Людмила Шапошникова - Мы-курги
— Легко ли быть вождем в Курге? — спросила я его.
— Не знаю, — через минуту ответил он. — Но если вы меня внимательно выслушаете, то сами решите — легко или трудно.
В тот же вечер он написал для меня короткий отчет о своей стране, который я уже цитировала несколько раз выше как образец точного мышления и емкого изложения. Я забыла сказать, что старый вождь не был анахронизмом в своей «деша», каковыми теперь являются бывшие индийские раджи или же бывшие королевские семьи в Европе. Вождь продолжал управлять, и его народ продолжал в нем нуждаться.
Но откуда в современном Курге вождь? — спросите вы. Всем известно, что Кург — это дистрикт штата Карнатака. А во главе дистрикта стоит правительстненный чиновник — комиссар. И есть там еще более мелкие административные единицы — талуки. Но ими управляют тоже чиновники — талукдары. Можно говорить еще о старейшине деревни. Но писать о каком-то вожде, до сих пор управляющем целой страной, — просто смешно. И кто он вообще такой?
Объясняю. Во-первых, вы забываете, что имеете дело с Кургом. Особой страной, не похожей на другие. Страной, где еще живы древние традиции, начиная от духов предков и кончая деша-таккой. Во-вторых, я не утверждаю, что от деша-такки зависит выполнение того, что зависит от правительственного чиновника. Например, сбор налогов, постройка школ и больниц, надзор за соблюдением законов, записанных в гражданском и уголовном кодексах республики. Ко всему этому деша-такка не имеет отношения. Но тем не менее он правит. И правит неплохо. Полиции и армии у него нет. Но у него есть высокий человеческий авторитет, ясная память о кургских традициях и глубокое знание характера и психологии своего народа. И поэтому, если случается что-то непредвиденное, идут сначала к деша-такке, а потом уже к талукдару, комиссару, в полицию или суд. Но сначала к деша-такке.
Так было не всегда. Когда-то, очень давно, когда в Кург еще не пришли раджи Лунной династии, поклонявшиеся богу Шиве, деша-такка являлись в своих странах полновластными правителями, от которых зависело многое. Например, жизнь или смерть их подданных, война или мир в их стране. Но что такое страна? Кург — это страна. Откуда же взялись восемь деша-такка и каждый со своей «деша» — страной?
Испокон веков над Кургом всходило солнце. Солнце поднималось на востоке и садилось на западе. И тогда курги, согласно движению солнца, разделили свою страну на две части — на Восточный Кург и на Западный. Восточный они назвали Страной Восходящего. Солнца, а Западный — Страной Заходящего Солнца. Так появились в Курге две Страны. Каждый день солнце совершало свой путь над Кургом, и курги продолжали за ним наблюдать. Они поклонялись солнцу и молились ему. Поэтому волей-неволей оно всегда находилось в поле их зрения. И не только солнце, но и тени, которые возникали с его появлением и пропадали с исчезновением. Появляясь и исчезая, эти солнечные тени всё время меняли свою длину. Курги очень наблюдательные люди, и они заметили, что в разное время в разных районах страны появляются одинаковые по длине тени. Они взяли эту длину за единицу и обнаружили, что в восточной половине Страны Восходящего Солнца эта длина тени существует до 10 часов утра, в западной ее половине — до 12 часов дня. В восточной половине Страны Заходящего Солнца такая тень появляется до 4 часов дня, а в Западной ее части — до 6 часов вечера. Так в Курге появилось четыре страны, четыре деша, разделенные солнечными тенями. Но деление на этом не кончилось. Священная Кавери рассекала Кург на южный и северный. Поскольку река протекала через каждую из четырех стран, то там образовались северная деша и южная деша. Так появилось восемь стран. И в каждой из них самая могущественная и многочисленная окна выделила из своего состава по вождю — деша-такка. Это были восемь самых прославленных окк Курга — Каллангада, Болера, Эррера, Поррера, Матанда, Будуванда, Пандира, Параденда. Потом деша-такка для лучшего управления разделили свои страны на «нады». Каждый «над» включал определенное число деревень. Количество надов в Курге время от времени менялось. Англичане сделали двадцать восемь надов, а сейчас на карте современного Курга — одиннадцать надов. Нады на карте остались, а границ деша уже не существует, ибо это не административные единицы. Но каждый деша-такка прекрасно знает границы своих владений, и карта ему не нужна. Как не нужна карта вождю, похожему на Хемингуэя.
