Чарльз Локвуд - Топи их всех!
С наступлением рассвета «Планджер» продолжала идти полным ходом в надводном положении, стремясь занять позицию впереди конвоя. Хотя конвой находился в каких-нибудь 200 милях от островов Трук и в 390 милях от Сайпана, самолеты противника не сорвали Бассу охоту. В 16.57 он снова вышел в атаку и на этот раз стрелял одновременно по двум судам. В каждое из них попало две торпеды. Эскортные корабли устремились в контратаку и держали подводную лодку на глубине до самого захода солнца. Когда Басс всплыл, в пределах видимости были три судна: два из них уже скрывались за горизонтом в северо-западном направлении, а третье, очевидно, тонуло. Басс бросился в погоню за двумя удиравшими судами и незадолго перед рассветом послал в них четыре торпеды, три из которых попали в цель.
10 мая в 06.05 Басс обнаружил в перископ большое судно, которое имело сильный крен и стояло без хода. Рядом с ним находился эскортный корабль. Басс устремился вперед, чтобы прикончить свою жертву, но в этот момент заметил самое большое судно конвоя, остановившееся примерно в 20 кабельтовых позади поврежденного судна. Такое счастье редко выпадает на долю подводника, поэтому не удивительно, что Басс отказался от намеченной атаки и направился к новой цели.
В 08.25, когда «Планджер» находилась еще на расстоянии 13 кабельтовых от этого большого грузо-пассажирского судна, его капитан, осознав, очевидно, нелепость своих действий, дал ход. Но две торпеды, выпущенные подводной лодкой, попали в цель, и судно без задержки отправилось на дно. У Басса оставались три торпеды, но он хотел во что бы то ни стало разделаться с последним судном. На протяжении двух суток он не спал, не отдыхал и почти ничего не ел. Он был слишком возбужден, чтобы думать о таких прозаических вещах. Басс потопил несколько судов из состава конвоя, но ему хотелось уничтожить весь конвой, чтобы получить право войти в Пирл-Харбор с голиком, принайтованным к топу мачты.
В 10.20 появились самолеты противника, и обстановка усложнилась. Тем не менее в 12.45 Басс произвел залп двумя торпедами и слышал, как они ударились о борт судна, но… взрывов не последовало. Оставалась одна торпеда. Через час «Планджер» снова всплыла на перископную глубину, чтобы посмотреть, что делается наверху. Положение почти нисколько не изменилось, только теперь судно казалось покинутым. В 13.51 Басс выпустил последнюю торпеду, которая взорвалась, ударившись в борт судна, как раз под трубой. Эскортный корабль сбросил всего одну глубинную бомбу и удалился на безопасное расстояние. Очевидно, он был слишком измотан в борьбе, либо у него иссяк запас глубинных бомб. В течение всего дня «Планджер» держала поврежденное судно под наблюдением, но эскортный корабль находился поблизости, и Басс не мог всплыть, чтобы воспользоваться своим орудием. Однако ночью он все же всплыл и направил мне радиограмму, в которой просил прислать подводную лодку из соседнего района, чтобы прикончить поврежденное судно.
Мы немедленно отдали соответствующее приказание одной из наших подводных лодок — «Уйэл», если мне не изменяет память, но утром следующего дня должны были отменить его. Днем 11 мая «Планджер», убедившись, что эскортный корабль исчез, выпустила по судну 180 76-мм и 1000 20-мм снарядов. Покинутое судно охватило пламя. Басс подошел к корме и прочел название. Это было «Асака Мару».
Май закончился взрывом, который произошел примерно в одном кабельтове от моего штаба. В центре забитой кораблями бухты вырос огромный столб воды. Я в этот момент выходил из своего кабинета, направляясь к адмиралу Нимицу на ежедневное утреннее совещание. Я сказал адмиралу, что это, вероятно, японская торпеда, оставшаяся после 7 декабря и каким-то чудом сработавшая. Каково же было мое замешательство, когда я, возвратившись к себе в штаб, узнал горькую правду. Оказывается, «Сирейвн» произвела случайный выстрел боевой торпедой из кормового торпедного аппарата! К счастью, торпеда взорвалась, ударившись о дно бухты. Если бы она продолжала идти, не сбиваясь с курса, то на воздух взлетел бы док военно-морской верфи. Если же она отклонилась бы чуть вправо, то новое прекрасное грузовое судно осталось бы без носа, а я без должности. На «Сирейвн» торпедисты обучали молодого матроса стрельбе из торпедного аппарата, заполненного водой вместо торпеды. По чьей-то оплошности выстрел был произведен из торпедного аппарата, заряженного боевой торпедой. Все обошлось благополучно, и мы дешево отделались, но урок получили хороший.
