Алексей Самойлов - Расставание с мифами. Разговоры со знаменитыми современниками
Могут попросту рождаться уроды. Вот и получилось, что при исчезновении близких видов (а их был целый пучок, только австралопитеков было пять видов) защитная программа перестала срабатывать на близкий вид и выбрала себе различие по национальному признаку внутри одного вида. То есть на другую расу стали реагировать как на чужой вид. Человек другой расы воспринимался как отклонение: он, может быть, не хуже и не лучше нас, но он другой. Причем эта реакция идет только по линии другого, но близкого.
Возьмем язык. У вас не может быть никакой реакции, например, на японский или финский. Они стопроцентно чужие. А вот языки индоевропейской группы уже вызывают возмущение, потому что в них употребляются некоторые корни, звучащие двусмысленно. А если брать славянские языки, то они могут показаться просто раздражающими. У них там «урода» значит «красота». Украинский для русского кажется вообще смешным. Так строятся отношения и по другим признакам. Цвет кожи, прическа, пища, традиции.
И, повторяю, так реагируют не просто на другого, но близкого другого. Есть и обратная реакция на русский украинца и белоруса. Именно непохожесть близкого вызывает врожденный антагонизм. Почему мы смеемся над обезьянами в зоопарке? Потому что они кажутся нам карикатурой на человека. В отношениях между людьми это надо всячески преодолевать, чтобы этого не было.
Этология позволяет ясно понять, в чем тут дело. Рассчитанная на другой случай (разные виды) инстинктивная программа ошиблась, приняв особей своего вида за чужой. Расизм – это ошибка. Поэтому слушать такого человека – расиста или националиста – не нужно. Он говорит и действует, находясь во власти инстинкта, да еще ошибшегося. Его поведение и разговоры абсурдны. Спорить с ним бесполезно. Его следует просто пресекать. Наивно ведут себя те, кто пытается увидеть в расизме точку зрения или даже систему взглядов, имеющих право на существование, но нуждающихся в оспаривании. К расизму нужно относиться как к заразной болезни.
– Можем ли мы привести еще какие-нибудь примеры ошибки инстинкта?
– Конечно. Человек может принять одну пищу за другую и отравиться. Принять рысь за кошку. Ядовитый гриб за доброкачественный. Неядовитую змею, раскрашенную как ядовитую, за ядовитую. Многие виды в природе мимикрируют.
Слава и власть, агрессия и иерархия
– Агрессия и иерархия. В мире животных они являются инструментом и формой борьбы не просто за превосходство, но за материальную выгоду доминанта. Отстаивание своей территории, борьба за самку и лучший кусок мяса. Можно ли это прямо перевести на стремление человека к власти и славе? Слава вовсе не обязательно связана с материальным благополучием. Не говорю уже о тех, кто добывает себе славу с помощью преступления. Но даже власть. Это прежде всего ответственность. Власть наносит ущерб свободе (короли – самые несвободные на свете существа). Президенты сегодня зачастую беднее среднего бизнесмена. Получается, что власть и слава дороги сами по себе и, во всяком случае, дороже денег.
– Иерархическая организация группы была найдена естественным отбором. Сообщество, в котором каждый знает свое место, позволяет избегать постоянных конфликтов, борьбы всех со всеми за первенство, а часто служит основой для совместных действий. Говоря об эволюции, мы невольно представляем себе естественный отбор как некую мудрую добрую силу, в то время как это бездушная и безжалостная статистическая машина, не страдающая гуманизмом.
Доминанты у всех видов животных стремятся властвовать. Это врожденное. Часто они демонстрируют силу без всякой определенной прагматической цели. Например, клевание птиц: одна птица залетает на территорию другой, они клюют друг друга, побеждает всегда хозяин территории. Потом то же повторяется на другой территории. Казалось бы, происходит помечание территорий. Но нет. Доминант клюет субдоминанта. Тот, перелетая на чужую территорию, набрасывается не на доминанта, а на особь, которая в иерархии стоит еще ниже, чем он. И так продолжается, пока внизу не остаются одни подонки. У них уже нет никакого статуса, поэтому они клюют землю.
Все стремятся подтвердить свой статус. То же самое происходит и у людей.
Доминант у приматов подзывает к себе субдоминанта и показывает ему член. Тем самым он как бы говорит, что поставит его при необходимости в позу подчиненного. Потому что последняя самка у обезьян ниже по статусу самого низко стоящего в иерархии самца. Поэтому демонстрация готовности к спариванию выглядит для самца как колоссальное унижение. У человека это называется «опускание», выражается в мате и так далее.