Каждая из восьми семей, откуда веками выходили признанные вожди, до сих пор пользуется почетом и уважением кургов. И каждый деша-такка помнит историю своей окки, как помнит ее тот, кто живет в деревне Белламуде в южной части Страны Восходящего Солнца. Он помнит ее основателя и тех, кто пришел в Страну Восходящего Солнца позже него. Среди них были разные люди. Герои и предатели, храбрые и трусливые, были те, кто верно служил английским господам, и те, кто боролся против них. Были бедные и богатые, неграмотные и образованные… И если изучать историю Курга по судьбам людей окки Матанды, то можно получить об этой истории очень правильное представление. И сам деша-такка — часть этой истории. Но уже позднего периода. Свой пост и титул он принял от отца в 1919 году. Вожди в Курге были наследственными, каковыми остаются и до сих пор. До этого будущий вождь учился в английской средней школе и окончил ее. Это не помешало ему стать вождем. Но надо сразу сказать, что теперешний деша-такка последний вождь из окки Матанды. Сын у него есть, и очень хороший сын. Но в нем-то и вся загвоздка. Сын учится в колледже в Бангалуре и о том, чтобы стать вождем, слышать не хочет. Он пишет деша-такке письма, полные сыновней привязанности, но от «престола» упорно отказывается. В пользу кого? — Кого угодно, — отвечает сын. «Мне этими древними штучками заниматься некогда. Разбирайтесь сами», — пишет он. «Но никто же тебя не заставляет этим заниматься сейчас, — отвечает отец. — Я, конечно, понимаю: тебе надо учиться и сдавать экзамены. Но ведь потом это можно сделать?» «Потом! — возмущается сын. — Потом я буду инженером и построю в Меркаре большую электростанцию». Такова его перспектива. А страной пусть правит кто-нибудь другой, ну, например, его двоюродный брат.
Деша-такка, находясь в безвыходном положении, отправился, скрепя сердце, в Мадрас и нашел племянника в университетской лаборатории. Вождь изложил ему свое предложение и сказал, что его сын отказывается в пользу своего кузена. Племянник почтительно выслушал его.
— Ну, погоди! — неожиданно рассердился он. — Я покажу этому негодяю! Взял и подставил меня! Вот сделаю его английским королем, будет знать!
И деша-такка понял, что последняя его надежда рухнула.
— Как все быстро меняется, — говорит он, но в его голосе не слышно раздражения. — Молодежь совсем другая. Никто не хочет быть вождем. Мне ведь в их годы такая мысль и в голову бы не пришла — отказаться.
Деша-такка вступил на «престол» в очень смутное и трудное для его страны время. «Смута» началась в 1886 году и к моменту воцарения молодого вождя имела все тот же печальный результат: строгий запрет покойного вождя исполнять танцы во время хутри. Покойный вождь не был самодуром и всегда соблюдал кургские традиции. Но в конце XIX века в управляемой им стране сложилось такое положение, при котором продолжение данной традиции оказалось невозможным. А случилось вот что. В последней четверти XIX века, в году 1886-м, подданные страны съехались в Бепунад, чтобы отметить хутри танцами. Пока шли обычные танцы, все было хорошо. Но вот начался «парьякали» — танец-сражение, танец-соревнование, во время которого пользуются плетеными щитами. В этом танце показывали свое искусство два соседних нада. И один из танцоров нарушил правила игры и победил соперника обманным путем. Побежденный воззвал к общественному мнению своего нада. Оно сложилось в его пользу. Так же, как мнение нада-соперника было в пользу победителя. Столкновение двух противоположных мнений привело к коллективной драке обоих надов. Курги дрались долго и самозабвенно. Женщины перевязывали им раны и укладывали оглушенных под священным деревом. Никто не слушал деша-такку. Более того, его миссия миролюбца была «вознаграждена» огромным синяком, появившимся под левым глазом уважаемого вождя. Вождь, разгневанный, покинул поле битвы и удалился в дом своих предков. А битва не затихала целую неделю. На место павших бойцов вставали новые. Битва разрасталась и охватила почти все нады управляемой страны. Уже дрались не только на священной поляне Бепунада, но и в других местах, куда докатилась весть о происшедших событиях.
Курги дрались всю неделю, которая была предназначена богом Иггутаппой для танцев. И даже если бы в какой-то момент курги и перестали драться, то танцевать им все равно было бы не с чем. Барабаны были надеты на головы противника и от этого перестали быть барабанами. Палки-мечи были поломаны о спины врагов, а плетеные щиты были измолочены кулаками наступавших и утратили свое первоначальное назначение. Ни бог Иггутаппа, ни духи предков, ни сам деша-такка не были в состоянии вывести воинственных кургов из охватившего их экстаза боя. Экстаз этот длился вплоть до первого дня жатвы. После этого наступило затишье, и курги занялись более мирными делами. Деша-такка прикладывал примочки к синяку и размышлял о том, что можно сделать для укрощения своих подданных. И придумал. На следующий год он отменил сборища и танцы во время хутри. Правда, можно было бы ослушаться, но курги, хотя и драчливые, не пали так низко, чтобы нарушать собственные традиции. Какие же танцы без деша-такки и без пиров, которые он должен был устраивать для своих подданых? Но как только об этом заговаривали с вождем, у того почему-то начинал чесаться левый глаз. И чесался до самой его смерти. Поэтому до самой этой смерти деша-такка говорил твердое «нет» танцам во время хутри. И от того, что мужчины так долго не танцевали на этом празднике, они почти перестали быть кургами. Курги остальных стран над ними смеялись. Они приглашали их в гости и предлагали вместе с женщинами посмотреть кургские танцы, чтобы они не забыли, как это делается. Пострадавшая сторона гордо отказывалась, но горечь и уныние скапливались в ней. Когда наступал очередной хутри, печаль и запоздалое раскаяние царили в стране. Вот в таком состоянии и принял «подопечную территорию» деша-такка, похожий на Хемингуэя.
