Евгений Вышенков - Крыша. Устная история рэкета
После противостояния в Девяткино на Некрасовском рынке продолжали крутить наперстки. Но уже масштабнее. Гена Петров организовал сеть. От него станки стояли на втором этаже рынка, около входа — на ступеньках, возле гостиницы «Октябрьская», возле станции метро «Площадь восстания». Я поджигал от Гены на Некрасовском. Моя задача была проигрывать или выигрывать, заталкивая таким образом прохожих. Со мной работали Эдик Алексон и Женя Лужский. Порой на нос выходило до полутора тысяч рублей. Милиция нам особо не мешала.
Сергей Жуков, родился в 1961 году,в 90-х предприниматель
До 11 лет жил на Невском. Родители — мастера спорта по баскетболу, занимался гандболом. Но и спорт когда-то заканчивается. Выгоды это не приносило — ну поездки, ну форма. Жить красиво хотелось. Спортсмен в 1982-м в центре еще не котировался. Начал продавать арбузы, елки зимой. С Кумариным познакомился около его кафе «Таллин», где они работали с Гавриленковым, а я за «Таллиным» арбузами торговал. Он на белой «восьмерке» подкатил в белом адидасовском костюме — дай арбузов. Да забирай. Помню, денег у него уже много было. Из кармана достал мятые купюры.
Появились деньги — стал заходить в бары. А их-то не навалом. «Рим», например, на Кировском. Там в начале 80-х уже Коляк банковал. Помню, он уже со стволом ходил. Уже тогда опасался. Потом на него покушений под десять было и убили в Ялте, но это уже произошло в XXI веке.
Васильев по центру бегал со шмотками. К середине 80-х к нему уже стали обращаться, так как пошли конфликты, а официально никто обращаться к государству был не готов. Васильев сидел постоянно в гостинице «Ленинград» — в «Канатнике», а потом открыли бар «Зеркальный», и он туда пересел.
С 1986 года я работал в автосервисе в Калининском районе, на Прокофьева, 10. Сначала кузовщиком, потом начальником отдела снабжения, потом завскладом. Это был филиал от Красного Села. И весь город был у меня. Сначала у всех были «семерки». Первая «восьмерка» — у Милюкова. Потом Кудряшов с Малышевым прикатили. Они разбили Пашин «Москвич 2141» черного цвета. Костя Могила приехал на «восьмерке», которую он купил у Юры Золотова, того кто в пивняке за «Таллиным» стоял. Но они вели себя уважительно. В прессе тогда о них не писали еще, но имена уже были в определенном кругу. А вот с ними к концу 80-х повалила молодежь. Эти хамы. Артур Кжижевич прикатил. Он попросил сделать авто для брата Вани Капланяна — дольщика Феки, а мастер не успел. Так мастеру лицо разбили. Потом Артур забрал колеса со склада. Я обратно. Он заявил, что из машины пропал ствол. Я обратился к Андрюхе Боцману, тому, кто потом в бригаде Колесника Володи был, его потом нашли возле гостиницы «Карелия» в люке. Но тогда он помог — я вместе с ним на стрелку к Артуру ездил. Боцман сказал, что колеса его и никаких разговоров о стволе быть не может. Наш автосервис никому не платил, так как я умудрялся находить общий язык со всеми. Ведь мы отдыхали в одних местах — Ялта, Пицунда, Дагомыс. Одни бары — «Космос». А в «Космосе» уже Кумарин, Ледовских, Глущенко, молодой Ян Гуревский — покойник. Могила — тот не очень спортсмен. Он все качался после того, как ушел с Южного кладбища. Штаб-квартира Могилы был в гостинице «Мир» за «Розой Ветров». Там уже при нем был водителем Денис Волчек — будущий депутат Госдумы.
Также встречались на пароме «Ильич», который в старый Новый год ходил до Риги и обратно. Этакий тур для трудящихся. Так что все «трудящиеся» были там. В том числе и Сергей Васильев, его как раз на поселок в конце 80-х отпустили, вот он и трудился.
В сухой закон, кстати, как-то поплыли, а так как спиртное стало запрещено, то с собой брали целые ящики пепси-колы, в которые переливали коньяк, и воды, в которую переливали водку.
В конце 80-х и Фека заглядывал на станцию. Ему после отсидки «ровер» подарили. Он у меня на днях рождения бывал, так как моя дочь вместе с его дочкой Леной училась в первом меде.
А вот дилерскую станцию на Ржевке подмяли они под себя быстро. Там директором был Олег Шумский. А жил он недалеко от «Космоса», где все и собирались. Помню, Шумский идет мимо, а Кумарин говорит — во, Шумский! Давайте наедем, отпиздим, а потом сами и защитим.
