Илья Казаков - Foot’Больные люди. Маленькие истории большого спорта
– Откуда такая роскошь?
Макс хитро заулыбался, но ответил серьезным шепотом:
– Трофейный.
И заулыбался снова.
Я вспомнил легенду о том, как он, сопровождая Фабио Капелло в его одну из первых прогулок по Москве, увидел подростка, метнувшегося к тренеру с просьбой об автографе, и обезвредил того ловким приемом.
Когда мы прилетели в столицу Северной Ирландии Белфаст на первый выезд, из-за мокрой метели поле оказалось не приспособленным к матчу. Макс перехватил меня у входа и решительно повел к стойке. Клерки приветственно вскинули на нас глаза.
– Попроси, чтобы к нам пришел генеральный менеджер, – сказал Макс.
– Уверен? – спросил я.
– Попроси, – повторил он.
Я попросил.
Через минуту к нам спустился серьезный приветливый джентльмен.
– Спроси у него, какие в отеле стоят камеры слежения, – попросил Макс.
– Ты с ума сошел?
Это было утверждение, а не вопрос.
– Скажи, что я могу им порекомендовать лучшую модель. Чтобы они могли все видео хранить и в любой момент его отсмотреть.
Менеджер смотрел на нас с тающей улыбкой.
– Наш секьюрити интересуется, есть ли у вас записывающие камеры в коридорах? – спросил я.
– Конечно, – кивнул менеджер.
– Спасибо, будем иметь в виду.
Я ушел. Думал, Макс идет со мной. Когда я плюхнулся в кресло в центре лобби, то увидел, что он о чем-то говорит с менеджером. Английского языка он не знал. Ирландского, вероятно, тоже. Я заказал кофе и вспомнил анекдот про древнеегипетскую мумию в подвале Лубянки: «Откуда вы узнали, что это был Тутанхамон?» – «Сам, гад, сознался».
В Бразилии Максу было скучно. Сборная жила на территории небольшого отеля. Территория была закрытой – забор, КПП, все как полагается. Но все равно он каждое утро выходил на прогулку. Проверял периметр. Интересовался планами на день. И обязательно был чисто выбрит, отутюжен. Он никогда не зевал и не жаловался на усталость, хотя спал мало (если вообще когда-нибудь спал).
Мы сидели по утрам на террасе с кофе, смотрели на небо и на пышные кусты, настраиваясь на очередной монотонный день, пока шла подготовка. Сборная стартовала на Кубке мира последней из участниц, времени было вдоволь. И мы как-то привыкли, что Макс мог внезапно выйти из-за любого куста. Или даже не из-за, а прямо из.
Потом начался турнир и для нас. Не скажу, чтобы очень удачно. После такого старта настроение было не самым веселым. И дирекция отеля, согласовав это с Капелло, решила устроить нам перед ужином небольшую вечеринку на лужайке.
Мы зашли в положенное время в столовую, увидели, что двери на улицу, вопреки обыкновению, распахнуты настежь и что оттуда доносится призывная музыка, а люди в белых нарядах выделывают акробатические номера.
Это была капоэйра. То ли боевое искусство, то ли танец. Штука небезынтересная, но, если честно, однообразная. Первые минут пять мы смотрели на происходящее с любопытством, а потом зрелище стало приедаться. И тут Капелло сказал всего одно слово:
– Макс!
И Макс понял босса с полуслова. Вышел в круг. И мы заревели от восторга.
Самый главный из бразильцев, добродушно улыбаясь, начал показывать Максу какие-то движения. Макс их повторял, но почему-то без улыбки. У бразильца все напоминало танец, а у Макса – урок рукопашного боя.
Потом ему надоело повторять, и он решил показать свой фирменный трюк. Встал на мостик, уткнулся затылком в траву и с немыслимой скоростью начал крутиться, временами переворачиваясь вокруг своей оси.
Бразилец понял, что это вызов, и попробовал повторить. Он еще по инерции улыбался, но нам стало страшно. Его шея должна была сломаться в любую секунду, он понял это и перестал сопротивляться.
Макс выиграл. Мы в восхищении зааплодировали.
Чуть в стороне, с округлившимися от увиденного глазами, стояла синьора Лаура, жена Фабио Капелло, приехавшая в тот вечер повидаться с мужем.
Капелло подозвал к себе Макса, подвел его к супруге и сказал ей, представляя своего охранника:
– Это Макс.
Подумал секунду и добавил:
– Тот самый.
День рождения Бубнова
Я приехал в РФС обсудить какие-то рабочие моменты. Спускаясь от метро к арке, ведущей в Дом футбола, я столкнулся с Михаилом Гершковичем. Едва мы успели поздороваться, как он сказал мне:
– Ну на хрена ты этого… в программе показываешь?
Можно было даже не уточнять, о ком идет речь. Но Гершкович все равно назвал фамилию Бубнова.
