Джек Коггинс - Оружие великих держав. От копья до атомной бомбы
В техническом отношении армия уже приступила к модернизации, хотя ей еще оставался долгий путь до того момента, когда тишину раннего воскресного утра в Пёрл-Харборе разорвали взрывы авиабомб и рев самолетов, идущих на бреющем полете. На вооружении армии стали появляться танки – не очень эффективные, но это все же было лучше, чем ничего, и вонь бензина стала перебивать ароматы лошадиного навоза и соломы на фортах вроде Пост-Райли[33]. Знаменитое артиллерийское училище в Форт-Силл закладывало основы той великолепной системы управления артиллерийским огнем, которую по достоинству оценили в свое время как друзья, так и враги. Военно-воздушные силы, испытав множество превратностей судьбы, прорываясь сквозь неразбериху противоречивых мнений, продолжали бороться за то, чтобы существовать как отдельный род войск. Да и военно-морской флот тоже начал обновляться, приводя в растерянность приверженных традициям адмиралов. Флот не только стал получать авианосцы, причем большие, – на нем также пошли еретические разговоры о том, что эра громадных линкоров уже миновала.
Однако опасность грозила и кое-чему более значительному, чем линкоры. В послевоенном мире росло и крепло отвращение к милитаризму. Искренние, но лишившиеся всех и всяческих иллюзий молодые люди давали самим себе обеты никогда больше не воевать, тогда как авторы романов о «потерянном поколении» соревновались друг с другом в изображении ужасов и бессмысленности войн, не желая признавать, что бывают времена, когда война представляет собой меньшее из двух зол. Патриотизм стал для многих людей лишенным всякого смысла словом, а те немногие, которые ставили национальные интересы и безопасность превыше погони за шальными деньгами, открыто высмеивались.
В такой атмосфере вряд ли кто из народных избранников в конгрессе был бы готов проголосовать за выделение крупных ассигнований на оборонные цели, хотя в Европе уже появились диктаторы, готовые одеть толпы безработных в военную форму или поставить их к станкам в военной промышленности. Равным образом было понятно и то, что эти многочисленные и хорошо вооруженные армии не будут праздно стоять на границах своих стран. Хорошо было сказано кем-то, что армии могут делать все, что угодно, своими штыками, но только не сидеть на них, и ближе к 30-м годам стало абсолютно ясно, что эти управляемые диктаторами народы отнюдь не собираются на них сидеть. Но, несмотря на доносившийся с Европейского континента угрожающий грохот солдатских сапог и лязг гусениц, расходы на оборону росли очень медленно. С 365 000 000 долларов в 1935 году они достигли в 1938 году только 432 000 000 долларов. С началом Второй мировой войны они резко возросли, но все же общая численность армии в 1940 году лишь незначительно превышала ее численность 1920 года, увеличившись с 204 000 до 267 000 человек. Большая часть вооружения была представлена образцами 1917–1918 годов, но даже в таком вооружении почти по каждому его виду ощущался серьезный дефицит. Сколько-нибудь эффективных танков просто не существовало, а большинство тех видов вооружения, которым суждено было стать жизненно важной частью арсенала, находились еще на стадии технических разработок. Радовало только положение с военно-морским флотом – он пребывал в довольно хорошей форме, хотя недостатки в конструкции торпед и лишили многие подводные лодки вполне заслуженных ими побед. Военно-воздушные силы к моменту нападения на Пёрл-Харбор располагали менее чем тремя тысячами самолетов, пригодных для воздушных боев.
Вторая мировая война
Падение Франции и, как тогда казалось, неизбежное вторжение в Англию побудили конгресс принять 16 сентября 1940 года Закон о воинской повинности. В соответствии с этим законом, впервые в американской истории принятым в мирное время, в ряды армии влились 1 200 000 молодых людей. Благодаря усилиям президента Франклина Делано Рузвельта, который был убежден в том, что безопасность США требует поддержки Франции и Великобритании, а позднее и России, законодательство о запрете поставок вооружения, введенное в 1937 году, было отменено; устаревшие американские эсминцы проданы Англии (сентябрь 1940 года); прошел слушания и был принят закон о ленд-лизе (март 1941 года); были заняты американскими войсками Гренландия (апрель 1941 года) и Исландия (июль 1941 года); американская «сфера влияния» расширилась до такой степени, что военно-морские корабли начали патрулирование в Северной Атлантике.
