Николай Черкашин - Возмутители глубин. Секретные операции советских подводных лодок в годы холодной войны
Давала положительные результаты и высочайшая профессиональная подготовка офицеров штаба. О высокой боевой готовности
19-й дивизии говорит хотя бы такой факт: когда в 1992 году, за несколько дней до начала боевой службы, вышел из строя современный ракетоносец, то вместо него был срочно подготовлен уже старый РПКСН К-137 “Ленинец”. Под командованием капитана 2-го ранга НМ Максимова, со старшим на борту командиром дивизии боевая служба была успешно выполнена. Корабль пришел в базу без единого замечания, с исправной материальной частью и здоровым личным составом. Командование флота высоко оценило и подготовительную работу, и действия личного состава в походе. К сожалению, это был последний, 30-й поход ракетоносца К-137. Последний поход не только корабля 19-й дивизии, но и РПКСН пр. 667А, Ау. Символично, что “Ленинец” первым начал большое плавание кораблей пр. 667А и последним из кораблей этого проекта его закончил. Атомоход имел богатую историю. За период строительства его посещали генеральный секретарь ЦК КПСС ЛИ Брежнев, Председатель Совета министров СССР А.Н. Косыгин, министр обороны СССР А.А. Гречко и главком ВМФ СССР С.Г. Горшков.
Из-за достижения предельного срока службы 03.04.94 года “Ленинец” исключен из боевого состава флота и в 2002–2003 годах разрезан на металл. Важно сказать и о судьбе других пяти РПКСН.
К-418 17.03.89 года выведен из боевого состава, своим ходом убыл в Северодвинск и передан ОФИ на долговременное хранение. После того, как разобран на металл.
К-444 30.09.94 года исключен из боевого состава, самостоятельно совершил переход в Северодвинск ив 1995 году разобран на металл.
K-241 16.06.92 года выведен из боевого состава и передан в ОФИ на отстой. В 1996–1997 годах разобран на металл.
К-228 03.09.94 года выведен из боевого состава, в 1997 г. отбуксирован в Северодвинск, в 1998 году разобран на металл.
К-245 в августе 2002 года отбуксирован в Северодвинск, разобран на металл. В декабре 1992 года 19-я дивизия (командир — контр-адмирал О.Н. Лазарев) была расформирована и исключена из боевого состава флотилии. От личного состава 19-й дивизии и от офицеров 3-й флотилии были подготовлены предложения о сохранении 19-й дивизии и расформировании 31-я ДиПЛ. Аргументов было более чем предостаточно, но все же была сохранена Краснознаменная 31-я дивизия. Оставшиеся на то время РПКСН К-137, К-444 и К-228 были переданы в состав 31-й ДиПЛ.
Всего было построено 34 РПКСН пр. 667А и 667АУ. Они стали легендой подводных сил СССР. Именно эти корабли находились на передовых рубежах холодной войны, именно им приходилось преодолевать все сложности противолодочной борьбы. Это была настоящая школа мужества Рождались искусство обеспечения боевой устойчивости и тактика ведения боя под водой за первый залп, за возможность нанести ракетно-ядерный удар по наземным объектам противника Накопленный богатейший опыт передавался командирам подводных лодок последующих проектов и поколений.
В общей сложности РПКСН пр. 667А и 667АУ выполнили 590 боевых служб. На один РПКСН в среднем приходится 17 походов. Но первый РПКСН К-137 выполнил 30 боевых служб.
В декабре 1992 года штаб дивизии был собран в казарме № 4 для фотографирования на память в связи с убытием офицеров в запас, в отпуск или к новому месту службы. Командир дивизии получил назначение в Москву на должность заместителя начальника управления боевой подготовки ВМФ. Заместитель командира дивизии, капитан 1-го ранга В.Л. Хмыров ушел начальником учебного центра, а начальник штаба дивизии, капитан 1-го ранга А.Г. Лапшин — командиром 339-й бригады строящихся подводных лодок в Северодвинск… К сожалению, остальной офицерский состав, имеющий богатейший опыт плавания в сложных условиях, оказался невостребованным и был уволен в запас. Хотя РПКСН пр. 667А и 667АУ к 1990 году уже морально устарели, они успешно решали возложенную на них миссию у берегов США. И американцам приходилось с ними считаться. Экипажи подводных лодок с честью выполнили поставленную перед ними задачу — задачу ядерного сдерживания, сохранения стратегического паритета между СССР и США»
Часть третья
В БУРНЫХ ГЛУБИНАХ ТИХОГО ОКЕАНА
Это было бы фантастическое зрелище, если бы его можно было увидеть со стороны: на могучих океанских волнах, поднятых тайфуном, плавно переваливался огромный плавучий город-аэродром — первый в мире атомный авианосец «Энтерпрайз», а под ним — полуста метрами ниже — следовала, слегка покачиваясь в глубине от разгулявшегося шторма, советская атомная подводная лодка К-10. Эта зыбкая конструкция из десяти атомных реакторов, ракетных контейнеров, самолетных ангаров, многоярусных палуб, отсеков, рубок, кубриков, кают неспешно двигалась сквозь ураган в сторону Южно-Китайского моря, откуда американские авианосцы выпускали самолеты, бомбившие Вьетнам. Люди, разнесенные по «этажам» своих атомных монстров, пока что мирно сосуществовали друг с другом: американские коки готовили к обеду жареных цыплят, а русские варили флотский борщ. Они вглядывались в шкалы своих приборов и экраны гидролокаторов, несли вахты на рулях и у ядерных реакторов… Причем те, кто был наверху и стонал от приступов морской болезни, не подозревали о тех, кто неслышной и незримой тенью следовал под ними. Иначе бы они уничтожили их в мгновение ока Такой была холодная война в океане спустя всего тринадцать лет после нашей общей победы над Гитлером..
