Джеймс Бенсон - Волны над нами. Английские мини-субмарины и человекоуправляемые торпеды. 1939-1945
«На Годфри были чудовищные ботинки, – написал Лоример, не знавший о жертве «дяди Питера», – подводный свитер и длинные нижние штаны подводника, но брюк на нем не было. Он представлял собой бодрящее зрелище, когда стоял, дрожа, под пушками башни «У»[62].
Двумя с половиной часами позже, в 11.15, сублейтенант Боб Эйткин выплыл на поверхность, поднявшись из затонувшей лодки с помощью аппарата Дэвиса. Пять его коллег оказали ему теплый прием, а немцы снабдили большим количеством кофе и шнапса.
Он пережил очень нелегкие два часа и сорок минут. Когда лодка пошла на свое последнее погружение, он услышал голос шкипера: «Эй, скорее за Плэйсом!» Через минуту они были на дне. К счастью, люк был закрыт вовремя, и лодка осталась более или менее сухой, и никакой паники не возникло. Билл Уиттем позаботился о приборах Дэвиса, достав их из хранилища, и стал готовиться к затоплению лодки. Будучи водолазом, Эйткин взялся за подготовку двух своих товарищей к эвакуации. Он вспоминал, что его не покидало чувство абсолютной уверенности в себе. «Я долго тренировался у Чедвика, – говорил он впоследствии, – он заставил нас понять, что давление на ста двадцати футах – не пустяк».
Для выхода решено было использовать оба люка. Уиттему и Уитли предоставлялось каждому по люку, а сам Эйткин использует тот, какой раньше освободится. Однако, когда они стали примериваться, чтобы подобрать для этого маневра подходящее положение, выяснилось, что, имея на себе прибор Дэвиса, невозможно протолкнуться без помощи друг друга. Тогда Эйткину оставалось выйти первым через люк в отсеке «W & D». Затопление лодки оказалось очень медленным процессом, слишком медленным, по их мнению, и они обсуждали, как бы его ускорить. Вода была очень холодная, и холод поднимался от щиколоток к коленям, бедрам и дальше к животу. К сожалению, имеющиеся между отсеками клапаны, как оказалось, заело и это делало невозможным поступление воды. Им оставалось только ждать и держаться. В свое время, как и следовало ожидать, вода дошла до электросети. Что-то перегорело, лодка заполнилась парами, и троим подводникам пришлось начать вдыхать спасительный кислород.
Когда лодка, казалось, была уже полностью затоплена, Эйткин попробовал открыть передний люк, но безуспешно. При возвращении в центральный пост он увидел, что Уитли, который оставался слева от перископа и неважно выглядел после появления паров, соскользнул вниз. Думая, что, может быть, он вдохнул слишком много кислорода, Эйткин ощупал его под водой и обнаружил, что кислородный мешок был плоским, а два запасных баллона использованы. Уитли не мог выжить.
Следующим делом было нащупать в темноте, что происходит с Биллом Уиттемом. Оставив тело Уитли, Эйткин понял, что ему тоже не хватает дыхания. Его кислородный баллон также пустел. Он поспешно разбил два оксалитовых патрона, но на такой глубине их хватило бы разве что на один вдох из каждого. Тогда он понял, что и сам очень близок к смерти. Последний запас кислорода кончался, а он находился в затопленной подводной лодке на глубине сто двадцать футов с двумя людьми, возможно уже мертвыми, и с люком, который по-прежнему не открывался.
Единственное, в чем он нуждался, было дыхание, пока еще доступное его легким и поддерживающее его жизнь.
Он помнил, как прополз назад в спасательный отсек к другому люку. Затем предметы вокруг стали темнеть, пока глаза не раскрылись, и он увидел воздушные пузырьки, поднимавшиеся вокруг него, когда он открыл им путь на поверхность. Он отключился ненадолго, но в это время он сумел открыть люк и не забыл даже провести правильную подготовку аппарата Дэвиса, потому что он обнаружил, что развернул передник спасательного прибора и удерживал его перед собой, чтобы проверить заполненность.
Затем он всплыл на поверхность. Слава богу, он был жив!
Как только он был принят на борт «Тирпица» хмурым офицером, тот заставил его раздеться догола. На палубе надстройки было людно и холодно, и он рад был спуститься вниз навстречу теплому приему и горячему питью. После краткого допроса ему дали одеяло и сказали, что он может спать в гамаке. Все остальные места на правах прибывших первыми были заняты Кэмероном со своим экипажем и Плэйсом.
Таким образом, в этот день на «Тирпице» появилось шесть новоселов. Все они с грустью сожалели о том, что их было не восемь.
