Валерий Михайлов - Хроника великого джута
Накануне 1 мая 1908 года он был снова арестован и просидел в Крестах до июня 1909 года. По освобождении был направлен Петербургским комитетом в Париж на большевистскую конференцию, где был решен вопрос о разрыве с отзовистами. Из Парижа Ф.И. переехал в Лейпциг, где был нагружен литературой, которую доставил в Вильно, а затем направлен в Петербург, где принял участие в борьбе против отзовистов и ликвидаторов, и вскоре по указанию ЦК направился в Москву для замены тов. Томского, который был назначен агентам ЦК.
В Москве Филипп Исаевич работал до зимы 1910 года, когда совместно с Московским комитетом и Я.М. Свердловым был арестован на квартире инженера Тимкова и после, кажется, 5-месячного сидения в тюрьме был отправлен в нарымскую ссылку. После нескольких месяцев нарымской ссылки Ф.И. был в рядах других товарищей (Козырев, Куйбышев и др.) арестован за организацию марксистского кружка и просидел в Томской тюрьме несколько месяцев. Дело было прекращено, и он снова был препровожден в нарымскую ссылку. Из нарымской ссылки летом 911 года бежал в Петербург, там вплотную вошел в работу, получил указание ЦК отправиться в Москву, где организация вместе с т. Бреславом провалилась, для восстановления организации и организации выборов на Пражскую конференцию.
От Московской организации на конференцию были избраны тт. Зиновьев, Малиновский и Филипп Исаевич.
На этой конференции Ф.И. был избран в члены ЦК.
После Пражской конференции по прибытии в Москву он был арестован и после некоторой сидки в Таганке сослан в тобольскую ссылку. Из тобольской ссылки вскоре опять бежал и прибыл в Петербург. Во время деятельности 3-й Думы работал в Петербургском комитете как представитель ЦК. После ареста Я.М. Свердлова на квартире т. Петровского Филипп Исаевич был окружен на квартире Малиновского, откуда удачно скрылся и направился по директиве ЦК на Урал. На Урале проработал несколько недель и по дороге из Мотовилихинского завода в Екатеринбург, где была квартира Филиппа Исаевича, он был арестован. Как потом оказалось, по указанию Малиновского. Приезд его на Урал был известен охранному отделению, но в течение нескольких недель они не могли его поймать. После сидки в Екатеринбургской тюрьме Филипп Исаевич был сослан в Туруханский край, где пробыл до Февральской революции.
После Февральской революции в первых числах марта Филипп Исаевич прибыл в Петербург и до апрельской конференции работал там. После был направлен на Урал. Был секретарем Пермского губкома, затем секретарем Уральского областного комитета и Екатеринбургского губкома.
В промежуток до сдачи Перми (декабрь 18 года) работал на различных партийных и ответственных советских работах (член областного Уральского совета, окружной военком, главполиткомиссар 3-й армии и т. п.). После 3-го съезда был членом Сибирского бюро ЦК до занятия Кургана. С августа 19 года до июня 20 года был членом Туркестанского ЦК и В ЦИК. С июля 20 года по июль 21 года был председателем Главруды, затем был ЦК командирован в Башкирию для проведения съездов. С марта 21 года по январь 23 года был председателем Костромского губисполкома и членом губкома. С мая 22 года по июль 23 года был секретарем Уральского бюро ЦК и с сентября 22 года исполняет должность председателя Самарского губкома и члена Реввоенсовета Приволжского военного округа.
За время подпольной революционной деятельности Филипп Исаевич имел несколько кличек: Филипп, Борис Иванович, Жорж и в секретной переписке с Н.К. Крупской Фран. В настоящее время Ф.И. Голощекин является кандидатом в члены ЦК и секретарем Казахского крайкома РКП (б).
В гор. Кзыл-Орду прибыл 12 сентября».
Итак, в двадцать лет – приказчик в писчебумажном магазине, где служит четыре года, в двадцать семь лет – член партии и зубной техник, в двадцать девять лет – профессиональный революционер. Таким образом, к большевикам Голощекин примкнул в довольно зрелом возрасте. Если принять во внимание его «кипучую» натуру, жаждущую деятельности, вполне можно предположить, что выбор был не случаен и продуман, и наверняка до вступления в РСДРП этот энергичный человек, читавший «бессистемно и разбросанно по всем вопросам» и увлекавшийся «философией, а затем общественными науками», перебрал не одно направление политической и социальной мысли.