– То есть в основе всей сексуальности лежит агрессия?
– Не в основе всей сексуальности, но сексуальность может служить в том числе и формой наказания.
Приматы на пути к человеку
– Как при этом объяснить существующее во многих культурах высокое отношение к любви? Культ Прекрасной Дамы, возникший в Средневековье, и так далее.
– Это явление вторичное, более сложное и чисто человеческое. У приматов высокого отношения к любви нет: самка подавлена, речь идет только о сексуальной потребности, которая возникает с определенной регулярностью.
Когда ребенок стал рождаться с большой головой, самка стала зависима от самцов. Раньше она была независима. От австралопитека – первого вида, который ходил на двух ногах, – остался след на вулканическом пепле. Четыре миллиона лет ему. Прошла самка, и рядом с ней прошел ребенок. Как они ставят ножки? Они ставят их, как девушки на подиуме, – цепочкой. Это результат узкого таза, потому что дети рождались с маленькими головами. Женщины тогда ходили столь же энергично, как и мужчины, совершенно от них не отставая. Это доказано анатомически.
Дальше происходит что? У ребенка сапиенсов очень сильно увеличивается череп. Для того чтобы череп прошел через таз, таз расширяется. Правда, недостаточно, иначе женщина не смогла бы ходить.
У человеческого ребенка долгое детство, оно нужно ему для того, чтобы растянуть период самого эффективного обучения – период импринтингов. Теперь женщина попадает в зависимость от мужчины. Тот должен ее кормить. А как принудить его к этому? Только через секс. Поэтому женщина становится гиперсексуальна. Ни у одной особи, ни у одного животного нет такой гиперсексуальности. Женщина способна спариваться все время в любом состоянии, включая беременность, от рождения до смерти. Нужно ей это для того, чтобы держать при себе самцов.
– Выходит, человек в своем поведении все же не тотально повторяет путь животного, хотя иногда кажется, что именно в этом Вы и хотите нас убедить. Что его принципиально отличает от животного?
– Речь. И культура, появление которой было бы невозможно без речи. Наука, создание технологий стали возможны только на новом витке развития, а это развитие дала речь. Неандертальцы очень хорошо адаптировались и многое умели, но, по-видимому, не говорили. Сейчас сделали гибридизацию ДНК неандертальца и сапиенса и доказали, что сапиенс и неандертальцы – разные виды. Неандерталец – не предок, как некоторые думают. Хотя я, например, так никогда и не думал. Этот вид использовал максимальные умственные возможности без речи. У них огромный мозг, но оказалось, что его возможности обучения через подражание, без речи очень ограничены. Антропоиды вымерли, потому что они использовали только это обучение через подражание без речи. Сапиенс же появился сразу с речью. Это чудо, которое абсолютно непонятно. Как возникла речь? Возникла речь, и обучение пошло стремительно. Пошла небиологическая эволюция.
Сапиенс остановил естественный отбор. Раньше, у кого гены лучше, тот и выигрывал. А теперь стало получаться, что у кого знания лучше, тот и выигрывает. Знание же передается не генетическим путем.
Первобытный коммунизм и лягушка Павлова
– В одном месте книги Вы говорите о том, что «первобытный коммунизм» – выдумка кабинетных философов, что не помешало в XX веке на всех материках поставить гигантский эксперимент воплощения этой теории в жизнь. Физиолог Павлов сказал, что пожалел бы для такого эксперимента даже одну лягушку. То есть мысль о всеобщем благоденствии и равенстве абсурдна и с точки зрения биологии?
– Такая мысль время от времени возникает, но для воплощения ее нужно создать другого человека. Бухарин говорил, что путем истребления миллионов людей мы выведем коммунистического человека. Но у них ничего не получилось. Получился социалистический человек. Плод реального социализма. А реальный социализм – это чистый обезьянник. Этнографы обнаружили у некоторых племен, зашедших в тупик и вторично деградировавших, разного рода «выверты». Одни были озабочены тем, чтобы ни у кого из сородичей не имелось никакой собственности, ничего своего. Другие – сложным дележом добычи. Третьи – чтобы все делали одну и ту же работу сообща и одновременно. Четвертые объедались наркотиками и попадали во власть не злоупотреблявших наркотиками женщин. И так далее. Социализм с человеческим лицом невозможен.
