Владимир Лившиц - Защита Лившица: Адвокатские истории
В то время когда Чапаев обсуждал с Вачиком странное поведение Знавател-джан, лейтенант Осейчук уже сходила за экспертной справкой. На обратном пути она заскочила к операм – чайку попить и похвастаться тем, как она с негодованием отвергла предложенную взятку. Такое с ней было впервые в том смысле, что за полгода работы в отделе ей взяток еще никто не предлагал. Опера не без ехидства одобрили поведение неопытной коллеги и налили ей чаю. Лишь капитан Макаров правильно понял ситуацию. Конец квартала, а показатели по взяткам низкие, как будто в стране коррупции нет. В течение получаса было доложено по команде, получено согласие на проведение оперативного эксперимента, создана группа для задержания и расставлены видеокамеры. Злодея, посягнувшего на интересы государственной службы, было решено брать с поличным.
В назначенное время Чапаев снова вошел в кабинет. Увидев в углу свою нимфу, он успокоился. Значит, Знавател-джан оставила ее себе и все будет хорошо. Капитан Макаров, сидя у монитора в соседнем кабинете, тоже надеялся, что все будет хорошо. И дознаватель Осейчук на это надеялась.
В начале оперативного эксперимента Чапаев был ознакомлен с обещанной справкой эксперта. Знавател-джан прочитала Чапаеву вслух о том, что бланк его миграционной карты изготовлен способом электрофотографической печати с использованием копировально-множительной техники, о чем свидетельствует наличие точек-марашек на пробельных участках документа, характерный блеск поверхности красочного слоя и равномерная окрашенность штрихов. Изображение штампа пограничного поста – это оттиск самодельного клише.
Если бы дознавателю Осейчук прочитали этот текст на армянском языке, у нее было бы такое же выражение лица, как у Чапаева. Но она на Чапаева не смотрела, опасаясь, что он заметит ее волнение.
Чапаев, наоборот, напряженно смотрел на Знавател-джан, пытаясь хотя бы по выражению ее лица понять, о чем речь.
Осейчук продолжала произносить все новые и новые слова:
– В соответствии с требованиями Уголовно-процессуального кодекса я приняла решение о возбуждении в отношении вас уголовного дела по факту использования заведомо подложного документа, – и передала Чапаеву какую-то бумажку.
Читать по-русски Чапаев все равно не мог, но из всего сказанного, наконец, понял лишь одно слово – «дело».
– Вай-вай-вай, такой дело, – Чапаев стал сокрушенно кивать головой и цокать языком. – Сам не разумию, як це получилось.
Он понимал, что нужно действовать, но после утреннего разговора деньги предлагать не решался. И вообще, Знавател-джан такая молодая – может, ей подставки для телефона будет достаточно. Подставка, между прочим, недешево стоит. А Вачику он скажет, что деньги отдал.
Дознаватель Осейчук тоже вела себя нерешительно: с одной стороны, она должна была сделать так, чтобы Чапаев передал ей деньги. Тогда эксперимент пройдет успешно. С другой стороны, зная, что все, происходящее в кабинете, записывается, она должна была вести себя так, как обычно ведут себя честные и неподкупные работники милиции. Но тогда эксперимент провалится.
– Вы понимаете, что действуете незаконно? – Осейчук сделала строгое лицо, но демонстративно выдвинула ящик стола, как бы отыскивая там что-то.
В соседнем кабинете все замерли.
– Ну давай уже, что ты тянешь, – шептал Макаров, посылая злодею телепатические сигналы. Но Чапаев, гад, не давал.
– Вай, незаконно, – снова согласился он со Знавател-джан. – Этот карта – кто зробиль? Зачем даваль?
– Я не о карте говорю, а о том, что вы хотите мне предложить, – Осейчук скосила глаз на открытый ящик стола. Но Чапаев, уже дважды гад, хотел, но не предлагал.
«Надо заплакать – может, сжалится и отпустит», – подумал Чапаев и стал вспоминать жену, деток, дедушку Зарзанда и розовые горы вокруг родного села. Миндальные глаза заблестели, и ресницы стали влажными. Знавател-джан заметно занервничала.
– Вот, дывись, яки у мэнэ руки. – Чапаев, развивая успех, перешел в наступление: – Я этот руки працую весь день, детки кормить. Отдай паспорт, пожалуйста, Знавател-джан.
Последние слова прозвучали одновременно с появлением первой слезы, и Чапаев полез в карман за носовым платком.
Капитан Макаров в соседнем кабинете затаил дыхание перед экраном. Фигурант, наконец, созрел!
– Приготовиться! – скомандовал он группе и принял низкий старт.