Став большевиком, 27-летний Голощекин развил бурную деятельность. Даже одно перечисление мест, где он вел пропагандистскую работу, не говоря уже о послереволюционном мелькании то здесь, то там, свидетельствует о том, что по характеру это был порученец, исполнитель, функционер, человек, как ныне говорится, быстрого реагирования. Теоретические изыскания, глубокая работа ума были ему чужды, его стихией была непосредственная деятельность, будь то подпольная работа до Октября или заготовка продовольствия в Костромской области в голодном 21-м году.
Воспоминания современников, касающиеся дооктябрьского периода его жизни, несмотря на малочисленность и случайный характер, все же в какой-то мере передают его внутренний облик.
Н.К. Крупская пишет о событиях 1912 года, связанных с Пражской конференцией:
«Владимир Ильич уже уехал в Прагу. Приехал Филипп (Голощекин) вместе с Брендинским, чтобы ехать на партийную конференцию. Брендинского я знала лишь по имени, он работал по транспорту. Жил он в Двинске. Его главная функция была переправлять полученную литературу в организации, главным образом в Москву. У Филиппа явились сомнения относительно Брендинского. У него в Двинске жили отец и сестра. Перед поездкой за границу Филипп заезжал к отцу. Брендинский нанимал комнату у сестры Филиппа. И вот старик предупреждал Филиппа: не доверяй этому человеку, он как-то странно ведет себя, живет не по средствам, швыряет деньгами. За две недели до конференции Брендинский был арестован, его выпустили через несколько дней. Но пока он сидел, к нему приезжали несколько человек, которые были арестованы; кто именно был арестован – не выяснено. Вызвала у Филиппа подозрение и совместная переправа через границу. Филипп пришел к нам на квартиру вместе с Брендинским, я им обрадовалась, но Филипп многозначительно пожал мне руку, выразительно посмотрел на меня, и я поняла, что он мне что-то хочет сказать о Брендинском. Потом в коридоре он сказал мне о своих сомнениях. Мы условились, что он уйдет и мы повидаемся с ним позже, а пока я поговорю с Брендинским, позондирую почву, а потом решим, как быть.
Разговор с Брендинским у нас вышел очень странный. Мы получали от Пятницы извещения, что литература благополучно переправлена, что литература доставлена в Москву, а москвичи жаловались, что они ни черта не получают. Я стала спрашивать Брендинского, по какому адресу, кому он передает литературу, а он смутился, сказал, что передает… своим рабочим. Я стала спрашивать фамилии. Он стал называть явно наобум – адресов-то не помнит. Было видно – врет человек… Я ему чего-то наплела, что конференция будет в Бретани, что Ильич и Зиновьев туда уже уехали, а потом сговорилась с Филиппом, что они с Григорием уедут ночью в Прагу и он оставит записку Брендинскому, что уезжает в Бретань. Так и сделали…
Я очень гордилась тем, что уберегла конференцию от провокатора».[6]
Надежда Константиновна не впервые видела Голощекина: летом 1909 года он приезжал в Париж и несколько раз встречался с Лениным. 25 июля 1909 года он писал из Парижа, что после «ознакомления с литературой и бесед с Ильичем… пришел к убеждению, что вся политическая линия «Пролетария» есть в теории позиция революционной социал-демократии… и, только идя этим путем, в практике мы в состоянии упрочить партию и организовать массы вокруг нее…».[7]
Н.К. Крупская вела секретную партийную переписку, и Голощекин был одним из ее постоянных корреспондентов. Насколько продвинулась организационная и пропагандистская работа, можно судить по двум небольшим отрывкам из писем Крупской. «Ох, какая неурядица в России! – горячо замечает она в начале века. – Главная беда в том, что у людей слишком много своего местного патриотизма. Читаешь письма, и грусть берет».[8] Что и говорить, патриотизм всегда был бедою для «перманентных революционеров»: чтобы раздуть мировой пожар, надо было сначала порубить на дрова свое, «местное»… А в 1913 году она сообщала: «С Урала мы недавно получили письмо, что за лето там шла работа великолепно. В Екатеринбурге около 200 организованных, в Мотовилихе 100, в Перми 50. Везде на заводах свои социал-демократические организации. Все это партийцы-правдовцы».[9] «Великолепную работу» уральцам помог наладить член ЦК Голощекин, который приехал в Екатеринбург в феврале и несколько недель до ареста создавал на заводах новые ячейки.
3 марта 1913 года энергичный организатор возвращался из Перми. На Екатеринбургском вокзале он был опознан «шпиками» и арестован. При аресте Филипп Исаевич назвался сотрудником газеты и предъявил паспорт на имя Самуила Котиссе. Он считал, что охранку уведомил его товарищ по партии Р.В. Малиновский, с которым они вместе ездили на Пражскую конференцию и были избраны в ЦК.
