Элвин Москоу - Столкновение в океане
Второй рейс спасательной шлюпки 8 к «Андреа Дориа» был уже не так прост. Туман стал постепенно рассеиваться, но крен поврежденного лайнера принял более зловещий характер, для маленькой шлюпки морская зыбь увеличила опасность оказаться разбитой о борт испытывающего качку судна.
Экипаж спасательной шлюпки 8 был настолько занят приемом потерпевших, которые спускались по канатам, что не заметил, как один растерявшийся итальянец Тулио Ди Сандро, коренастый, почти абсолютно лысый миланец, бросил с палубы, находившейся на высоте более пяти метров, свою четырехлетнюю дочь. Опасаясь, что его единственный ребенок утонет, если упадет в воду, он наклонился над стоявшей внизу шлюпкой и выпустил дочь из объятий. Она упала головой вниз, ударившись о планшир шлюпки. Быстро обернувшись на глухой звук упавшего сзади тела, второй штурман Абениус увидел на дне шлюпки неподвижное тело маленькой худой черноволосой девочки в ночном халатике. Посмотрев наверх, двадцатисемилетний штурман запретил остальным пассажирам бросать своих детей с борта, пока не натянул в качестве спасательной сетки большое широкое одеяло. При тусклом освещении спасательной шлюпки матрос брызнул холодной забортной водой в лицо потерявшей сознание девочки. Рядом с ним опустилась на колени какая-то женщина. Привести маленькую девочку в сознание они оказались не в силах. Тогда ее укутали в одеяло и перенесли в закрытую часть спасательной шлюпки.
Абениус считал, что хлопотавшая около девочки женщина была ее матерью. Но он ошибался. По неизвестной причине никто из оставшихся наверху, на палубе, родителей девочки за ней в шлюпку не последовал. Спустя два дня в морском госпитале службы общественного здравоохранения США в Брайтоне, так и не приходя в сознание, девочка умерла от перелома черепа.
Весть о спасательной шлюпке с большим одеялом быстро распространилась по палубам кормовой части «Андреа Дориа». Около двадцати пяти других детей благополучно были пойманы им, хотя по своему прямому назначению это широкое одеяло служило аварийным парусом.
Был момент, когда полная женщина, не удержавшаяся из-за своего веса на канате, свалилась в спасательную шлюпку и чуть было не опрокинула ее. Женщины непрерывно срывались с канатов в течение первых ночных часов спасательной операции, многие из них сломали или вывихнули при этом конечности, растянули связки. Среди тех, кому посчастливилось не упасть, многие, соскальзывая вниз по спасательным канатам, сдирали и обжигали себе на руках и бедрах кожу. Спуск по канату с высоты двухэтажного дома был для пожилых пассажиров не только ужасен по своему психическому воздействию, но почти совершенно невозможен физически. Но для пассажиров, собравшихся на открытых палубах кормовой части «Андреа Дориа», это был единственный путь оставления судна. Пятидесятитрехлетняя жительница Пенсильвании Джулия Греко, падая в спасательную шлюпку, сломала себе позвоночник. Промучившись потом еще долгих шесть месяцев в больнице, она стала пятьдесят первой жертвой катастрофы.
Некоторые пассажиры, как мужчины, так и женщины, очутившись на канате, цепенели от ужаса и, будучи не в состоянии спуститься, ни подняться, висели там, пока силы не оставляли их, и они срывались вниз. Находившийся в спасательной шлюпке 8 заместитель главного стюарда «Стокгольма» Трасбю вскарабкался по канату, чтобы помочь спуститься вниз женщине средних лет. Благополучно спустившись на его плечах в шлюпку, перепуганная женщина, до этого не издававшая ни звука, разразилась громкими рыданиями. Обхватив своими полными руками низкорослого, щуплого стюарда за шею, она покрыла его поцелуями, обильно орошенными слезами. Пытаясь освободиться, тот стал отбиваться. Тогда она принялась благодарить его на итальянском языке, которого он не знал, навязывая в знак признательности свои молитвенные четки. Но Трасбю, будучи набожным лютеранином, отклонил их с настойчивостью, ничем не отличавшейся от той, с которой они ему предлагались.
Первый этап спасательной операции проходил неорганизованно. Ночную тьму пронизывали крики и вопли. Среди сотен пассажиров, скопившихся на открытой палубе в кормовой части судна, и членов команды принцип «первыми женщины и дети» был предан забвению. Спасательная операция проводилась под лозунгами: «Спасайся, кто может!» и «Дорогу сильным!» В борьбе за места в первых прибывших к судну спасательных шлюпках женщин теснили в сторону. Мужчин с детьми на руках отталкивали прочь. Многие члены команды все же пытались навести порядок, но их оказалось безнадежно мало, и усилия успокоить испуганных, охваченных паникой пассажиров, были совершенно безуспешны. Громкоговорители трубили: «Stati calmi, stati calmi!»[4], но люди, видя внизу на воде спасательную шлюпку, были не в силах сохранять спокойствие.
