Александр Черкасов - Из записок сибирского охотника. Часть первая.
Что касается до меня лично, то я утреннюю подъездную охоту не люблю и предпочитаю вечернюю, потому что утром всегда почти холоднее, чем вечером, и тетерь отыскать труднее, если мало знаком с местностью. Но зато утренний уповод охоты большей частию продолжительнее вечернего и нередко доходит до полдня, в самый полдень и часто соединяется в вечерним. Это зависит преимущественно от состояния погоды, что имеет также большое влияние и на осторожность птицы.
В самом деле, бывают такие счастливые дни для охотника, что тетери сидят удивительно крепко, до того крепко, что позволяют подъезжать охотнику очень близко и снимать их по нескольку штук с одного дерева. В это время они, если и перелетают, то недалеко и садятся тут же вблизи охотника. В такие дни тетери сидят на деревьях как-то апатично, натутуршившись, и точно не видят или презирают опасность. Это бывает преимущественно в теплые морошные дни, когда солнышка нет, в небе серо и сыро, а иногда и мотрошит небольшой мягкий снежок, едва падая при совершенно тихой погоде, который своим невозмутимым падением в пушистых хлопьях точно гладит сидящих тетерь и этим спокойствием природы как бы навевает на них сладкую дремоту. Действительно, тетеря как-то лениво, будто нехотя, повернет опустившуюся головку в сторону подъезжающего охотника, как бы с презрением окинет его томным взглядом и точно скажет — не мешай, не тронь, что я тебе сделала?..
Совсем бывает другая картина, если день холодный, светит ярко, хотя и по-зимнему, солнце, в воздухе сухо, морозно и еще хуже, если тянет пронизывающий ветерок. Тут тетери крайне сторожки, близко не подпускают даже и голодные; перелетают далеко, хитро обманывают своим путиком полета, садятся на самые высокие сосны и хитро прячутся в их мохнатых вершинах. А если и подпустят к себе стрелка, то сидят как-то вытянувшись, пистолетом и ежеминутно торопятся слететь с дерева. Вот тут и изволь ее добыть, когда сам охотник поневоле находится в напряженном состоянии; руки мерзнут от холода, солнце блестит в глаза, а высота дерева так велика, что сошка не выносит винтовки и шапка валится с головы. Тем более неудобство меткой стрельбы увеличивается покачиванием дерева от ветра, когда едва заметная в хвое тетеря поминутно сходит с прицела и точно нарочно болтается то ниже, то выше, то в боку винтовочной мушки. Тут надо большое уменье, особую сноровку и зоркость глаза, чтоб сшибить косача с вершины громадной сосны. Зато какое удовольствие стрелку, когда ему удается иногда сажень за сорок пустить меткую пулю, а прозевавший косач, как скошенная былинка, покачнется на верхушке сосны и, как тяжелый овсяный сноп с клади, полетит вниз, падая с ветки на ветку, как бы задерживаясь на них последними конвульсивными движениями и наконец, быстро падая — буткнет на запиравший снег.
Но бывает и совершенно наоборот, то есть так, что тетери худо сидят и не подпускают и в мягкую погоду, а в сильную стужу упорно сидят натутуршившись и допускают подъезд. Первое случается обыкновенно перед переменой погоды, а последнее во время сильной кухты, упавшей на деревья, которая толстым кур-жаком (инеем) покроет все ветки и при обогреве серебристой пылью падает с деревьев.
Вообще же замечено, что тетери перед переменой погоды, в особенности к бурану, не только не подпускают к себе, но как-то бойко летают и, как здесь говорят, козыряют, вроде голубей, что служит у простых охотников верной приметой суровой перемены погоды, — это своего рода барометр. Кроме того, в это время тетери, слетев с дерева, часто спускаются вниз, летят по земле и потом вдруг взмывают кверху и прячутся в средину какой-либо мохнатой сосны.
Что касается до вечерней подъездной охоты, то она начинается обыкновенно часов с двух, продолжается до заката солнца и редко несколько более. В вечерний подъезд, по-моему, тетерь отыскать легче, потому что перед своим ужином они начнут перелетывать с одного места на другое и тем себя сами покажут. Или же их можно усмотреть кормящихся на деревьях, что по березам видно далеко. Где есть хлебные клади, то тетери любят кормиться и на них, но это не всякий год, а бывает и так, что тетери вовсе нейдут на хлеб, и эта черта, по замечанию крестьян, служит доброй приметой к урожайному лету.