– Он же больной! И все, что он делает, просто оскорбляет страну людей.
– Это не я, – сказал я и сразу услышал, как по-детски беспомощно звучит эта фраза. – Это указание руководства. Он дает рейтинг, поэтому он должен быть в программе. Его все смотрят.
– Смотрят, – повторил Гершкович возбужденно. – Потому и смотрят, что он…
И назвал, кто он. Я был человек закаленный, поэтому мои уши в трубочку не свернулись.
– Вот кому мне позвонить, чтобы его больше в «Футболе России» не было? – спросил Гершкович по-прежнему очень возбужденным голосом. Я подумал и честно ответил, что не знаю.
– Может, нам от бюро объединения тренеров официальную бумагу на канал прислать?
– Пришлите, – согласился я. – Только не думаю, что это на что-то повлияет.
– А сейчас, – задорно сказал я в камеру, – давайте посмотрим, как ЦСКА обыграл «Спартак».
Пошел сюжет. Можно было перевести дух. Прямой эфир, как-никак. Не расслабишься.
– После этого сюжета я подведу к оценкам Бубнова, а потом тебя вопросами помучаю.
Слуцкий кивнул. Он смотрел на монитор, хотя наверняка видел этот матч уже раз десять. Еще две минуты, и сюжет закончился.
– Двойка в школе – это страшно. Двойка в институте – это дорога в армию. Но двойка от Александра Бубнова – это ужас, рядом с которым все остальное покажется пустяками, – балагурил я со зрителями.
Бубнов не подвел. Я всегда подозревал, что хэштег #большеада был выдуман для него.
– Скажи, ну зачем вы ему эфир даете? – спросил Слуцкий.
– Что же вы все как один, словно сговорились? – сказал я. – Давай я тебя сейчас о нем спрошу.
Леонид пожал плечами:
– Спроси.
Демонический смех эксперта растаял вместе с сюжетом. Зажглась красная лампочка на камере прямого эфира.
– А скажите, Леонид, – попросил я, – насколько для вас авторитетно мнение Бубнова?
Слуцкий снова пожал плечами:
– Вообще не авторитетно. Устаревшие дедовские методы. Когда я это вижу, то вспоминаю киноклассику: «Когда вы говорите, мне кажется, что вы бредите».
Следующим утром я что-то писал в нашем кабинете на «Шаболовке», полулежа в своем кресле. И тут открылась дверь. Не просто открылась, а распахнулась со зловещим ветерком. И в комнату ворвался он. Александр Викторович Бубнов.
Он навис надо мной и сразу начал кричать:
– Ты! Слуцкий твой! В суд на него подам!!!
Я молчал. И надеялся, что он сейчас успокоится.
– Какое право он имеет людей оскорблять?! Сумасшедшими называть! Дедовские! Это не дедовские, а бесковские методы! Так ему и передай!
Дверь хлопнула. Народ в комнате начал дышать.
Я взял телефон, набрал номер Слуцкого.
– Привет! – сказал Леонид.
– Было видение, – поведал я. – Бубнов. Орал. Требовал передать, что он в суд на тебя подаст. За оскорбление.
– Ну и пусть подает, – ответил Слуцкий весело. – А за что?
– Решил, что ты его сумасшедшим назвал. И обиделся за дедовские методы. Кричал, что это не дедовские, а бесковские.
– В принципе одно и то же, – сказал Леонид.
С того дня Слуцкий стал для Бубнова врагом номер один. Потом в этот список добавился Широков.
Сборная тренировалась на стадионе имени Стрельцова. Очередные отборочные матчи. Начало октября, теплая московская осень.
Я вел Рому общаться с прессой.
– И что им сказать? – весело спросил он. – Опять будет вопрос: что я знаю о сопернике? Или: как настрой перед матчем?
– Нет! – ответил я. – Я бы на твоем месте начал с другого. Сегодня же десятое октября.
– И что? – не понимая, уточнил Широков.
– Как, ты не знаешь? День рождения Бубнова. Они тебя сейчас про настрой спросят, а ты скажи: «Стоп! Хочу начать с главного».
Рома засмеялся. И так и сказал журналистам.
Целую неделю Бубнов ставил Широкову оценки не ниже четверки. Хвалил, особенно на фоне других. А потом Рома написал о нашем главном эксперте что-то язвительно-ироничное в Твиттере и получил по полной программе.
Люди не меняются. Особенно с возрастом.
Бони М
Мы сдвинули бокалы с сухим красным и не спеша попробовали, какое оно на вкус.
«Саперави». Настоящее. Качественное.
И разговор сразу же пошел на полных оборотах. Есть в грузинских ресторанах что-то такое, что позволяет тебе воспрянуть духом. Разве что петь не хотелось, да и не с чего было петь: бутылка на четверых – это даже не разминка. Это так, заводной ключик.
– Ну, как у вас? – спросил я. – Платят в срок?