Когда правая рука Чапаева начала обратное движение из кармана, Макаров дал отмашку. Дверь кабинета дознавателя Осейчук распахнулась, и на пороге появился оператор с камерой. Общий план кабинета – в центре фигурант, громко сморкающийся в носовой платок, на заднем плане испуганная Знавател-джан Осейчук, на столе какие-то бумажки. Еще раз крупным планом руки фигуранта, потом стол с бумажками, потом снова общий план. Все. Денег нет.
Макаров вопросительно смотрит на Осейчук. Осейчук – на Макарова. Понятые внимательно наблюдают за происходящим. Камера выключается.
– Что тут происходит?! – Макаров, как руководитель оперативного эксперимента, взял инициативу в свои руки.
– Этот гражданин пытался дать мне взятку, – доложила Осейчук.
Далее Чапаеву было предложено вынуть все из карманов и положить на стол. Сэкономленные три тысячи были переписаны по номерам и изъяты под протокол. Чапаев теперь уже по-настоящему заплакал, предвидя, что вместо вида на жительство он получит вид на тюремный двор. Не дашь деньги – вай, дашь деньги – тоже вай.
* * *Почему Чапаева не взяли под стражу – сам удивляюсь. Хотя догадаться можно. Видимо, решили – пусть пока погуляет. Двое детей на иждивении, не судим, регистрация есть, место работы есть. Положительная характеристика нужна? Тоже есть. Вачик сам подписал. Поэтому Чапаев до конца не прочувствовал всей прелести, не проникся остротой и немного расслабился. Лишь после того, как у него появился адвокат и переводчик с армянского на русско-украинский, он с изумлением обнаружил, что его привлекают к уголовной ответственности и дело передают в суд по двум статьям – использование заведомо подложного документа и дача взятки. Ну як же ж не повезло щирому армянскому хлопчыку!
* * *Представитель государственного обвинения очень подробно допрашивал свидетелей, выясняя у них, кто и в каком месте находился в момент прихода группы задержания, постоянно ли подсудимый был в поле их зрения и какое было освещение. Событие преступления было отражено в протоколе судебного заседания полно и всесторонне. Это заменяло оперативную видеозапись, совершенно случайно утраченную.
На мой взгляд, оставался невыясненным всего один вопрос: получила ли дознаватель Осейчук взятку от подсудимого. И я этот вопрос, конечно, задал. Не удержался, извините.
– В каком смысле? – ответила несколько растерявшаяся Знавател-джан.
– В прямом.
– Я действовала в рамках оперативного мероприятия, – стала почему-то оправдываться свидетель Осейчук.
– Так вы в этих рамках получили от подсудимого взятку? – проявил я назойливость.
– Странный вопрос, – Знавател-джан взглядом искала поддержки то у судьи, то у прокурора.
Действительно – очень странный вопрос, особенно с учетом того, что Чапаев обвинялся в даче взятки. Но чего только не бывает в уголовном судопроизводстве.
– Вот именно, – пришел на помощь свидетелю судья. – Конкретизируйте свой вопрос.
Демонстрируя откровенную тупость, я признался, что не могу задать вопрос более конкретно. Разве что жестами показать. Но жестов не понадобилось – судья объявил мне замечание за нарушение порядка в судебном заседании.
В то время, когда порядок в судебном заседании восстанавливался, красавица Осейчук стояла на подиуме и напряженно обдумывала правильный вариант ответа на странный вопрос. Если сказать, что не получила, – могут быть какие-нибудь неприятности. Если сказать, что получила, – могут быть какие-нибудь другие неприятности.
Чапаев, не понимая текста и уже не слушая переводчика, чуял неладное. Адвокат ругается с судьей, значит, теперь точно посадят в тюрьму.
– Вы получили от подсудимого взятку? – конкретизировал я вопрос с учетом пожеланий участников процесса.
– Вот видите – это уже конкретный вопрос. Отвечайте, свидетель, – судья подобрел, видя, что Осейчук готова к ответу.
– Нет, я не получала от подсудимого взятку.
Нехорошо обманывать, лейтенант Осейчук! Ведь вы действительно не получили от подсудимого взятку.
– Спасибо, больше вопросов не имею, – это я сказал вслух, хотя имел в виду совсем другое: какого черта мы тут делаем, если Чапаев взятку не давал, а Осейчук ее не получала.
Вслух я об этом сказал позже, выступая в прениях. И еще я сказал о добровольном отказе от совершения преступления, золотых руках и хорошей характеристике.
Прокурор тоже выступил. Он сказал, что обвинение доказано в полном объеме, вспомнил о подставке для телефона и попросил три года лишения свободы. И еще он сказал о том, что понаехали тут. Но это уже не вслух.
