Патрик Бизли - Разведка особого назначения. История оперативного разведывательного центра английского адмиралтейства 1939-1945
Из сказанного ясно, что операция «Паукеншлаг» не являлась неожиданностью для британского Адмиралтейства. Не была она полным сюрпризом и для военно-морского министерства США. Во всяком случае, некоторые наступательные действия такого рода оно должно было предвидеть как очевидный результат объявления войны Германией. Но при той информации, какая имелась в ОРЦ, — а основное ее содержание передавалось в Вашингтон — сейчас кажется непостижимым, что американцы могли оказаться до такой степени неподготовленными, как в данном случае.
Вот что обнаружили, по словам Деница, командиры пяти немецких подводных лодок из первой группы «Паукеншлаг»: «Обстановка там оставалась почти такой же, как в обычное мирное время. Мер по затемнению побережья принято не было, города были залиты ярким светом. Маяки и навигационные буи светили в сторону моря, быть может, чуть слабее, чем раньше. Суда шли по обычным для них маршрутам мирного времени с нормальным освещением. Хотя с момента объявления войны прошло пять недель, противолодочные меры практически почти не осуществлялись. Правда, были противолодочные патрульные суда, но они не имели никакого боевого опыта. Например, одиночные миноносцы курсировали туда и обратно по судоходным путям с таким постоянством, что подводным лодкам не составляло труда быстро установить расписание их движения. Они точно знали, когда появятся миноносцы, и это лишь придавало им уверенность в период боевых действий. Американские патрульные корабли произвели несколько атак глубинными бомбами, но требуемой настойчивости не проявили, так как слишком быстро свертывали свои боевые действия, хотя часто благодаря мелководью могли быть близки к успеху. Летный состав противолодочной авиации тоже не имел боевого опыта.
Капитаны торговых судов пользовались радиосвязью неограниченно. Они настолько часто сообщали о позициях своих кораблей, что подводные лодки в состоянии были сформировать весьма полезное для себя представление обо всем прибрежном судоходстве. Очевидно, капитаны торговых судов не прошли инструктажа о применяемых подводными лодками различных способах ударных действий, а возможность ночных атак, кажется, вообще выпала из их поля зрения».
Ситуация осложнялась еще тем обстоятельством, что в Северо-восточной Атлантике, возле Гибралтара и в Средиземном море немцы находили условия плавания более тяжелыми. Им труднее стало выискивать цели, так как конвои сильнее охранялись, а корабельное и воздушное прикрытие приобрело боевой опыт и все лучше оснащалось. Благодаря постепенному принятию на вооружение 10-сантиметрового коротковолнового радиолокатора (радара) эскортные надводные корабли, наконец, обрели способность обнаруживать подводные лодки на расстоянии в условиях плохой видимости и в полной темноте. Статистические данные о потерях тоннажа стали выглядеть благоприятнее. Поэтому Дениц сосредоточил усилия на уязвимых местах возле Западной Африки и Бразилии, но, прежде всего, у американского побережья, в Карибском море и Мексиканском заливе. Потери торгового судоходства здесь были угрожающими. Из-за них в первую очередь и подскочили общие потери в Северной Атлантике с 50 000 тонн в декабре 1941 г. до более 500 000 тонн в марте 1 942 г. Все это было тем более досадно, что катастрофу можно было предотвратить, если бы только военно-морской флот США проявил готовность учесть горькие уроки англичан и канадцев, полученные ими почти за два с половиной года войны, о чем начиная с 1940 г. они добровольно и без утайки сообщали американцам. Военно-морское министерство США предпочло, однако, учиться на собственных ошибках, причем на свой манер. Похоже, что им руководила примерно такая идея: «У нас есть корабли, есть моряки, есть деньги, и мы не желаем, чтобы какая-то кучка «лимеев» [54] учила нас, как надо вести войну». К сожалению, многие потопленные суда оказались британскими, хотя, в сущности, весь тоннаж, независимо от национального флага, служил общему делу. Пройдет несколько месяцев, прежде чем положение улучшится.
