Генри Шлезингер - Искусство шпионажа: Тайная история спецтехники ЦРУ
А в это время Толкачев, не представляя кризисную ситуацию в посольстве из-за пожара, продолжал свои попытки встретиться с кем-нибудь из ЦРУ. Только в феврале 1978 г. в Лэнгли наконец-то одобрили контакт с решительно настроенным добровольцем. Информация относительно советского самолета, которую он ранее передал, была высоко оценена аналитиками ЦРУ и стоила того, чтобы рискнуть.
В своем предыдущем письме Толкачев сообщил часть своего телефонного номера, скрыв две цифры. Он предупредил американских разведчиков, что будет стоять на автобусной остановке в определенное время, держа в руках два куска картона, на каждом из которых будут недостающие цифры его телефона. Кто-нибудь из офицеров ЦРУ должен проехать мимо этой автобусной остановки и записать цифры. Но и этот план не сработал. Попытка набрать теперь уже известный телефонный номер оказалась неудачной. Однако резидентура напрасно думала, что Толкачев в конце концов бросит свои попытки. Этот потенциальный агент был на редкость упрямым.
Как-то в марте резидент ЦРУ шел с женой, и тут Толкачев неожиданно приблизился к ним и быстро передал пакет, в котором оказалось 11 рукописных страниц описания самолетного оборудования. В пакете также были подробные сведения относительно самого Толкачева, его семейства, адрес, телефонный номер и другая личная информация. После этого оперативный сотрудник ЦРУ смог связаться с ним по телефону, и контакт состоялся. Если Толкачев не был подставным, то он брал на себя огромный риск, сообщая сведения о себе и своей семье вместе с секретной информацией военного назначения. И если бы пакет попал в руки КГБ, то последствия были бы трагическими.
Спустя пять месяцев после первого контакта по телефону Толкачеву сообщили о тайнике, заложенном в одном из районов Москвы недалеко от его дома. Рон, офицер ТОО, изготовил контейнер из обычной советской строительной рукавицы. И без того грязную и затасканную рукавицу изорвали и испачкали так, что она стала неотличима от мусора. Сам тайник размещался около телефона-автомата, недалеко от квартиры будущего шпиона. В складках рукавицы были материалы для начала тайного сотрудничества с ЦРУ.
В этом контейнере-рукавице находилась специальная копирка для тайнописи, три письма с адресом «до востребования» с уже написанным текстом для последующего нанесения тайнописи, одноразовый шифрблокнот, а также инструкции к нему, перечень вопросов разведывательного характера и описание предстоящих операций по связи{187}.
Месяц спустя три письма достигли своих зарубежных адресатов. Тщательный визуальный и химический анализы, проведенные в лаборатории OTS, показали, что все три письма вскрывались. При этом, однако, не было никаких следов обнаружения тайнописи{188}. В тайнописных сообщениях, чтобы заинтересовать ЦРУ, Толкачев сообщал о том, что уже приготовил рукопись на 91 листе с описанием нового советского бортового радара и системы разведки, а также сведения о вооружении нового советского самолета. В Лэнгли специалисты по СССР сразу отметили большую важность этой информации и, несмотря на провал Огородника, санкционировали продолжение работы с Толкачевым.
Первая встреча и беседа с новым шпионом была запланирована на новогодние праздники 1979 г. В СССР это был самый популярный праздник, во время которого ЦРУ фиксировало снижение активности наружного наблюдения КГБ. Перед встречей оперативный сотрудник московской резидентуры, проверив, что сегодня за ним не следят, сделал звонок Толкачеву, означавший готовность к встрече по заранее известному плану. Встретившись, они прошлись по морозной Москве, беседуя почти час. За это время Толкачев передал около сотни листов авиационных проектов, включая диаграммы, перечни электронных компонентов и копии официальных документов. Взамен оперативник передал ему список вопросов, интересующих разведку, и «честно заработанные деньги». В отчете о встрече куратор отметил спокойствие Толкачева и неторопливый характер его ответов, а также что Толкачев был одним из немногих русских, кому удалось в главный праздничный день года сохранить трезвость.
В Вашингтоне аналитики Пентагона и ЦРУ были приятно удивлены информацией, полученной на первой встрече. Сообщения Толкачева дополнялись другой, уже проверенной информацией о советской авиационной технике и существенно расширяли представление о проектах советских систем вооружений{189}.
