Григорий Баталов - Ратное поле
Навстречу бросилась земля. И почти сразу почувствовал удар: надо мной раскрылся парашют. Мгновение — и он наполнился воздухом. Беспорядочное падение приостановилось, и я повис на стропах.
Ветер начал немного сносить парашют, и я подправил его стропами. Наконец приземляюсь…
С тех пор увлекся прыжковой подготовкой. За три последующих года 80 раз опускался с неба на землю с помощью парашюта. Теперь мог с полным правом учить подчиненных, следуя принципу «Делай, как я!».
За три года службы в воздушно–десантных войсках я убедился: при ведении современных боевых операций этот род войск играет немалую роль. О воздушных десантниках с полным правом можно сказать — это та же пехота. Только крылатая!
ВСТРЕЧИ С МАРШАЛОМ ЖУКОВЫМ
Везло мне на добрые встречи всегда,
Храню свято в памяти это…
Я. ШведовО маршале Г. К. Жукове рассказывают в своих мемуарах многие видные военачальники, ветераны войны. И каждое воспоминание добавляет к портрету полководца все новые штрихи, помогающие наиболее полно обрисовать портрет этого незаурядного человека.
Моя первая, довоенная встреча с будущим Маршалом Советского Союза и четырежды Героем Советского Союза была несколько необычной.
В один из дождливых осенних вечеров я, тогда курсант Минского военного училища, стоял на посту у выездных ворот. Обязанности часового были несложными. Входили и выходили преподаватели, командиры училища, и, хотя почти каждого из них я знал, инструкция требовала строго выполнять пропускной режим, невзирая на лица.
К воротам подъехала черная «эмка». За рулем — водитель в гражданском костюме, на заднем сиденье — двое в военной форме.
— Часовой, откройте ворота! — не выходя из машины, потребовал водитель.
— Прошу предъявить пропуск на въезд. Понизив голос, водитель сообщил:
— В машине командир кавкорпуса (он назвал неразборчиво фамилию) и комдив Жуков.
— Без разрешения начальника караула пропустить машину на территорию училища не могу.
Из машины выскочил комкор и, приказав пропустить машину, поинтересовался моей фамилией.
— Курсант Баталов, товарищ комкор! Разрешите доложить: по инструкции я не имею права пропускать на территорию училища машины и людей без пропуска.
Прибежал начальник караула и, растерявшись при виде высокого начальства, сбивчиво представился. Комкор обратился к нему, потребовав снять часового с поста и наказать.
Я был курсантом второго курса и до сих пор не имел взысканий. Да и обидно было получить взыскание незаслуженно.
Но вот из машины вышел коренастый комдив в кавалерийской форме и обратился к комкору по имени–отчеству:
— Может, курсант и прав? Он ведь на посту, — комдив почти вплотную подошел ко мне и спросил: — Как гласит инструкция?
Я четко ответил.
Через несколько минут начальник караула снял меня с поста. Друзья сочувствовали и переживали вместе со мной: почти каждый из них считал, что действовал я правильно, строго по уставу. Но кое–кто был иного мнения: мол, лучше в таких случаях подальше от греха — пропустил бы машину.
На следующий день на вечерней поверке старшина роты вызвал меня из строя. «Ну вот, началось», — с тоской подумалось мне.
Не сразу дошли до меня слова старшины, читавшего выписку из приказа начальника училища:
— «За отличные действия при несении караульной службы курсанту Баталову объявляю благодарность».
Набрав полную грудь воздуха, внятно отвечаю:
— Служу Советскому Союзу!
Рота облегченно вздохнула, все бросились меня поздравлять. Я догадывался, кому обязан поощрением, и рассказал товарищам о комдиве Жукове.
— Вот бы попасть к такому командиру, — мечтательно сказал один из курсантов.
Я тоже так думал и не предполагал тогда, что такая возможность представится.
Осенью следующего года курсанты выпускного курса участвовали в больших окружных маневрах на должностях командиров–стажеров. Я получил пулеметный взвод в одной из стрелковых частей. Совершив продолжительный марш, мы вышли в район учений, которые проходили вблизи Минска.
Взвод занял оборону на берегу небольшой речушки. Позиция, на мой взгляд, оказалась подходящей, с хорошим обзором и обстрелом. Пулеметчики быстро определили ориентиры, отрыли окопы, замаскировали позиции. Ждем завязки «боя»…
И вдруг вижу: через небольшой мостик прямо к нашей позиции мчится легковая машина, в которой я узнал знакомую фигуру комдива Жукова. Второго военного я видел впервые, но сразу признал: видел на портретах — хозяином смоляно–черной бороды и выразительного взгляда был начальник Политуправления РККА Я. Б. Гамарник, армейский комиссар первого ранга.