В 8.43 примерно в пятистах ярдах снаружи от сети была замечена третья Х-лодка. «Тирпиц» открыл огонь, он был уверен, что поразил и потопил эту лодку. Очевидно, это была «Х-5» под командованием X. Хенти-Крира[63], которую «Х-7» в последний раз видела у острова Сёрёйа накануне. О ее передвижениях ничего не известно, а из ее экипажа никто не спасся.
Плэйс был разочарован, увидев, что после взрыва «Тирпиц» по-прежнему находится на поверхности. Тому, что он не затонул, он был обязан незаконченному маневру уклонения, который был предпринят после затопления «Х-6». Он заключался в том, что, когда правая якорная цепь выбиралась, судно разворачивалось вокруг своей оси, чтобы отойти от места, где лодка пошла на дно. Запись в вахтенном журнале линкора в 8.12 гласит: «Два тяжелых последовательных взрыва с десятисекундным интервалом». Первый взрыв был напротив орудийной башни «X» в 5,8 ярда от корабля, второй – в пятидесяти – шестидесяти ярдах от носовой части и от того места, где погрузилась в последний раз «Х-6». Последний взрыв был наверняка вызван тремя зарядами, лежавшими рядом, так как и при последующем осмотре морского дна не были обнаружены ни сами заряды, ни их остатки.
От взрыва гигантский корабль приподнялся на пять или шесть футов и по левому борту поднялся огромный столб воды. Членов экипажа на палубах посбивало с ног, что вызвало несколько травм. Корабль немедленно накренился примерно на 5 градусов. Все лампы погасли. Жидкое топливо в средней части корабля начало вытекать. На основании докладов о повреждении корпуса линкора и оборудования можно считать, что из строя вышли: все три главные машины, одно отделение генераторов, все электрооборудование, радиорубка, шумо-пеленгаторная станция, орудийные башни «А» и «С», средства управления зенитной артиллерией, механизм дальномера и левый руль. Один человек был убит и около сорока ранено взрывом, не считая убитых и раненых собственным орудийным огнем, и внутрь было принято пятьсот тонн воды.
В целом общий итог атаки был полностью удовлетворительным. Даже при том, что «Тирпиц» продолжал оставаться на плаву, даже при том, что многие малозначительные повреждения, полученные им, были только временными, он был наверняка непригоден для проведения любых морских операций. 22 ноября, спустя два месяца после атаки, германское командование группы «Норд» докладывало германскому военно-морскому штабу, что «в результате успешных атак карликовых подводных лодок на линейный корабль «Тирпиц» последний выведен из строя на несколько месяцев». В действительности военно-морской штаб не мог не понимать того, что 40 000-тонный корабль может никогда не восстановить свою боеспособность. Справедливость этой оценки подтверждается тем фактом, что только в апреле следующего года «Тирпиц» смог уйти со своей якорной стоянки, но лишь для того, чтобы снова быть поврежденным, а затем и потопленным в результате атаки с воздуха.
Шестеро оставшихся в живых членов экипажей карликовых подводных лодок, с которыми на борту линкора их жертвы обходились хорошо и даже восхищались их отвагой, были неспешно отправлены из Норвегии в лагерь «Норд» в Германии, где их содержали по одному и допрашивали, а затем, 28 ноября, в лагерь для военных моряков «Норд». Там Кендалл и Эйткин, двое из команды чариотов, перешедшие на Х-лодки капитана Бэнкса, случайно оказались в одном бараке с Гринлендом и Доу, двумя чариотерами, отличившимися в Палермо. Когда двое первых участников этого квартета также были представлены к ордену «За выдающиеся заслуги», барак стал насчитывать уже четверых обладавших наградами столь высокого достоинства, полученных офицерами Королевского военно-морского флота в войну 1939–1945 гг. Другими наградами, в том числе двумя крестами Виктории для Кэмерона и Плэйса, были награждены все члены боевых экипажей «Х-6» и «Х-7», а также офицеры и матросы других лодок.
Вскоре эта операция стала предметом рассмотрения сэра Макса Хортона, в то время командующего западными подходами. Человек, знаменитый краткостью своих поздравлений и приветствий, для которого обычной похвалой было «Хорошо сделано!», по этому поводу сказал:
«Будьте любезны передать 12-й флотилии подводных лодок мои самые теплые поздравления и глубокое восхищение уникальным успехом их атаки на «Тирпиц».
Будучи тесно связан с самым началом проекта и первыми опытами по использованию Х-лодок, я в полной мере понимаю те огромные трудности, которые нужно было преодолеть, и знаю также, какая квалифицированная работа была проведена разработчиками этой лодки и ее специального оборудования, первыми сдаточными командами, теми, кто отвечал за обучение боевых экипажей и планировал саму операцию.
