений к Распутину учел необходимость не афишировать себя подчеркиванием публично своей к нему близости, — посещением, кроме квартиры кн. Андроникова, тех домов, где он бывал, что я делал впоследствии. Знакомства я с ним не отрицал, так как этому и не поверили бы, но объяснял его тем, что высочайше возложенная на министра внутренних дел охрана Распутина ставит меня в необходимость знать его лично и входить по этому поводу в соприкосновение с условиями его жизни. Своих посещений А. А. Вырубовой я не отрицал, так как это являлось логическим выводом из знакомства с Распутиным, создавая мне положение человека «в милости» и близкого к влиятельным сферам; это я не подчеркивал, правда, но никто и за этот и за последующие периоды не скажет, чтобы я, имея сложившийся годами разнородный круг знакомых среди лиц различных положений, взглядов и политических направлений и, будучи даже связан с некоторыми членами Государственной Думы, по старым, еще до Петрограда возникшим отношениям, семейным знакомством, подыгрываясь под ясно в то время выразившееся общественное негодование против влияния Распутина, позволил себе полунамеками, многозначительным молчанием или ироническою улыбкой задеть честь Вырубовой как женщины.
В конце показания я дал[*] свою обрисовку А. А. Вырубовой и ее роли в государственной жизни России с этого или до последнего момента, как я понимаю. Теперь буду последовательным в дальнейшем ходе событий. Сейчас же, по опубликовании о Хвостове, а затем и обо мне указов о назначении, были получены сведения о выезде из Покровского Распутина, и между кн. Андрониковым, А. Н. Хвостовым и мною состоялась выработка плана наших отношений и связи с Распутиным; план потом видоизменился с его приездом, так как оказалось, что никто из нас, даже кн. Андроников, тесно с ним сблизившийся, а впоследствии и владыка Варнава с приближенными к нему лицами из духовенства тобольской епархии не учли многих сторон натуры Распутина и силы его влияния. Нами было предположено, что эти сношения с Распутиным, охраняя наше официальное положение и семейную жизнь, должен был взять на себя кн. Андроников, который будет передавать нам для исполнения все те ходатайства, которые будут исходить от Распутина, и будет принимать просителей, имеющих дела по министерству внутренних дел и обращающихся к Распутину, чтобы избежать появления этих лиц с письмами в наших приемных или в квартирах наших. Затем, чтобы избавить Распутина от необходимости брать с просителей, в чем кн. Андроников нас уверил, и чего Распутин впоследствии не отрицал, кн. Андроников должен был выдавать ему определенную сумму в 1.500 рублей, которые мы (решено, что я) будем давать ему, кн. Андроникову, а он будет частями передавать Распутину при свиданиях с целью этим путем заставить Распутина иметь более частые с ним свидания, на предмет влияния на него. Кроме того, было предположено приставить своего человека на квартиру к Распутину, чтобы знать в подробностях внутреннюю жизнь его и понемногу отдалять от него нежелательный элемент.
