Александр Сладков - Обратная сторона войны
Была попытка направить батальон через Ингушетию в Бамут, взять его с тыла. Но чеченцы зажали батальон в Арштинском ущелье и долбили три дня. Скандал, войска в Ингушетии! На помощь подойти было невозможно. Комбат погиб, Тиникашвили. Задача была не выполнена. И вот тут к очередному штурму решил приступить Шаман.
Мы подъехали к селу ночью. Уселись на ту самую высоту, с которой снимали неудачный штурм МВД в апреле девяносто пятого года. Войска двинулись без артподготовки. Полки, бригады… Грозно звучит, правда? На самом деле от 131-й бригады было сто человек, от 136-й сто десять, и так далее – 324-й полк, 166-я бригада, 22-я бригада спецназа ГРУ. Обороняющихся было восемьсот человек. Но мы не знали, что Шаманов наплевал на запреты. Он направил в тыл боевикам через Ингушетию триста пятьдесят десантников. Там же, кстати, был и Куцубей.
Вместо села – дым и пепел
А утром на Бамут пошли вертолеты. Они ссыпали ракеты гроздьями. Причем было заметно, кто из летчиков афганец, а кто нет. Иные пускали ракеты издалека, опасаясь подлетать близко к зениткам, но были такие, что зависали над селом вертикально, кабиной вниз, и били в упор. Артиллерия пока молчала, потому что Шаманов сделал все, чтоб нападение стало неожиданным. Сами пушки и боеприпасы были еще в пути. Вот если бы они направились к месту штурма уже ночью, лазутчики моментально доложили бы об этом в Бамут.
Пехота тем временем уже заняла высоты, стоящие вокруг села. Надо остановиться на действиях 234-го полка. Буряты. Еще генерал Булгаков во время взятия Грозного был в ужасе: этот полк невозможно остановить. Если уж он пошел вперед, то ловить его нужно было уже где-нибудь на Аляске или в Мексике. И в этот раз, давая приказ на повторный удар авиации, Шаманов остановился. Мы услышали крики начальника штаба полка Михаила Панасенко:
– Товарищ командующий! Не надо! Мои уже в селе!
– Как в селе?!
Присутствующий генерал Макаров приник к артиллерийской буссоли. Он высматривал полк через оптику.
– Точно! Они уже на окраине, в пионерлагере! Вон подушки с матрасами тырят!!!
Мы снимали битву с высоты, как футбольный матч. Но тут Шаманову пришла в голову мысль – отправить нас в село вместе со спецназом. В лобовую атаку.
– Так, Сладков. Видишь вон там танки?
Язык от страха меня не слушался, но я смог произнести:
– Да.
– Вот идете, садитесь на них и в село. Понял?
Я опять собрался с силами:
– Да.
– Там старший – Темирханов. Скажешь, я приказал.
Никто у нас ничего и не спрашивал. Сели на первый попавшийся танк и поехали. И угадали, потому что два танка – слева и справа – подорвались на минах.
Экипаж, едва тронулись, задраился под брони, и адью. А мы ехали прямо в Бамут. Было страшно, пока я не увидел спецназ и пехоту, идущих справа. Они высыпали из машин прямо перед селом. У одной БМП вместо заднего люка болталась цветная клеенка. Вот это защита. Из-под нее выскочил боец в шортах, видать, обрезал штатные брюки, и с «ирокезом» на голове. Я засмеялся. Чудо, а не солдат. Страх исчез. По колее нашего танка, след в след, шагали саперы. Спасибо, ребята, вообще-то вы должны идти впереди. А так, если наткнемся на мину – встретимся на небесах.
Танки, штурм Бамута, май 96-го
Обошлось. Заехали прямо в середину села, продираясь сквозь заросшие дворы-огороды. Танк иногда останавливался, делал выстрел, и мы ехали дальше.
Пехота, вопреки правилам, шла не впереди, а сзади. Едва выехали на центральную площадь, к нам подбежал невысокий, худощавый человек в бандане и с азиатским лицом.
– Не снимать!
– А мне Темирханов разрешил.
– Я Темирханов, не снимать!
– Я от Шаманова!
– Спецназ не снимать.
– Хорошо, не будем.
Я, наверное, не писа́л. У меня есть принцип. Если мне кто-то что-то дает, из кадров, то я соглашаюсь – это можно, а это нельзя. Если я сам выгребаю картинку из огня, то я и решаю. То, что я добыл в бою, – все можно.
И тем не менее Шаманов Бамут взял. Он вызвал на связь Куцубея.
– Что у вас там?
– Пытались прорываться.
– И?
– Навалили человек триста-четыреста.
– Подбери мне штук шесть трупиков. Самых одиозных.
– Есть.
Не получилось у Куцубея подобрать. Наутро все трупы оказались с обрезанными ушами. Шаманов был взбешен.
– Пришивай!!!
– Да где же я их возьму!
– Не волнует!
