Армин Вагнер - БНД против Советской армии: Западногерманский военный шпионаж в ГДР
С уверенностью можно сказать, что Федеральная разведывательная службы в преддверии произошедшего 13 августа 1961 года закрытия границы секторов, корректно передала боннским политикам, по меньшей мере, «форму произошедшего» (по выражению Вилли Брандта). Одновременно нужно оценить и активную агентурную деятельность западногерманской разведки, источники которой сообщали информацию, очевидно, даже из высших кругов СЕПГ. Эти действия и тот факт, что информационный поток поступавших в БНД сведений продолжался и после 13 августа, показывают, что физическое разделение Берлина не прервало мгновенно связь Федеральной разведывательной службы с ее собственными агентами. Однако в последовавшие за этим недели Службе было очень тяжело предсказать дальнейший курс Москвы и Восточного Берлина. Хотя основные оперативные предпосылки для ведения разведывательной деятельности в Восточном Берлине продолжали существовать, у экспертов возникли огромные проблемы с точной интерпретацией происходивших там процессов. И основной причиной этих трудностей были не сами противоречивые поступавшие «оттуда» сообщения, а укоренившаяся в их головах идея-фикс, приписывавшая восточным противникам прямолинейное выполнение их мастерски продуманного плана по заключению сепаратного мирного договора и передаче суверенных прав на Восточную Германию от Москвы «режиму в Панкове».
В среднесрочной перспективе впервые после операций МГБ против Организации Гелена во времена Эрнста Вольвебера для восточногерманской контрразведки снова наступило время успехов. Уже в 1962 году она арестовала в два с половиной раз больше агентов западных спецслужб, чем за предыдущий год. В 1963 году — даже в семь с половиной раз больше! И еще в 1964 году этот показатель оставался вчетверо большим. Из 258 агентов, о которых упомянул отвечавший за проведение расследований Девятый главный отдел МГБ с августа 1961 по декабрь 1965 года, 156 человек, почти 60 %, работали на БНД, еще 27, т. е. 10 % на Федеральное ведомство по охране конституции. Но при всем этом восточногерманским охотникам на шпионов нужно было учитывать следующее: успех настоящего выдает много о неудачах прошлого. Она вовсе не была всемогущей, контрразведка «Штази». Иначе как могло случиться так, что одному арестованному в феврале 1965 года восточноберлинскому главному инженеру удалось беспрепятственно работать на Гелена с 1947 года?
IV. Разведка БНД против ГСВГ и контрразведка МГБ ГДР в 1970–1989 годах
1. Взгляды на оперативную работу по противнику
a) Стратегии Пуллаха
Строительство Берлинской стены заставило Федеральную разведывательную службу предпринять новые шаги для продолжения ведения разведки за советскими гарнизонами и воинскими частями в ГДР. Однако из-за того, что постоянно увеличивающиеся потери старых агентурных ячеек нельзя было мгновенно восполнять новыми источниками, Пуллах сделал большую ставку на радиотехническую и радиоэлектронную разведку (SIGINT). Гелен лично проявлял значительный интерес к техническим возможностям получения информации о противнике таким путем, который не грозил бы опасностью ни собственному персоналу, ни завербованным агентам. Техническая разведка позволяла избежать риска ареста и возможной ликвидации шпионов и курьеров или пропагандисткой шумихи вокруг неудач БНД, которую так любило раздувать руководство госбезопасности с той поры, когда ее в 1953 году возглавил Эрнст Вольвебер. Но с другой стороны технические виды разведки — SIGINT и IMINT, несмотря на свою полезность в плане «профилактической» защиты источников агентурной разведки (HUMINT), обладают и существенными недостатками. Когда эта техника «скрупулезно производит потоки фотографий и радиоперехватов без критериев разделения на важное и маловажное», она оказывается «структурно глупой». У радиоперехвата, подслушивания, дешифровки, радиолокационной разведки, радиопеленгации и снимков со спутников для актуализации оперативных сводок о положении противника были в Холодной войне свои жесткие ограничения.