Но пока правительство постепенно шло к полному разрыву со странами оси[34], этот курс, направленный главным образом против Германии, не находил активной поддержки у народа Америки в целом. В стране существовала сильная партия изоляционистов «Америка прежде всего», сосредоточенная главным образом на Среднем Западе. Одним из ее столпов был Чарльз Линдберг, который после своих контактов с нацистской Германией пришел к убеждению, что неэффективная демократия не сможет противостоять мощи германской военной машины. У него было много приверженцев, но все разногласия между американцами были забыты после внезапного нападения на Пёрл-Харбор. Эта катастрофа и последовавшее за ней вторжение и оккупация японцами Филиппин сплотили страну так, как ничто другое не могло бы ее сплотить.
Самоотверженное сопротивление регулярных войск, американских и филиппинских, дало минимум необходимого времени. Но оборона островов на Востоке вытекала из концепции американского владычества над морями – а сейчас флот, составлявший основу военно-морской мощи страны, был потоплен или стоял без движения у острова Форда. Нападение японцев на Пёрл-Харбор разрушило все предварительные планы войны США на Тихом океане.
К 1942 году численность армии США превысила 3 000 000 человек, и работа с массой прибывающих добровольцев, резервистов и призывников была в самом разгаре. На этот раз профессиональная армия оказалась в гораздо большей степени готовой к войне. Имелись офицеры, подготовленные во многих военных училищах, готовые вести солдат в бой, и переход от мира к войне прошел относительно гладко и эффективно.
В отличие от Первой мировой войны, в которой США принимали участие значительно меньшее по сравнению со своими союзниками, сейчас на долю страны выпала гораздо более значительная часть общих усилий. Общие потери армии США в войне превысили 407 000 человек, Британского Содружества Наций – 544 596 человек, Франции – 210 671 человек. Американским оружием – кораблями, самолетами, танками, арторудиями, грузовиками и т. д. – были оснащены не только ее собственные вооруженные силы (максимальная численность которых достигла 12 300 000 человек), но и значительная часть сил союзников. Выпуск вооружения мощной военной промышленностью, работавшей на полном ходу, недоступной для вражеских налетов и не испытывавшей недостатка в рабочей силе, деньгах или материалах, стал одним из решающих факторов войны.
Для былых приверженцев изоляционизма откровением, повергшим их в шоковое состояние, стало то событие, что страна оказалась участником поистине мировой войны. Американцам пришлось сражаться буквально на противоположных сторонах земного шара – на Аляске и в Бирме, в Исландии и на юге Тихого океана, в Северной Европе и Африке.
Военно-морской флот США сконцентрировался в основном на Тихом океане под командованием адмирала Честера Нимица, вставшего во главе флота крупнейшей мировой морской державы после практически полного уничтожения громадного японского флота. Авиация сухопутных сил в конце концов заняла господствующее положение в небе Европы и Азии и, обратив в пепел множество крупнейших японских городов, завершила войну, стерев с лица земли два города атомными бомбами, впервые примененными в ходе боевых действий.
В ходе войны американский солдат-гражданин довольно скоро завоевал себе репутацию стойкого и решительного воина. Если у него и недоставало железной, «прусского типа», дисциплины, то он вполне возмещал этот недостаток своей природной сообразительностью. К тому же и он сам, и его командиры обладали поразительно развитой способностью учиться на своих прошлых ошибках, неизбежных, как и во всяких необстрелянных частях. Незначительное (но потом раздутое в прессе) поражение на перевале Кассерин, нанесенное самим «Лисом пустыни» (генерал-фельдмаршалом Роммелем) в ходе кампании в Северной Африке, породило много критических мнений о боеспособности американских войск. Но самое примечательное в этом сражении заключалось не в том, что усталые части отступили под ударами такого мастера танковых атак, каким был Роммель, но в том, с какой быстротой американцы сконцентрировались и отбили утраченные было позиции.
Английский писатель Алан Мурхед в своей книге «Развязка в Африке» писал: «Истинная суть происшедшего состояла, безусловно, в том, что американцы находились тогда на таком же уровне военного мастерства, что и мы, британцы, спустя год после нашего вступления в войну, – медлительными, неуклюжими и подверженными тому, чтобы запаниковать под сосредоточенным вражеским огнем, впервые попав под него. Но было и существенное отличие – американцы были гораздо лучше вооружены, чем мы в 1940 году, к тому же они гораздо быстрее учились».
