Михаил Кречмар - Книга путешественника, или Дзэн-туризм
И это дело, то бишь укладка, и есть то самое главное, что определяет удобство пользования рюкзаком. Но это уже совсем другая история.
Напоследок я расскажу о нескольких рюкзаках, с которыми мне приходилось путешествовать последние пятнадцать лет.
Армейский рюкзак лёгкой пехоты США
«Есть на свете городок, плоский как блин.
И называется он, конечно, „Вершины"».
Эта цитата из О. Генри мне вспоминалась всегда, когда я приезжал в Фэрбенкс – небольшой городок на Аляске, половину населения которого составляют студенты. Рядом с этим плоским как блин городишком располагается военная база, которая, как ни странно, называется «Северный Полюс». На этой базе квартирует дивизия лёгкой пехоты США.
Армейский рюкзак США.
Так как лёгкие пехотинцы, по идее, должны быть готовы действовать в любых условиях – от Арктики до тропиков, где-то раз в полгода у них происходит ротация личного состава – половина его улетает продолжать тренировки в Нью-Мексико.
Эта ротация сопровождается огромными распродажами армейского имущества.
Причём в неё попадают не только подержанные шмотки, но и вполне полноценные вещи даже не за полцены, а где-то процентов за десять-двадцать.
Поэтому я не очень удивился, увидев кучу рюкзаков Gl Combat Pack в фабричной упаковке по пятьдесят восемь долларов каждый.
Должен сказать, что уже с полгода я поглядывал на эти рюкзаки как в каталогах US Cavalry, так и в магазинах. Рюкзак мне очень нравился общей своей продуманностью, крепостью узлов, соединений, железными пряжками и могучими молниями. Два обстоятельства портили это общее впечатление. Это были его цена – триста пятьдесят долларов в розницу и вес – четыре килограмма «всухую».
Подвеска американского армейского рюкзака.
Но встретив его за пятьдесят восемь баксов. я сомневался недолго.
Самой сильной стороной этого рюкзака было то, что он как-то исключительно удачно распределял груз по всему торсу. В очередной раз я подивился, как американцы хорошо конструируют своё армейское снаряжение – в первый раз я столкнулся с этим, имея дело с НАТОвской униформой.
Этот рюкзак был сделан с внутренним каркасом и свободной подвеской. Но, в отличие от подавляющего большинства «американок». внутренняя подвеска здесь крепилась на два шестимиллиметровых болта, фиксировавших верхний узел, за который крепились лямки, в алюминиевом полозе. Узел этот сам по себе тоже был выполнен из металла. Двигая этот узел вверх и вниз, вы можете подгонять подвеску рюкзака по своему росту. Но, естественно, такое крепление возможно только в конструкции, где на вес вы не обращаете никакого внимания.
Нижний отсек был сделан из самого «дубового» брезента, сбоку располагались три кармана общим объёмом около пятнадцати литров, лямки для крепления снегоступов и оружия, в качестве второго клапана присутствовал разгрузочный ранец с тремя отделениями общей ёмкостью тоже литров двадцать. Объём самого мешка без тубуса был обозначен как девяносто литров.
Этот рюкзак у меня во время трофейных охот отпахал и в хвост и в гриву. Таскал я в нём и мясо, и шкуры добытых клиентами зверей. Самым большим подвигом для него стала моя попытка засунуть туда полностью разделанного самца снежного барана, со шкурой и головой с рогами – где-то около пятидесяти пяти килограммов.
В тот момент я особенно почувствовал, что не хочу быть американским лёгким пехотинцем – с его объявленной походной выкладкой в шестьдесят кило!
Однако в какой-то момент я начал ощущать. что этот рюкзак провоцирует меня на поступки сомнительные, если даже не сказать – нехорошие.
Я понял, что начинаю брать с собой лишние вещи. Ну ладно, жестяная кружка у меня постепенно заменилась керамической – пить из неё всё же приятнее: в дополнение к котелку прочно прописался чайник: в придачу к суконной куртке неизменно подкладывался свитер: возникли запасные штаны и лишняя пара носков. Но добил меня носимый запас продуктов!
В тот момент, когда я с унынием поставил себе диагноз – «рюкзачная болезнь, первая стадия», – я как раз оценил свой комплект питания (традиционно укладываемый на пять дней).
Он увеличился более чем в два раза!
И я снова вернулся к семидесятилитровому рюкзаку – он был легче, удобнее и не провоцировал на излишества.