Если тетери не даются к подъезду с первого раза, а погода стоит добрая, то это еще небольшая беда — их можно заездить; стоит только умеючи следить за их путиком, не терять из глаз, насколько это возможно, и упорно преследовать, то есть, не останавливаясь, ездить за ними. Иногда, несколько раз сгоняя их с одного места на другое, приходишь к тому, что суровые тетери уступают упорному преследованию и начнут даваться, т. е. пускать охотника в меру выстрела. Но случается и так, что никакая настойчивость не помогает — тетери пересиливают, улетают все дальше и дальше или забиваются в такую чащу, куда охотник не может пробраться, а потому поневоле бросает суровых тетерь и ищет новых, а нередко, потеряв время, едет, несолоно хлебавши, домой. Но тут же бывают и такие случаи, что охотник, пустой пробираясь домой, спугнет где-нибудь одну тетерю и, смотришь, эта одна наведет на целую стаю, потому что тетери имеют способность и особый норов лететь непременно туда, где находятся другие их товарищи.
Надо заметить, что при подъездной охоте зимою приходится встречать табуны тетерь, состоящие или сплошь из одних косачей, или поголовно из одних тетерок, а чаще табуны смешанные — из косачей и маток. Тут надо сказать, что табуны из косачей почти всегда суровее, чем табуны из курочек, и вообще косач всегда осторожнее тетерки; но надо сказать спасибо сибирским охотникам в том отношении, что они преследуют и бьют преимущественно косачей, как потому, что косач повиднее, показистее при продаже, так и по той причине, что хорошие охотники берегут тетерок для приплода. "А косач, — они говорят, — что? — пустотел, яйца не снесет! Он, как монах бесприплодный, дармоед, одно слово дармоед! Бога не умолить, а глаза намозолить".
Вот и толкуйте с ними!..
Сказав, кажется, все, даже больше чем следовало, я теперь попробую изложить самую суть подъездной охоты в том виде, как она употребляется в Сибири.
Что утром, что вечером — правила подъезда одинаковы, как на колесах по черностопу, так и по зимнему пути на салазках. Охотник, найдя тетерь, подъезжает к ним всегда шагом, потихоньку, не торопясь, и едет не прямо на них, а как бы мимо, объездом и, подобравшись в меру выстрела, тихонько останавливает коня и, не вылезая из экипажа, кладет винтовку на сошку, выцеливает и спускает курок. Никогда не следует ездить в средину табуна, а напротив — всегда надо стараться объезжать табун кругом и стрелять крайних. Это потому уже, что как бы густо ни сидели тетери, почти никогда больше одной не убьешь; следовательно, целить всегда приходится в одну; между тем как заехав в средину табуна, можно испортить все дело. Это потому, что из густо сидящих тетерь непременно та или другая не выдержит подъезда и слетит с дерева; за нею тотчас снимутся и другие, а за этими, глядишь, поднимутся все остальные и улетят. Хорошо еще, если первые тетери были из молодых, — тогда они, вспорхнув, тотчас подсядут к другим. Если же это были старики, то таковые по большей части немедленно вылетают из табуна и уводят за собой всех. Тогда как объезжая тетерь вокруг и стреляя только крайних, не беда, если намеченная к подъезду тетеря не выдержит и сорвется с дерева, — она непременно полетит к табуну. Кроме того, эти одиночки, или закрайние тетери, видя табун в спокойствии, всегда как-то сидят крепче и подпускают ближе.
Конечно, правило это хорошо соблюдать на более чистых местах, в редколесье, особенно в березниках; но оно трудно исполнимо в густом бору, где не видно окраин табуна, если он велик, и где случается так, что и при желании объехать тетерь сделать этого невозможно то по густоте леса, то по прилегающим кочкарникам и т. д. Тогда уж, конечно, надо пользоваться тем, чем можно.
Кроме того, при подъезде за тетерями необходимо знать местность и заезжать так, чтобы не угнать птицу куда-нибудь за протоку, за глубокий яр, овраг и т. п., куда охотнику и попасть невозможно.
Вообще никогда не следует подъезжать к тетере с заду, с хвоста, но всегда стараться по возможности атаковать ее с боку и с груди. Редкая тетеря вытерпит подъезд с хвоста, и то она почти всегда повернется к охотнику боком или грудью, а чаще всего улетит или пересядет на другое дерево.
Часто случается найти тетерь на хлебных кладях или сидящих в линию на жердях городьбы. Тогда следует стараться заезжать так, чтоб ударить вдоль линии и таким манером вышибить двух или трех штук. На деревьях же редко бывает так, чтоб, подобравшись к двум или трем тетерям, приходящимся по прицелу на одну линию, сшибить на одну пулю намеченные жертвы; большею частию падает одна, а то и ни одной, если только позарившийся охотник взял неверно, ибо всегда надо брать так, как стреляешь в одну, а не в разрез соединения как бы сливающихся птиц по глазомеру. Зато при стрельбе тетерь на деревьях совершенно неожиданно бывают сюрпризы — целишь и видишь одну, а смотришь — падают с дерева две. Это случается чаще всего при стрельбе на соснах, когда в хвое охотник не замечает задних тетерь и целит только в переднюю, сидящую на виду.
