Э. Вагнер - Шерлок Холмс: наука и техника
Британское френологическое общество было основано в 1881 г. Особые модели человеческих голов, разработанные американским сторонником френологии Лоренцо Фаулером, которые иллюстрировали различные «органы способностей», были частым зрелищем во врачебных кабинетах. Молодые пары часто перед свадьбой проходили «чтения» на совместимость, а «ученые джентльмены» коллекционировали черепа с интересными «шишками», которые раскрывали сокровенные черты характера их обладателей.
Джеймс Мортимер, хирург, который рассказывает Шерлоку Холмсу о собаке Баскервилей, тоже является подобным коллекционером, о чем он немедленно сообщает Холмсу при первой же их встрече:
— Вы меня чрезвычайно интересуете, мистер Холмс. Я никак не ожидал, что у вас такой удлиненный череп и так сильно развиты надбровные дуги. Разрешите мне прощупать ваш теменной шов. Слепок с вашего черепа, сэр, мог бы служить украшением любого антропологического музея до тех пор, пока не удастся получить оригинал. Не сочтите это за лесть, но я просто завидую такому черепу.
Френология могла вернуть себе признание в конце XIX века, но ее теоретические принципы были очень шаткими. Сначала Галл предположил, что разные отделы головного мозга управляют определенными функциями, и это было достоверно. Но его дальнейший вывод о том, что мозг оказывает влияние на форму черепа, а таланты и моральные качества человека можно определить, измерив контуры головы, не выдерживал никакой критики.
Почему же так много образованных исследователей и врачей посчитали эту псевдонауку реалистичной методикой объяснения характера и психологических качеств человека? Истоки этого заблуждения лежат в прошлом. Вся история медицины свидетельствует о слишком длительном заблуждении и игре с магией и мифами. В древние времена напуганное смертями и болезнями человечество отчаянно пыталось найти объяснения, способные подавить людские страхи. Человек всегда стремился обнаружить и понять суть надвигающейся угрозы, но ему не хватало знаний для разработки доступных логических методик. Знахари, алхимики и примитивные лекари, вооруженные заговорами и травами, были опасными гидами в неизвестное. Среди прочего, они убедили легковерную публику в том, что раны убитой жертвы начинают кровоточить в присутствии убийцы, сердце чернеет, если причиной смерти было отравление, а флакончик с мочой далекого возлюбленного может стать индикатором его эмоционального и физического благополучия.
В Средние века, когда пандемия бубонной чумы (получившая название Черной Смерти) уничтожала миллионы европейцев, никто не смог догадаться, что причиной смертельной напасти были орды плодящихся крыс с приплывающих кораблей. Более того, общественное воображение создало множество находчивых объяснений причин заболевания. Одним из них было провозглашено, конечно же, колдовство, творимое старухами. (Пожилые женщины, которые выживали после эпидемии, оказывались под подозрением просто потому, что они не умерли, хотя, скорей всего, из-за предыдущих нашествий болезни у них выработался иммунитет.) Другой версией, получившей всеобщее признание, было то, что чуму распространяют драконы. Как объяснялось в некоторых страшных сказках, крылатые драконы могут спариваться только в воздухе. А их излюбленными местами встречи было небо над стоячими водными поверхностями: озерами, прудами или колодцами. Пока драконы парили в воздухе, дрожа от своего животного экстаза, часть их семени, которое считалось чрезвычайно ядовитым, каким-то образом попадало в воду, превращая ее в источник смерти. Менее умудренные граждане настаивали на том, что воду отравляли евреи. В результате еврейское население подвергалось массовым репрессиям.
Чаще всего изучение болезни заключалось в анализе одного-двух прецедентов, за которыми следовали быстрые, зачастую неправильные, выводы. В середине XVII века английский рыцарь сэр Кенельм Дигби осчастливил потомков замечательным примером такого подхода к решению проблемы, решив поэкспериментировать с новыми методиками лечения ран, полученными на поле битвы. Он слышал о случаях заживления ран в результате прикладывания к ним сложных мазей, в состав которых входили такие ингредиенты, как жир евнуха, крокодилий навоз, иногда незначительно увлажненный мочой. Несмотря на то что эти мази считались последним писком медицинской моды, некоторые раненые упорно не поддавались подобному лечению.
