Леся Рябцева - Эхо Москвы. Непридуманная история
Я много лет работала программистом, и верьте, я могу отрезать от фразы «не надо переживать» и «не», и даже «пере». Это можно. Но не было случая, чтобы при монтаже программы потребовалось бы изменить смысл сказанного на противоположный. Зато помню много случаев, когда довольно унылый гость или просто человек тяжело и мучительно говорящий после монтажа оборачивался веселым и бойким оратором. Программисты любят сокращать хронометраж не за счет речи гостей, а за счет пауз, мычаний, представлений, объявлений времени и номеров телефонов. Некоторые известные люди вошли в легенды службы потому, что при подрезке всех их мычаний и пауз объем выступления сокращается почти вдвое. А некоторые инфореференты, тонмейстеры, звукорежиссеры и программисты хранят все отрезанное в тайных папочках и иногда склеивают вместе. Самореклама «Сути событий» Сергея Пархоменко дает представление о так называемой «бяке». Так называются ролики, нарезанные из оговорок, ошибок и мычаний. Самые смешные оговорки делаются, конечно, теми, кто начитывает текст в студии, они иногда переговаривают трудное слово по тридцать раз и где-то с десятого начинают ругаться и стонать. Но для анонсов программисты берут не это. Наиболее яркие и необычные высказывания «звезд» эфира из самого эфира и выписываются. Теми самыми программистами.
Попробуйте на себе: последите за своей речью, когда вы просто что-то рассказываете. Можете записать, а потом послушать. Испытайте отвращение к собственному голосу – правда, он противный и гораздо выше, чем думалось? Так у всех. А теперь представьте, что все э-ээ, «может», «ну этот вот», «например» и «ну, я не знаю» вырезать и сложить отдельно. Перемонтировать. Перемешать. Положить на музыку. Если получается смешно, вы – любимый клиент программиста, а может, вы и есть – программист. Это веселые люди.
Эти веселые люди уже много лет с незапамятного 96-го планируют эфир и «верстают сетку». Ирина Чеснокова, кстати, делает это до сих пор. Виртуоз, без преувеличения, когда речь идет о счете минут и секунд, когда надо «освободить мне вот эти два часа» или срочно вотпрямщас чем-то закрыть дыру в эфире, вызванную опоздавшим или застрявшим в пробке гостем. Кстати, о секундах. Обычные люди, даже очень аккуратные и собранные, могут сказать «через 5 минут», имея в виду через 3 или через 10. Человек, работающий на радио, пять минут от семи отличает с ходу.
Попробуйте на себе: если вам говорят, что до дома от метро идти две с половиной минуты – включите секундомер. Если правда, дошли за 2–3 минуты, человек точен. Если дошли за 2’35”, это был наш программист. От «Щукинской» до метро «Беговая» ехать 8 минут. Можете проверить.
Хронометраж так называемой «пленки» – это короткий материал одним голосом, может быть и 15 секунд, и полторы минуты. При планировании эфира секунды крайне важны. В часе не может быть 62 минуты. Как бы ни хотелось. А превышением хронометража на 10–12 секунд эти самые две минуты легко могут набежать. Поэтому: программисты – страшные борцы за точность хронометража. Недобрать еще можно, перебрать – уже нет. Ну нет, бывает, конечно, когда по некоторым обстоятельствам, точнее по их совокупности, конкретная передача может быть чуточку больше, чем планировалось. И даже не чуточку. (Если другая передача или рубрика не добрала до нужного размера.) Но узнать, сколько именно секунд есть в запасе, вы можете только у программиста. И только он (она) милостиво позволит вам «вылететь» на 23 секунды. Строго говоря, не вызывает нареканий превышение хронометража на 3 секунды. Остальное – повод для беседы с программистом. Если места нет – сокращайся. Если не можешь (убежал, уехал в командировку, потерял голос и сознание), программист сократит тебя сам. Но я бы не рисковала. То есть в эфире будет все хорошо. А вот за эфиром могут быть неприятности. Программисты – строгие люди.
Кстати, про 62 минуты в часе. Бывало и такое. Дело в том, что в сетке эфира (а это обычная вордовская таблица, по часу на страницу) пропечатаны все минуты. Цифры идут подряд, а хронометраж программы не только указан (4’33” к примеру), но и выделен в таблице – пять минут отчеркнуты, и в графе слева перечислены минуты, где идут эти «четыре тридцать три»: 18, 19, 20… и так далее. Так вот, перенося блоки, отчеркивая новые фрагменты, можно иногда несколько минут потерять или приобрести. Однажды планировали новую сетку утреннего информационного канала. Там все очень густо и дробно: две минуты того, три – этого, полторы – чего-то еще, короче – мелкая лапша. И тут радостный Варфоломеев говорит: «Вот, у нас и “Московские старости” влезли, а вы говорите, их некуда поставить!» Программисты прищурились. Поглядели. А там – оно самое: 56, 57, а потом – опять 56, 57. То есть в часе образовалось 62 минуты. Жаль, конечно, так все хорошо влезало!