Быстро поправив снаряжение, я подбежал к остановившейся машине и обратился к Гамарнику:
— Товарищ армейский комиссар первого ранга! Второй взвод первой пулеметной роты занимает оборонительную позицию. Командир взвода курсант–стажер Баталов.
Гамарник поздоровался за руку. Подошедший Жуков внимательно посмотрел на меня:
— Постой, постой… Это же старый знакомый! Ну–ка, посмотрим, как разбираешься в тактике и командуешь взводом.
Пока Гамарник беседовал с солдатами о текущих событиях, Жуков придирчиво осматривал огневую позицию. Задав мне добрый десяток вопросов об организации обороны, он молча слушал ответы, слегка кивая головой. Потом вдруг сказал негромко, словно про себя:
— Обороной победы не достигнешь. Наступление — вот суть боя. Учитесь обороняться, но всегда будьте готовы к наступлению.
Скуповато похвалив за знание тактики и организацию огня, Георгий Константинович поинтересовался, накормлен ли личный состав.
— Так точно! — ответил я, ободренный похвалой комдива.
— Всегда заботьтесь о солдате, — заметил Жуков. — На войне он — главная сила. От него зависит исход любого боя.
Эти слова не были дежурной фразой. Жуков выражал мысли, которые стали его глубоким убеждением. Он по–своему ценил и берег солдата, хотя часто был жестко–требователен и даже беспощаден в боевой подготовке личного состава. Очевидно, уже тогда будущий полководец сознавал, какой дорогой будет цена наших побед в будущей войне.
Войну я встретил двадцатичетырехлетним старшим лейтенантом, командиром роты курсантов Минского военного училища. За четыре года войны мы быстро повзрослели, узнали настоящую цену жизни и смерти. Много за годы войны произошло незабываемых встреч, но с маршалом Г. К. Жуковым мне встретиться не довелось, хотя слышать о нем пришлось очень много. Мы, военные, знали, что в маршале Жукове воплотились лучшие черты советского человека: дерзость и смелость решения, понимание риска и готовность идти на него, трезвый расчет и деловая фантазия при разработке планов боевых операций.
В послевоенные годы судьба подарила мне несколько памятных встреч с маршалом.
В 1952 году я закончил Военную академию имени М. В. Фрунзе. За плечами был немалый опыт командования частями. И, естественно, волновало, как определится моя дальнейшая судьба.
В Главном управлении кадров мне предложили должность командира бригады, которая дислоцировалась в одном из центральных военных округов. В добром настроении я уехал в отпуск. Возвратившись из него, вдруг узнал: мне предложено убыть в Уральский военный округ, но уже на должность заместителя комбрига.
Принимавший меня кадровик разъяснил:
— Маршал Жуков сам отбирал выпускников Академии для своего округа. К вам проявил особый интерес. Сейчас маршал в Москве, на сессии Верховного Совета. На завтра назначил вам встречу. Здесь, в ГУКе.
В точно назначенное время я был у Жукова.
— Товарищ Маршал Советского Союза, полковник Баталов по вашему приказанию…
Не дослушав рапорта, Жуков поднялся из–за стола и направился ко мне. Внимательно осмотрел меня и, строго глядя прямо в глаза, протянул руку:
— Так вот каким ты стал, бывший курсант Баталов! Полковником, Героем! Не забыл свои белорусские края? Из личного дела вычитал: сам–то ты витебский, а я хорошо знаю те места.
Да, Жуков тоже заметно изменился, но маршальская форма и весь его внешний вид подчеркивали железную силу и энергию человека, немало выдержавшего и перенесшего.
Отойдя к столу, Жуков строго спросил:
— Мне сообщили: не хочешь ехать ко мне на Урал. Почему?
— Под вашим началом, товарищ маршал, считаю за честь служить, но…
— Значит, должность не устраивает?
— Так точно, товарищ маршал. Не устраивает. Для меня это — пройденный этап. Войну я закончил заместителем командира дивизии. С тех пор семь лет прошло, хотелось бы испытать свои силы на самостоятельной работе.
— Все это знаю, личное дело смотрел. Рад, что из тебя получился неплохой командир. Но у меня свой принцип: не всегда доверяю бумагам. Должен лично, на практике проверить человека, прежде чем поручить ему большое дело. Готовься ехать на должность заместителя комбрига. А бригада от тебя никуда не уйдет.