Затем военные врачи переключились на методику натирания оружия. Она заключалась в том, что пациента оставляли в покое, а орудие, нанесшее ему рану, смазывали специальным эликсиром. Прогресс был на лицо, потому что стало умирать меньше раненых, но самая большая трудность состояла в том, чтобы найти нужное оружие в хаосе после битвы. В результате этот способ перестали использовать, армейские врачи вернулись к нанесению на раны небезопасных смесей, и уровень смертности повысился.
На этой почве у сэра Кенельма и родилась его гениальная идея. Он решил «работать» с одеждой раненых воинов, избегая, таким образом, утомительного поиска оружия. В качестве снадобья использовался порошок, изготовленный в основном из сульфата меди (поскольку евнухов и крокодилов было найти весьма проблематично, их тоже было решено оставить в покое). Эксперимент сработал — уровень смертности в войсках начал падать. В 1658 г. гордый Дигби опубликовал свой труд «Недавний доклад, сделанный на торжественной ассамблее дворян и образованных людей во французском Монпелье, о лечении ран с помощью порошка милосердия, с инструкциями по созданию этого порошка, в который включаются многие другие секреты природы». Оригинал книги был написан на французском языке, а на английский ее перевел некий «Р. Вайт, джентльмен».
«Эффект Дигби» относится к той разновидности ошибочных выводов, о которых предупреждает Шерлок Холмс в рассказе «Рейгетские сквайры»: «В искусстве раскрытия преступлений первостепенное значение имеет способность выделить из огромного количества фактов существенные и отбросить случайные».
Тем не менее Холмс не был полностью защищен от ошибочной трактовки необоснованных утверждений, выдаваемых за научные методики. Это четко видно в рассказе «Последнее дело Холмса», когда он говорит о моральных пороках профессора Мориарти как результате биологической наследственности: «… в его жилах течет кровь преступника. У него наследственная склонность к жестокости. И его необыкновенный ум не только не умеряет, но даже усиливает эту склонность и делает ее еще более опасной».
Оценка Мориарти, данная ему Холмсом, полностью соответствовала криминалистическим теориям XIX века, которые, в свою очередь, появились под влиянием ложных исследовательских методик предыдущих веков.
Итальянский врач Чезаре Ломброзо в 1876 г. издал маленькую книжечку под названием «Типы преступников». Позднее он дополнил ее, объясняя свою точку зрения на некоторых преступников как на атавистических существ, носящих на себе физические признаки своей дефективности и вырождения. Его мнение обрело международную известность, и хотя потом Ломброзо кое-что изменил в своих суждениях, первоначальные труды приобрели многочисленных сторонников. В 1906 г. на Шестом конгрессе криминальной антропологии в итальянском городе Турине Ломброзо сделал доклад, позволяющий нам получить представление о применяемых им методиках:
В 1870 году я занимался изучением покойников и живых людей в тюрьмах и сумасшедших домах Павии для того, чтобы обнаружить существенную разницу между душевнобольными и преступниками, но не преуспел в этом. В конце концов, в черепе одного разбойника я обнаружил серию атавистических аномалий, среди прочих включавшую гигантскую затылочную ямку (выемку) и гипертрофию средней части мозжечка, которые присущи низшим позвоночным животным.
Когда я увидел эти странные аномалии, проблема природы и происхождения преступников показалась мне решенной; в наше время черты примитивного человека повторяют поведение низших животных. Мне кажется, что эту гипотезу подтверждают многочисленные факты.
То же можно сказать и о психологии преступников: частота использования татуировок и профессионального жаргона; увлечения так же скоротечны, как и жестоки; недостаток предвидения, который напоминает смелость, и смелость, которая граничит с трусостью; безделье, чередующееся со вспышками азартной игры и действия.
Очевидно, что исследования Ломброзо не соответствуют общепринятым в настоящее время научным подходам: формулирование проблемы, формирование гипотезы, предсказание результатов будущих наблюдений и повторение результатов независимыми учеными. Ломброзо основывал свои заключения всего лишь на одном примере, и он явно перепутал причину и следствие, смешав такие проявления «культуры», как татуировки или жаргон, с антропологическими особенностями.