«Техника фиксирует лишь то, что есть. Но только человек может узнать, что будет! Только человек, сам получивший доступ к секретной информации, то ли взломав сейф, то ли изготовив запасной ключ к нему, то ли сделав на одну копию больше, получив в свои руки письмо, чертеж, план, может заглянуть в будущее. Только человек, который в разговоре с собеседником, обладающим знаниями или принимающим решение, сможет умело заставить того сказать больше, чем тому следовало бы, убирает занавес, скрывающий сценарий будущего».
На усложнившийся доступ в Восточную Германию и постепенное «отмирание» своих старых связей с агентами-наблюдателями БНД со второй половины 60-х годов и еще больше в следующем десятилетии отреагировала новой стратегией шпионажа за советскими войсками. Место граждан ГДР, наблюдателей на местах, живших поблизости советских военных городков, все чаще занимали граждане ФРГ или западные берлинцы. Либо во время своих гостевых поездок в ГДР либо при транзитных путешествиях они должны собрать как можно больше информации об инфраструктуре и передвижениях войск ГСВГ. Помимо этого, БНД усиленно занялась созданием уже упоминавшихся семейных шпионских ячеек.
Целью транзитного шпионажа было ежедневное наблюдение о самых актуальных событиях и процессах в военной сфере в ГДР с информированием о них, по возможности, в масштабе реального времени.
«Благодаря системе точно скоординированных мероприятий, например, ежедневному использованию, как минимум, одного шпиона (установлено, что на различных маршрутах ежедневно действуют до трех шпионов) на одном из девяти транзитных транспортных коридоров ФРГ — Западный Берлин (железнодорожных и автомобильных), и немедленной передаче донесений путем надиктовывания их на автоответчики, БНД постоянно и непрерывно получает актуальные сведения о военных объектах, которые видны при движении по транзитным коридорам, а также о военных перемещениях по этим трассам или в непосредственной близости от них».
Разъездной шпионаж был направлен в большей степени на получение или на актуализацию базовых знаний о советских гарнизонах, инфраструктуре, полигонах, личном составе, сооружениях, военной технике. Легендой для таких шпионских вылазок часто становились различные хобби. Эти шпионы, прозванные в МГБ «хобби-путешественники», «проявляли явный интерес к вокзалам, мостам, портовым сооружениям и т. д. и старались сделать фотографии таких объектов. Другие хобби-путешественники интересовались старыми замками и крепостями. С этих, часто размещенных на возвышенности строений, открывался действительно хороший обзор окружающей местности и располагавшихся вокруг военных объектов и сооружений».
По данным МГБ Федеральная разведывательная служба полностью использовала возможности путешествий своих источников: «Если в начале сотрудничества с БНД задания касались лишь отдельных объектов, то по мере того, как шпион набирался опыта, диапазон поставленных перед ним задач, как правило, становился намного шире».
Основываясь на собиравшихся еще с конца сороковых годов сведениях, разведке не пришлось начинать с нуля, и она с выгодой пользовалась накопленными ранее знаниями. Несмотря на Стену, Западный Берлин по-прежнему оставался важной базой для шпионажа. Оттуда Пуллах отправлял транзитных шпионов по железной дороге, по шоссе или речным транспортом через территорию ГДР. Из военных шпионов БНД, арестованных с 13 августа 1961 года по август 1965 года 91 % были завербованы в Западном Берлине, лишь оставшиеся 9 % в самой ГДР.
Источники из архивов БНД, в которых содержатся детали о получении информации путем использования транзитных и разъездных шпионов (т. н. «маршрутников»), в настоящее время еще не открыты для ученых. Только на основании открытых политических и военных недельных и месячных отчетов, то есть посредством „finished intelligence“, можно попробовать установить, какой объем информации утекал на Запад после закрытия границы — хотя в таких документах нельзя отделить информацию, полученную от собственных агентов, от информации, полученной от SIGINT, от союзных служб или из открытых источников.