Находясь на полмили в стороне, капитан Бойд слушал с мостика «Кэйп-Анн» доносившиеся туда с накренившегося судна вопли, которые то усиливались, то замирали, чтобы затем снова усилиться. Все это действовало удручающе. За все тридцать три года, проведенные на море, он не встречал ничего подобного. Он видел через бинокль, как кишели обезумевшими людьми палубы океанского лайнера, ярко светившегося огнями. Он был готов к тому, что в любую минуту, опрокинувшись вверх килем, «Андреа Дориа» скроется под водой. Капитан Бойд опасался за свои шлюпки, которые, совершив уже по одному рейсу, снова ушли к итальянскому судну. Был момент, когда «Кэйп-Анн» снесло более чем на милю в сторону от лайнера, и капитан Бойд подвел свое судно, к борту которого была пришвартована собственная шлюпка и шлюпка с «Андреа Дориа», поближе. Но из боязни потопить плавающих в воде людей, он не осмеливался приблизиться к «Андреа Дориа» ближе, чем на полмили.
Наблюдая с «Томаса» за эвакуацией судна, капитан О'Ши, как и другие сведущие в морских делах люди, бывшие очевидцами происходившего, пришел к выводу, что случись все это зимой или хотя бы четырьмя месяцами позднее — катастрофа была бы полной. В бурном море лишь немногим из тех, кто на его глазах прыгал с судна, удалось бы уцелеть. «При сильном волнении, — подумал он, — «Андреа Дориа» пошел бы ко дну задолго до подхода «Томаса» или какого-либо иного судна». К счастью, море было спокойно, его поверхность — почти гладкая, с редкой неравномерно мертвой зыбью. Фактически ни один из тех, кто наблюдал за «Андреа Дориа» с палуб своих судов, не знал случая, чтобы накренившееся до такой степени судно могло так долго держаться на воде. Крен «Андреа Дориа» к тому времени достигал уже примерно 30°, но со стороны он казался более крутым, а подорванная торпедой «Лузитания» уже пошла ко дну при крене в 25°. «Титаник», которому айсбергом разворотило пять водонепроницаемых отсеков, вообще лишь едва накренился перед тем, как погрузиться в свою вечную могилу.
Карстенс отошел, когда последняя из четырех шлюпок с ручным приводом покинула «Стокгольм». Его небольшой моторный бот подошел к борту «Андреа Дориа», значительно опередив ушедшие ранее шлюпки, на которых экипажам приходилось руками качать рычаги. Он пришвартовался к правому борту накренившегося судна у самой его кормы. Возможно, моторист и матросы бота знали, что при столкновении на вахтенном мостике был он, но не сказали ни слова. Как только спасательная шлюпка оказалась замеченной с верхних палуб, к ней со всех сторон бросились пассажиры — мужчины и женщины, а также итальянские стюарды в белых куртках. Маленькую шлюпку подбрасывало на волнах и сносило в сторону все приближавшегося черного корпуса «Андреа Дориа». Карстенс обратил внимание на подводную часть нависшего над ним корпуса, которая примерно на метр вышла из воды. Это означало, что судно имело дифферент на нос. Шлюпка оказалась в такой угрожающей близости от борта, что могла об него разбиться. Карстенс оттолкнул ее подальше от гигантского лайнера.
Душа штурмана, не испытавшего страха в момент столкновения, ушла в пятки, когда женщина, висевшая на раскачивавшемся канате, со всего размаха ударила его в спину, отбросив к борту шлюпки. Чтобы не свалиться в воду, он схватился за планшир и пригнулся. Женщина, пролетев над ним, упала за борт. Через мгновение ее втащили в шлюпку. Во время возникшей суматохи шлюпку отнесло волной под нависшую корму «Андреа Дориа». Внезапно раздался треск. Моментально обернувшись, Карстенс увидел, что оставленный без присмотра румпель ударился о борт судна, сломался и упал в море.
Третий штурман отошел от «Андреа Дориа», когда в его небольшую по размерам шлюпку набилось сорок потерпевших. На корме в пустое гнездо румпеля вставили запасное весло. Получился неуклюжий временный руль, которым на обратном пути к «Стокгольму» пришлось править двум членам экипажа. Высадив пассажиров около бортовой двери, Карстенс подвел шлюпку к мостику «Стокгольма» и доложил о постигшей неудаче. Ему приказали пришвартовать шлюпку и явиться на мостик. На этом его участие в ночной спасательной операции закончилось.