Для войны это было естественно. У бойцов уши – на вес золота. Они жгли костры, насыпали слой золы, потом слой песка, выкладывали уши, потом снова слой песка, слой золы, и духовка готова. Уши получались маленькими, звенящими, словно фарфоровыми. Их надевали на нитку и носили, как ожерелье. Ужас, скажете вы? А война не ужас? Этих пацанов после школьной скамьи толкали в чеченские горы, где пленных солдат насиловали, простреливали им коленные чашечки, а потом у живых под камеру отрезали кинжалом голову. После этого надо было любить жизнь, любить ближнего своего и так далее?
Ансамбль Александрова. Ханкала
Утром в Бамут приехал генерал Квашнин и привез с собой съемочные группы из Москвы. Куцубей прислал три трупа, которых, судя по всему, трижды переехала машина, и было уже непонятно, с ушами они или без. Выложили их на деревянный помост. Рядом посадили деда в шляпе и с рюкзаком орехов – пойманный диверсант. Все. Под камеры подняли флаг над селом. «Неприступная крепость Бамут», как ее называл покойный Дудаев, была взята.
А назавтра я услышал треньканье балалайки. Испугался, вдруг я схожу с ума? Вышел. Действительно, с гитарой, гармошкой и балалайкой стояли люди и пели «Ой, то не вечер, то не вечер». Я, с шумной головой после вчерашнего, взяв баночку пива, подошел к ним.
– А «Комбата» могете?
Люди добросовестно запели.
– А «Три танкиста»?
Кто-то из них отвлекся и спросил у сопровождающего офицера:
– А кто это тут командует?
– Ааа… Это корреспондент «Вестей». Пьяный.
Музыканты, как выяснилось потом, из ансамбля Александрова, плюнули и ушли.
В гостях у Шаолиня
– Товарищ командующий, к вам шаолиньские старики!
– Откуда?
Огромный боец-десантник в шлеме и бронежилете извиняюще развел руками.
– Из Шаолиня.
– Может, из Шалей? Шалинские старики?
Перед Шамановым стояли два дяди в шляпах, с бородками и в брюках, заправленных в носки. Довершали их наряд калоши.
– Товарэщ генерэл, старикэ собранэ. Кэк вэ просэлэ.
– Иду.
Командующий группировкой минобороны вышел к столу.
– Товарищи!
Стол стоял прямо на земле. Перед ним под навесом на лавках сидели человек сорок старцев. Седые, бородатые. Некоторые ради встречи с генералом надели красные турецкие тюрбаны с черными кисточками.
– Обстановка складывается очень непростая…
Старики слушали, уперев подбородки в ручки палок, внимательно, не отвлекаясь. Шаманов уговаривал. Шаманов объяснял. Шаманов грозил, стуча по столу кулаком, на котором подпрыгивал вверх полевой телефон ТА-57. Наконец он гаркнул:
– Все понятно?!
Старики сидели. Ни один даже не кивнул. Шаманов прокричал:
– Понятно или нет??!!
Старики безмолвствовали. Генерал вопрошающе посмотрел на коменданта.
– А они, товкомандующий, не понимают по-русски.
Видимо, всю злость Шаманов истратил во время своего выступления, поэтому продолжил весьма спокойно:
– Переведи.
Комендант кивнул, и генерал продолжил:
– А что, отцы, бандиты в Шалях есть?
Те, как по команде, закрутили головами.
– Тогда я еду в село.
Отцы радостно закивали. А военные вокруг засуетились. Вся штука в том, что даже дети знали: в Шалях полно боевиков, и если заезжать туда, так надо на танках, и со всех сторон. И вот такие шамановские поездки могли закончиться очень плачевно. Это понимал не только я. Пока генерал шел к своему «уазику», начальник авиации, пробегая мимо меня, уже кричал кому-то:
– Поднимай вертолеты!
Перед тем как сесть, Шаманов кивнул мне:
– Едешь?
– Не-не. Я здесь.
Дело в том, что я уже участвовал в таких мероприятиях. Полгода назад.
Было у нас договорное село. Автуры. Федеральные силы в него не заходили и боевики.
И вот тут приехали к Шаманову из Автуров два мужика.
– Как без военкомата в районе? Давайте организуем.
– А у вас боевики в селе есть?
– Нет.
– А баня есть?
– Нет.
– Тогда поехали к вам в баню.
И вот поздно вечером набились в «уазик»: Шаманов, командир местного полка Володя Яковлев, главный чекист Курчалоевского района Саня, и мы – Вадик, Кукушкин и я.
Доехали, попарились, потом сели за стол. Шаманов распределял должности:
– Ты будешь военным комиссаром. Ты – замом.
Через минуту мы услышали звуки возни в сенях. Чеченцы дрались. Мы не мешали. Мало ли какие у них законы. Потом они явились в комнату, генерал поинтересовался:
– Ну, что там у вас?
– Да тут несправедливость! У меня высшее образование, а я зам. Он, пастух, – комиссар.