Одной из многих слабостей американской противолодочной обороны являлось отсутствие в США центрального оперативного разведывательного учреждения, аналогичного ОРЦ. В отличие от Адмиралтейства военно-морское министерство США не являлось оперативной ставкой и в этом отношении, скорее, походило на министерства армии и ВВС Англии. Контроль за повседневными боевыми действиями осуществляли единолично сами командующие, а их было много. И хотя можно, наверное, утверждать, что эта система лучше, чем система английского Адмиралтейства, однако при таком положении дел не возникало необходимости в централизованном источнике развединформации, которая могла бы ежедневно и ежечасно служить основой для принятия оперативных решений. Не было и традиций военно-морской разведки, во всяком случае таких, какую Холл завещал королевским ВМС. Военно-морской флот США в первой мировой войне не участвовал до 1917 г., когда его корабли стали действовать главным образом под английским командованием, находясь в зависимости от последнего по вопросам разработки операций и ведения разведки. Но если после войны не изучались по-настоящему сила и слабости ведомства Холла, а Комнату 40 вообще закрыли, то вряд ли, видимо, стоит удивляться, что еще меньше задумывались над потребностью флота в разведке по другую сторону Атлантики. Если бы дело обстояло иначе, то Пёрл-Харбора можно было бы избежать.
Ведомство военно-морской информации в США, конечно, существовало. В пределах своих возможностей это было эффективное и хорошо налаженное учреждение, но к требованиям ведущейся войны оно было приспособлено не больше, чем английское разведуправление в 1936 г. Это ведомство у командующего Атлантическим флотом адмирала Кинга, которого Рузвельт вскоре после Пёрл-Харбора повысил, назначив начальником военно-морских операций [55] и командующим всеми ВМС США, вызывало недоверие, если не сказать — раздражение. Кинг — человек волевой, преданный службе. Он считал, что на этот раз роль второй скрипки в английском военно-морском флоте американским ВМС не подойдет. Англофобом Кинга, наверное, не назовешь, хотя его биограф утверждает обратное, но и особой восприимчивости к идеям и предложениям Адмиралтейства он не проявлял. После Пёрл-Харбора все внимание американцев, вполне естественно, сразу же было приковано к Тихому океану. Но до сих пор кажется странным, что никто задолго до этого события не увидел необходимости в оперативном разведывательном центре хотя бы для Атлантического театра военных действий. Ведь американская военная миссия в Лондоне уже с осени 1940 г. имела широкий допуск к ОРЦ и должна была хорошо знать, что он играет ключевую роль в битве за Атлантику. Командующий Атлантическим флотом и командующие военно-морскими округами, а также подчиненные им штабы имели в своем составе офицеров разведки — все как в Англии у командующего флотом метрополии и других командующих, у которых тоже были свои штабные офицеры по разведке. Однако американские разведчики работали разрозненно; каждый из них замыкался в собственной ячейке и не пользовался преимуществами взаимного обмена информацией, не говоря уже о централизованном органе, который мог бы передавать им каждую крупицу развединформации в профильтрованном и проанализированном виде, собранной из всех источников, включая и все ценное, чем располагал ОРЦ. Каждое командование, разумеется, по-своему оценивало конкретную обстановку. Никакой взаимозависимости не существовало. Не было ничего, что можно было бы положить в основу общего плана, не было и основной карты-планшета, чтобы отмечать на ней дислокацию сил противника и готовить рекомендации для принятия необходимых решений.
Проходила неделя за неделей, росли потери, а никаких признаков наступательных или даже оборонительных мер не обнаруживалось. Это стало вызывать в английском Адмиралтействе растущее беспокойство. Англичане сами прошли, конечно, через все это в 1939 и 1940 гг., но у американцев было больше двух лет, чтобы подготовиться. И казалось непостижимым, что их способность быстро организовать дело все еще не подавала никаких результативных признаков жизни. В конце 1941 г. Вашингтон посетил адмирал Годфри. Он внес ряд предложений, завершившихся созданием объединенного комитета и объединенного штаба по делам разведки на английский манер. Сопровождавший его личный помощник Ян Флеминг разработал план, который привел к созданию управления стратегических служб — предшественника ЦРУ военного времени [56]. По мнению Годфри, требовался еще один визит в США, на этот раз специалиста с широким практическим знанием проблем, стоявших на повестке дня, и с умением твердо отстаивать свои взгляды. Лучшую кандидатуру, чем Уинн, подобрать было трудно. Он не только полностью отвечал первым двум требованиям, но и провел два года в Йеле и Гарварде после ухода из Кембриджа. Зная американцев, Уинн умел разговаривать с ними.