Работа программиста – это одновременно и высокая точность, и соответствие схеме (сетке вещания), и – постоянно меняющаяся реальность, которая сетку и точность постоянно норовит нарушить. Любой слушатель знает, что, когда в стране и мире случается что-то экстренное, сетка меняется. Когда новости требуются чаще, а события быстро развиваются, мы «ставим пятнашки», то есть новости каждые 15 минут. Каждый выпуск – это минута, а иногда и две. И поставить их, сократив остальное время часа, иногда приходится очень быстро. И часто бывает, что программист, слыша новости, уже бежит в информацию, а навстречу по коридору к программисту мчится «второй глаз» (выпускающий редактор новостей) – оба понимают, что пора ставить пятнашки. Иногда, конечно, звонят по телефону, но часто добежать быстрее.
Вообще работа программиста зависит от многого: от того, кого позвали в эфир, от того, кто в эфир не пришел, от того, как развиваются события, есть ли экстренные новости и как они будут развиваться, от того, в какой студии и когда ведется эфир, а в какой – запись, и откуда будут читать новости. Опытный программист, услышав новости, понимает, что его ждет: срочный монтаж архивной передачи (если не стало кого-то из известных людей), включение дополнительных выпусков новостей, изменение тем или ведущих передач, а заодно и анонсов, снятие развлекательных или рекламных рубрик (если в стране объявлен траур). Поэтому программист всегда «в новостях». И напряженность его работы (как и всех прочих) от новостей очень зависит.
Бывает, что мы скучаем, что «новостей нет». Трудно подбирать темы для дискуссий, трудно звать гостей, выпуски новостей не всегда дотягивают до нужного объема, у программиста «нет анонсов», а иногда (в новогодние или летние дни) приходится делать куда больше «вневременных» повторов передач. Но когда кто-то скажет уныло: «Ничего не происходит!», остальные вздохнут, конечно, но скажут: «И слава Богу». Потому что самые важные новости – они всегда плохие. Никто не хочет внезапной смерти политика или кинозвезды, теракта, кризиса, войны или эпидемии. Поэтому хорошо, когда профессионализм и изворотливость программисту приходится проявлять по менее жутким поводам: гость опоздал, ведущего забыли предупредить об эфире, другой гость пришел «нарядный» и не вяжет лыка, компьютер в студии обезумел и прочие бытовые радости. Даже от подобных, мелких неприятностей у программиста возникают дополнительные проблемы, а значит, и дополнительное ускорение. Зато, когда проблему «разрулили», гостя упихнули в студию, ведущего нашли в коридоре, программу хитрым образом переустановили, «дырку» красиво закрыли, сорокаминутную запись отмонтировали за пять минут, а студии мгновенно переключили – это радость. Тогда хочется налить себе чаю, обнять всех, кто сейчас тебе помогал изо всех сил, обменяться впечатлениями с коллегами, перестать бегать и пойти к программному компьютеру слушать «бяки» или смешные анонсы.
И вот ночь. Вечерняя смена программиста заканчивается. В штатном режиме – в 22 часа. В ином – когда закончится работа и на ночь и утро уже все запланировано, выверено, распечатано и роздано. И тогда самое лучшее – написать письмо утреннему сменщику. Можно и позвонить, «сдать смену», но утреннему вставать рано, а вечерний может подзадержаться. У меня в коллекции есть несколько таких писем, которые мы оставляли друг другу уже довольно давно. Они прелестны. Про них ходят легенды. Это прекрасные исторические свидетельства.
Ну вот, скажем:
«С Саакашкили все прошло почти идеально. Он лежит в нашем монтажном, почищенный, чтобы его нарезать на повтор. Признаки «Рикошета» я оттуда удалила. С гостями – хуже. Около восьми вечера Иру Солареву вместе с Землер послали в аэропорт, встречать Рыбкина, чтобы пригласить его в эфир тепленьким. Ирка умчалась, не успев ничего толком сообщить о гостях. Что было в сетке, я перенесла, но если будет-таки Рыбкин или там, скажем, Горбачев (ему тоже удочки кидали), то все может измениться. Позднее стало известно, что рыбкинский самолет из Киева задерживается на несколько часов. То есть вообще не понятно, когда будет Рыбкин, а тем более – Соларева».