* * *Когда капитан 2-го ранга Николай Иванов получил приказ выйти на перехват американской авианосно-ударной атомной группы (АУ Г), все было против него: начиная от родного начальства, которое в спешном порядке «выпихнуло» его в океан, кончая американскими гидроакустиками, чья аппаратура позволяла засекать любую подводную цель за сто миль и дальше. Тем более такую, как атомная подводная лодка К-10, самая шумная из всех атомарин первого поколения. Уяснив задачу, Иванов почувствовал себя, как герой из сказки «Конек-Горбунок», которому царь дал очередное заведомо невыполнимое задание. «Что, Иванушка, не весел? Что ты голову повесил?» Иванушке было легче: в его распоряжении был шустрый, а главное, бесшумный конек, даром, что горбунок. А у него — «ревущая корова», как прозвали подводники ракетные атомные подлодки 675-го проекта, шумевшая под водой «на пол-океана». Голову, однако, Иванов вешать не стал, а заглянул в штурманскую рубку и сам, благо, в командиры вышел из штурманов, прикинул по карте, как и что. Но даже самый общий взгляд не внушал ни малейшего оптимизма. Чтобы выйти на перехват отряда быстроходных атомных кораблей, надо было преодолеть около 800 миль (более полутора тысяч километров). На такой дистанции любое, даже самое незначительное отклонение цели от своего главного курса — на один градус или небольшее изменение скорости приводили к смещению точки встречи на десятки миль, а площадь района нахождения цели превышала полмиллиона квадратных миль. Тем более что данные о первоначальных координатах цели, переданные на К-10 из Москвы, уже устарели на несколько часов. Тем более что и уточнить их с помощью специальных самолетов-разведчиков не было ни малейшей возможности. Над центральной частью Тихого океана бушевал шторм, и погода была стопроцентно нелетной. И все же Иванов решился на погоню.
— Я надеялся, что все погрешности в определении точки упреждения перекроются тем, что посылки американских гидролокаторов мы услышим миль за сто и точно наведемся на них.
Но был еще один риск (да, впрочем, вовсе и не один): чтобы перехватить американскую авианосно-атомную эскадру, надо было в течение полутора суток идти на максимальных ходах. А это предельное напряжение всех механизмов, да не где-нибудь — на атомоходе, где, случись что — лопни паропровод, замкни кабель, — и любая авария может стать радиационной. Известно, как ненадежны были парогенераторы на лодках первого поколения.
Но Иванов принимает решение идти на максимально возможном ходу — 28 узлов (около 50 километров в час). Именно так, на пределе скоростей, догонял свою главную цель капитан 3-го ранга Александр Маринеско в январе 1945 года.
Помимо всех опасений насчет надежности техники давило душу и то, что именно в этом районе всего лишь три месяца назад бесследно исчезла подводная лодка К-129. Иванов хорошо знал ее командира, капитана 2-го ранга Кобзаря да и многих офицеров этого корабля. Но лодка сгинула, и думай, что хочешь. А кружить над подводной могилой товарищей и не думать об этом — невозможно.
За сутки бешеного хода о чем только не передумаешь. Но главная мысль — что же там такое стряслось в мире, если приходится так экстренно и так рискованно идти на перехват? Может быть, уже настал «угрожаемый период» и вот-вот придет приказ на применение ядерного оружия?
…Шел 1968 год — один из самых опасных в послевоенной истории мира Еще не погасли толком угли военного конфликта на Ближнем Востоке. Одна за другой погибали в морях по неизвестным причинам подводные лодки — советская К-129, американская «Скорпион», израильская «Дакар», французская «Минерва»… В плену у северокорейцев находился экипаж американского разведывательного корабля «Пуэбло». Советские танки вошли в Прагу. Американские авианосцы вели яростную бомбардировку Вьетнама И капитан 2-го ранга Николай Иванов вел свой ракетный атомоход в полном неведении о том, что ждет его в точке пересечения курсов… Ведь если его так бросили под АУГ — без прикрытия и целеуказания, через пол-океана, как говорили в кавалерии, аллюр три креста, значит, что-то случилось…