Предыдущие рукописные сообщения Толкачева, сделанные им за семь месяцев до первой встречи, были изучены графологом OTS. Этот специалист, конечно, не имел никакой предварительной информации о личности Толкачева, его окружении, и подготовил отчет, в котором говорилось следующее:
«Автор – интеллигентный, целеустремленный и в целом самоуверенный человек. Он дисциплинирован, но не излишне жесток к себе. Его интеллектуальный уровень значительно выше среднего, он обладает хорошими организаторскими способностями. Наблюдательный, аккуратный, уделяет много внимания деталям. Он достаточно самоуверенный и может совершить действия, которые окажутся неблагоразумными или непродуманными. Он интеллектуально и психологически высокоразвитая личность, и представляется, что он может стать полезным и разносторонним источником».
Год спустя Толкачев так описывал свои чувства:
«Я избрал путь, который не позволяет мне вернуться назад, и я не намерен сворачивать с этого пути. Мои действия в будущем зависят от моего здоровья и изменений в характере моей работы. Касаясь вознаграждения, то я не стал бы устанавливать контакт ни за какие деньги, к примеру, с китайским посольством. Но что же касается Америки… Может быть, она околдовала меня и я, с ума сошедши, люблю ее? Я не видел вашу страну своими собственными глазами и не полюбил ее заочно. У меня нет достаточной фантазии или романтизма. Как бы там ни было, основываясь на некоторых фактах, у меня сложилось впечатление, что я предпочел жить бы в Америке. Это одна из главных причин, почему я предложил вам свое сотрудничество. Но я не альтруист-одиночка. Вознаграждение для меня есть не только деньги. Это, что даже значительно больше, оценка значения и важности моей работы».
В 1954 г. Толкачев окончил Харьковский политехнический институт и проходил практику по специальности «оптико-механические радары». Он работал ведущим проектировщиком систем в НИИ, в большой лаборатории, где трудились 24 специалиста. На зарплату 250 рублей в месяц плюс 40 % надбавки за секретность Толкачев со своей женой и сыном жил в девятиэтажке, в квартире из двух комнат, плюс кухня, ванная комната и туалет. Хотя его уровень жизни превышал средний по стране, теснота в квартире впоследствии усложняла его тайную работу.
После первой встречи в январе 1979 г. в ЦРУ начали понимать, что Толкачев, в отличие от Полякова и Пеньковского, ничего не знал о методах разведывательной работы, таких как, например, тайники или контрнаблюдение. Его работа и положение не давали возможности провести какой-либо безопасный курс обучения, подобный тому, который прошел, например, TRIGON. С учетом этих обстоятельств было решено продолжить личные встречи с ним в Москве.
В течение последующих 18 месяцев Толкачев благополучно встречался с куратором каждые два-три месяца. Он передавал информацию, а сотрудник резидентуры старался приспособить сложную систему связи, чтобы агент мог использовать ее дома или на работе. Каждые три месяца Толкачеву предоставлялась возможность передавать материалы своему куратору через тайники. Когда они были готовы, получатель должен был «считать» сигнал, оставленный в запланированном месте в одном из обычных районов города. Сигналом служила метка, сделанная помадой на телефонной будке, или цветная кнопка на деревянном указателе. Сигнал ставился так, чтобы случайный прохожий не мог его увидеть. На следующий день после получения пакета от агента куратор ставил сигнал, подтверждающий, что тайник изъят.
Толкачев мог сам закладывать тайник каждый понедельник и сообщать об этом сигналом, установленным в определенном месте. Куратор сообщал, что готов «очистить» тайник в среду, с помощью сигнала «припаркованный автомобиль»{190}. В свою очередь Толкачев в ночь этого же дня недели «считывал» сигнал и закладывал тайник.
Хотя тайниковые операции были наиболее безопасными, Толкачев предпочитал личные встречи, полагая, что они не более опасны, чем тайники, поскольку куратор должен быть уверен в отсутствии слежки, направляясь на встречу или закладывая тайник{191}. Его кураторы были с ним частично согласны, поскольку новая техника OTS значительно улучшила обнаружение слежки.
Толкачев имел доступ к огромному числу технических документов, но испытывал трудности в их копировании{192}. Фотокамера, которую легко закамуфлировать, была бы лучшим решением этой проблемы. За 20 лет до этого фотокамера «Минокс» третьей модели хорошо поработала на Пеньковского, но с ее помощью можно было копировать документы только в абсолютно безопасных условиях{193}. Несмотря на свои малые размеры, эти коммерческие миниатюрные камеры не предназначались для скрытого использования. С их шумными затворами, без автоматической подачи пленки после съемки кадра и слабыми возможностями для фотографирования документов, эти доступные изделия не были подходящими для проведения агентом секретного фотографирования в условиях повышенного риска{194}.