В начале июня к нам прибыл мой старый друг генерал-майор Холланд Смит. До этого он служил в Сан-Диего, где занимался обучением морских пехотинцев. Мне показалось, что Смит несколько постарел, и в этом не было ничего удивительного, если принять во внимание все те годы, которые он провел на Карибском море и в других местах, отдавая все силы делу создания действительно эффективной системы боевой подготовки личного состава десантных войск. Именно по этой причине он и был назначен командующим морской пехотой Тихоокеанского флота. Он должен был разработать и организовать морские десантные операции, которые нашим войскам предстояло осуществить в ходе планировавшегося наступления на Тихом океане. Смит по-прежнему был полон боевого задора, хотя отведенная ему роль и не совсем устраивала его. Ему хотелось получить самостоятельное командование в южной части Тихого океана и самому принять более активное участие в борьбе с японцами.
Генерал Смит, не умевший кривить душой и всегда называвший вещи своими именами, рассказал, что в Соединенных Штатах циркулирует слух, будто мы освобождаем от командования командира подводной лодки, если он не потопит за время похода ни одного вражеского судна. Появление такого слуха удивило и взволновало меня, потому что мы, напротив, делали все от нас зависящее, чтобы предоставить каждому командиру возможность проявить себя. И только если подводная лодка, действуя в различных районах, и в том числе в таких, которые обычно давали богатый улов, не обнаруживала судов противника или не могла их атаковать, — только в этом случае я, подобно футбольному тренеру, менял капитана незадачливой команды, советуясь при этом с командиром дивизиона и командиром соединения.
В июне список потопленных судов противника неуклонно рос, и мы ожидали, что этот месяц станет рекордным. Однако, как это видно из данных объединенного комитета по учету потерь, в июне было потоплено лишь 26 судов общим тоннажем в 105108 тонн. Два из них были потоплены надводными кораблями или авиацией и одно — неизвестно кем.
Тем не менее мы почти приблизились к норме «одно судно в день», которая на протяжении многих месяцев была моей заветной мечтой.
Самый захватывающий бой в этом месяце не закончился потоплением корабля противника, но явился важной вехой в борьбе за надежный взрыватель в наших торпедах. 11 июня подводная лодка «Триггер» капитана 3 ранга Бенсона, патрулировавшая в 25 милях к югу от входа в Токийский залив, заметила, что к ней приближается японский авианосец, сопровождаемый двумя эскадренными миноносцами и самолетами. Обстановка складывалась весьма благоприятно, и «Триггер» выбрала идеальную позицию на расстоянии шести кабельтовых справа по носу от авианосца. К сожалению, в этот момент эскадренный миноносец находился на траверзе авианосца. Это было чрезвычайно опасно для «Триггер», которая оказалась прямо на курсе эсминца. Тем не менее Бенсон произвел залп шестью торпедами из носовых торпедных аппаратов и видел два взрыва, после чего опустил перископ и ушел на глубину, чтобы уклониться от глубинных бомб, которые, как дождь, посыпались на лодку и рвались вокруг нее с 20.00 до 01.00 следующего дня. Ввиду раннего наступления рассвета в это время года подводной лодке удалось всплыть всего на один час для зарядки аккумуляторной батареи, после чего она снова погрузилась.
Бенсон рассказал мне, что две первые торпеды, за которыми он следил в перископ, взорвались в положенное время. Однако в водяных столбах, поднявшихся перед мостиком авианосца, он обломков не видел, из чего я заключил, что торпеды взорвались преждевременно. Уходя на глубину, командир лодки слышал взрывы двух следующих торпед. Если они попали в цель, то должны были поразить авианосец где-то позади мостика. Пятая и шестая торпеды прошли, по-видимому, за кормой. Впоследствии мы узнали, что японский авианосец «Хитака» с большим дифферентом на корму был приведен в базу на буксире. Если бы все четыре торпеды взорвались под корпусом корабля, он, вероятно, затонул бы. Но авианосец вернулся в строй. Впоследствии он был потоплен самолетами авианосной авиации 5-го флота адмирала Спрюэнса во время первого сражения в Филиппинском море.
Больше всего нас занимал вопрос, не изобрел ли противник какого-нибудь средства, позволяющего взрывать наши торпеды, прежде чем они достигнут цели. Может быть, японцы намагничивали корпуса своих кораблей до такой степени, что взрыв происходил на безопасном расстоянии от них? А может быть, их корабли буксировали своего рода параван с кабелем, через который пропускался электрический ток, и таким образом заставляли срабатывать наши магнитные взрыватели раньше времени? Если японцы располагали такими средствами защиты, то они, разумеется, должны были установить их в первую очередь на самых ценных кораблях, то есть на авианосцах. И как раз в двух последних атаках японских авианосцев у подводных лодок «Танни» и «Триггер» преждевременно взорвалось на редкость большое количество торпед.