Исходя из имеющихся на сегодняшний день сведений, можно сделать вывод, что БНД, перейдя в ведении военной разведки в ГДР на использование западногерманских и западноберлинских граждан, не удалось собираемыми ими сведениями в полной мере заменить в количественном и качественном плане информацию, получаемую ранее от агентурных сетей постоянных наблюдателей на местах. В своих мемуарах Рихард Майер пишет, что в момент его вступления в должность начальника оперативного отдела (агентурной разведки) в 1970 году, БНД располагала «лишь несколькими настоящими секретными источниками заграницей» — транзитные шпионы и «маршрутники» к таким агентам не относились. Это было связано не только с собственно оперативной работой по противнику, в которой действительно были достигнуты успехи — показанные в этой книге примеры новой методики шпионажа начались именно в семидесятых годах. Но самой Федеральной разведывательной службе как учреждению независимо от трудностей в полевой работе с массой агентов, задействованных против ГСВГ, пришлось преодолевать серьезнейшие внутриведомственные проблемы. Среди этих проблем самые серьезные последствия для внутренней жизни Службы имело предательство Хайнца Фельфе. Конечно, арест и тюремное заключение Фельфе, после чего советская и восточногерманская контрразведки спокойно могли разоблачать шпионов БНД, без прежних опасений «засветить» своего «крота» в Пуллахе, не оказали немедленного, непосредственного и существенного для крупномасштабной массовой агентурной разведки влияния на HUMINT в ГДР. Разоблачение Фельфе, тем не менее, привело к деморализации в Пуллахе, последствия которого ощущались даже спустя десятилетие. Штаб-квартира БНД и особенно оперативное управление, очевидно, попали в состояние некоей «самоблокады», причиной которой были не столько практические последствия потери информации от агентов и «кротов», сколько, прежде всего, состояние шока в умах многих сотрудников. Оценка Майера подтверждается и другими описаниями, как исходящих из среды самой БНД, так и в книгах, посвященных общей истории западногерманской разведки. Так, президентство Герхарда Весселя (1968–1978) представляется эпохой ломки закостеневших структур Службы, которая, по крайней мере, в интерпретации авторов «со стороны», как в идеологии, так и в кадрах представляла собой вплоть до последних лет правления Гелена продолжение старого отдела Вермахта «Иностранные армии Востока». Рихард Майер, возглавивший оперативное управление, был разведчиком-профессионалом, который перестроил пусть полностью конспиративную внутри самой Службы, но неэффективную работу на новых основах. Поимо воодушевления и порыва, которые принесли Службе новые руководители, на БНД повлияли и перемены в западногерманском обществе, выразившиеся в частности, в крупномасштабной реформе образования 60-х годов. Эту «академизацию», к примеру, можно увидеть на примере обязательного с 1973 года обучения офицеров Бундесвера в собственных высших учебных заведениях. Министр Ведомства федерального канцлера Эмке настаивал на открытом найме на работу в БНД пополнения из числа молодых ученых. Потому многие молодые люди с высшим образованием смогли сделать быструю карьеру, что с одной стороны повысило уровень аналитической работы Службы, но с другой привнесло в нее открытую политизацию и негативно повлияло на кадровую политику Пуллаха. Но не только политические условия, вызванные «новой восточной политикой», но и технический прогресс в БНД, к примеру, внедрение электронной обработки данных, которая среди всех федеральных учреждений ФРГ впервые была в крупном масштабе внедрена в Федеральном ведомстве уголовной полиции, Федеральном ведомстве по охране конституции и в Федеральной разведывательной службе, не оставляли в кадровой области никакого выхода, кроме постепенного увольнения бывших офицеров Вермахта геленовской закалки.