Через некоторое время подъезжаю к Ржевке — смотрю, а там вместо администраторов уже молодые «тамбовские» рулят. Потом Шумского назначили к нам. Он и пришел вместе с «крышей» в лице Васи Брянского, а тот сидел на Демьяна Бедного вместе с будущим депутатом Госдумы Мишей Глущенко и будущим организатором убийства депутата Галины Старовойтовой.
К концу 80-х спортсмены стали уже силой. Баров, ресторанов пооткрывалось. Они там хозяйничали. В «Коэлге» на Народной было четкое разделение столов, где БХСС сидел, а где братва. С «Коэлгой» вообще смешно, они четыре грузовика мрамора со станции метро себе к рукам прибрали. Там такое было — и в бармена Алексея Варичева из подствольного гранотоме-та стреляли, и двух сотрудниц прокуратуры убили.
Потом начались вещевые рынки. Кумарин, тот на Некрасовском с утра до вечера. Костя Могила ходил со стволом за свитером. Стрелки повсюду. Стрелки везде. И у нас на станции: только «пермские» уедут, так «тамбовские» приедут.
Пальба началась взрослая. Открылся «Кэнди Мэн», с этого момента мода на героин поперла. Тут все перемешалось.
Я в 1993 году ушел с обломков советской торговли и перешел в кооперацию. Мы строили фундаменты за городом, ведь тогда начался бум загородного строительства. И нас бандиты не трогали, так как не видели. Мы как работяги и в лесу. А им хватало города.
Часть седьмая. ДИВИДЕНДЫ
Формально победителем с Девяткино вышел Малышев. Правда, дивиденды от этой победы оказались небольшими: рынок в Девяткино перестал быть для его команды источником дохода, сам он оказался вынужден скрываться от милиции, а отсутствие в городе не могло не пошатнуть его лидирующего положения. По-настоящему выигрышной вся эта ситуация оказалась для Владимира Кумарина и Николая Гавриленкова — в первую очередь потому, что утром 18 декабря ни того ни другого в районе тогдашней станции метро «Комсомольская» не было. Их фамилии не фигурировали ни в одном документе, связанном с убийством Гончаренко, и это давало им возможность, ничего не опасаясь, продолжать собирать команду и расширять сферы влияния.
Кумарин и Гавриленков не прекратили крутить наперстки на Некрасовском рынке, который теперь был практически полностью им подконтролен. Игра эволюционировала, и появилась ее европеизированная форма — «три карты». Суть осталась прежней: нижний быстро перекладывал с места на место три карты, из которых нужно было угадать либо пиковую даму, либо бубнового туза. Само собой, в руках у заводилы всегда была четвертая карта, которой он, если человек угадывал, успевал ловко их подменять. Игра не переставала приносить большие доходы, а правоохранительный контроль над жуликами с каждым днем ослабевал. «Тамбовские» наперстки появились и в других людных местах города, на Апрашке и у гостиницы «Октябрьская». А уже чрез год не осталось ни одной станции метро, где прохожий не мог бы проверить себя на удачливость.
Заодно люди Кумарина и Гавриленкова стали систематически получать дань с фарцовщиков в центре города. Если еще полгода назад в центре Ленинграда царил хаос, то теперь за каждым местом скопления туристов стал присматривать кто-то из них. За порядком на площади Диктатуры пролетариата следил Михаил Глущенко. Возле Петропавловской крепости стоял борец Андрей Рыбкин. Рядом с гостиницей «Астория» в ресторанчике «Актер» частенько засиживались Анджей и Алексей Косов — молодые боксеры из Великих Лук, студенты Института железнодорожного транспорта получали с мажоров, промышлявших вокруг Исаакиевского собора. На стрелке Васильевского острова пересчитывали прибыль валютчиков спортсмены из Воркуты. На площади Искусств банковал чемпион мира по дзюдо Юрий Соколов, одним из первых получивший приглашение от «тамбовских» и только сделавший вид, что присоединился к ним, хотя всегда старался быть сам по себе.
Начинающие рэкетиры быстро догадались: чем больше денег фарцовщик заработает, тем больше отдаст им. Так что они стали получать не просто так, за то, что они есть на белом свете, а начали оказывать своим клиентам первые услуги. Они смотрели за тем, чтобы чужие фарцовщики не приезжали на точку, потихоньку стали отжимать карманников. Тут же они наладили отношения с патрульно-постовой службой. Раньше с сержантом мог договариваться каждый спекулянт один на один, теперь же спортсмены небольшую часть собранной со всех дани централизованно откидывали в сторону отделения милиции. Спортсмены были социально близкими, более понятными и менее болтливыми, и милиционеры с радостью пошли на новые условия. Тем более, сборщики дани отчасти выполняли те функции, с которыми сами они уже едва могли справляться: гоняли случайных воров и хулиганов.