Швейцарский армейский ранец
Эти ранцы появились у нас вместе с небогатыми охотниками-спортсменами из Прибалтики и стран Восточной Европы в середине девяностых годов. На фоне ярких и аляповатых туристских рюкзаков они смотрелись как полевая десантная рота после тренировок, случайно затесавшаяся в кремлёвский полк. Сделаны были они из странной клеёнчатой ткани, более всего напоминавшей толстый кордовый капрон с двусторонним ПВХ-покрытием (так называемую ткань «Совтранс-авто»), пряжки на них были выполнены сплошь из оцинкованного металла, дно и лямки пошиты из толстенной бычьей кожи. Каркас у них был внутренний, с широкой кожаной перекладиной, которая опиралась на поясницу. Тонкого капрона на этих рюкзаках не было вообще! Сразу же пошли слухи, что это немецкие егерские рюкзаки, оставшиеся ещё чуть ли не с 1942 года на складах вермахта. Это оказалось не так. Ранцы эти являлись швейцарскими армейскими и продавались как излишки военного снаряжения.
Первое впечатление, которое посещало человека, бравшего такой рюкзак в руки первый раз, – это «ну и тяжесть!»
Однако, надев этот ранец на спину, вы понимали, что это чертовски удобный модуль для переноски тяжёлого груза, причём конструкция его такова, что, несмотря на практическое отсутствие наружных петель и крючков, его очень легко обвешать всяким нетяжёлым снаряжением – курткой, одеялом. ковриком. При этом для него практически не существовало проблемы центровки – несмотря на отсутствие пояса, он фиксировался на спине в одном и том же положении при практически любой разумной загрузке.
Словом, ранец этот прижился у меня как рюкзак для выхода на один-три дня и мешок для переноски мяса и шкур. Одним из главных его качеств была полнейшая герметичность. Он позволял забрать с собой минимальное лагерное снаряжение – спальный мешок, тент, куртку, минимум продуктов и костровой набор, а всё, что удавалось добыть, – грязное и кровоточащее – можно было привязать сверху и по бокам. Впрочем, можно и наоборот – уложить внутрь, скажем. мясо снежного барана или медвежью шкуру, а личные вещи связать в узел и повесить снаружи. Дома или в лагере рюкзак просто моется струёй воды, и никаких следов надругательства над ним не остаётся. Кроме того, я беру его практически на все сплавы, а также на зимние охотничьи выезды. Своим существованием он наглядно опровергает туристскую максиму: «непромокаемый рюкзак – это всегда мокрый рюкзак».
К минусам этого ранца я продолжаю относить большой вес и то, что при движении в чащобе прорезиненная ткань шуршит под ветками. Объём его я оцениваю в сорок литров плюс пятилитровый карман.
Рюкзак «Алтай»
Этот рюкзак, приобретённый в 1989 году, был по-спартански прост и где-то, я бы сказал, суров. Это был кондовый альпинистский колбасообразный рюкзак, лишённый каких бы то ни было излишеств. У него отсутствовала даже мягкая спинка, лямки были безо всяких изгибов (я по сю пору не знаю, зачем им этот S-образный изгиб – но, так, видимо, положено в наше нелёгкое время), зато присутствовал очень добротный спинной пояс с функционально изготовленным упором на крестец. Самосброс на спинном поясе был стальной.
Швейцарский армейский ранец
С боков могучее тело рюкзака страховали шесть стяжных лент на металлических пряжках – по три с каждой стороны. При перевозке в пустом виде рюкзак без особых усилий можно было вывернуть наизнанку и засунуть в его же собственный спинной карман.
Ёмкость «Алтая» была девяносто литров с одним десятилитровым карманом соответственно. Изготавливался он из прочного авизента, очень устойчивого к истиранию. Наряду с простотой этот рюкзак отличался к тому же очень малым весом – кроме веса самой тряпки ему добавляли массы только пояс и боковые утяжки.
Потребовалось четыре года путешествий с самыми разными рюкзаками, чтобы понять, что именно в этой простоте и лёгкости, как выражался незабвенный Васисуалий Лоханкин. и заключена великая рюкзачная сермяжная правда. В него влезал весь лагерный скарб практически ЛЮБОГО бивака одиночного путешественника. В нём можно было носить резиновую лодку с вёслами (и туда же помещалось ещё и ружьё). Он мгновенно высыхал на палящем азиатском солнце и легко отряхивался от снега в мороз, а при помощи утяжек принимал любой разумный объём вплоть до сорока литров.
Другое дело, что, как и всякий универсальный предмет, он требовал повышенного внимания при обращении. Иными словами – его надо было не просто тщательно укладывать, но ещё и уметь это делать…
