Александр Гамов - Непарадные портреты
Обзор книги Александр Гамов - Непарадные портреты
С Владимиром Путиным автор катался на горных лыжах, с Сергеем Степашиным соревновался в беге, с Сергеем Шойгу играл в хоккей, с Рамзаном Кадыровым боксировал на ринге. А еще парился в бане с Виктором Черномырдиным, Павлом Бородиным, Владимиром Жириновским, Александром Прохановым, Борисом Немцовым. В книге представлены также «непарадные женские портреты» — Людмилы Путиной, Джахан Поллыевой, Валентины Матвиенко, Любови Слиска. Здесь же собран «кремлевский фольклор». В заключительной главе (она подготовлена в соавторстве с журналисткой Любовью Гамовой) публикуются проникновенные беседы с Нонной Мордюковой, страницы из дневника великой актрисы, редкие фотографии и документы.
Автор выражает благодарность за помощь в подготовке этой книги к изданию Владимиру Шахиджаняну, Андрею Черненко, Сергею Девятову, Наталье Катаевой (Мордюковой), Андрею Дятлову, Игорю Бабкову, Юлии Юдаковой, Илье Гришунину, Зинаиде Мурашко, Александру Жиляеву.
Фото Владимира Веленгурина, Анатолия Жданова, Евгения Успенского, Андрея Кара, Леонида Валеева, Олега Рукавицына, Марины Волосевич, Анатолия Белясова, Рамиля Гали, Рената Абдеева, Ивана Хахалина, Бари Алибасова, Елены Старостенко, Максима Люкова, Александра Гамова, ИТАР-ТАСС, из книги «Село родное — Черный Отрог» (Печатный дом «ДИМУР», Оренбург) и из архива «Комсомольской правды».
Предисловие главного редактора
Александр Гамов у нас в «Комсомолке» специализируется на интервью с сильными мира сего. Его беседы с Виктором Черномырдиным, Сергеем Степашиным, Сергеем Шойгу, Павлом Бородиным, Рамзаном Кадыровым, Владимиром Жириновским и другими нестандартны, необычны. Не случайно он получил предложение от издательства «ВАГРИУС» сделать такую вот книгу.
Чем отличаются эти газетные тексты от других и почему «во-первых же строках» угадывается почерк автора? Каждый из тех, с кем он общается, в общем-то не прячется от журналистов и дает довольно много интервью. Но только Гамову удается показать этих политиков живыми, «непричесанными»...
Общаясь с людьми власти, Гамов — каким бы ни был серьезным разговор — всегда найдет возможность поиронизировать над величием своего персонажа, над его монументальностью, обнаружить у большого человека «слабинку», которая вдруг позволит застегнутому на все пуговицы герою нашего времени рвануть галстук или даже снять его целиком...
И вспомнить, что он в общем-то такой же человек, как и Гамов, как читатели, которые потом узнают из газеты о том, как журналист «Комсомолки» играл со своим героем в хоккей (как в случае с Сергеем Шойгу), бился на боксерском ринге (с Рамзаном Кадыровым) или парился в бане (с Владимиром Жириновским и не только...).
Кстати, я думаю, Саше принадлежит абсолютный рекорд по количеству интервью, предельно неформальных, взятых у маститых политиков как раз в бане, когда автор и герой хлещут друг друга вениками и по ходу, угрюмо выражаясь, банных процедур увлечены разговором «за жизнь»... Нашего журналиста по количеству интервью, взятых у сильных мира сего в парной, можно занести в Книгу рекордов Гиннеса.
Подкупает умение Гамова снизить пафос любой беседы, при этом не свалиться в банальность, в пошлость, в амикошонство в его отношениях с героем будущей публикации.
К любому своему персонажу Гамов относится с симпатией — изначально предвкушая, что именно с этим человеком есть о чем поговорить — на нормальном человеческом языке.
Тут у них взаимное везение. Потому что все герои Гамова — это симпатичные люди. Саша сам выбирает собеседников, с которыми ему интересно поговорить.
Все герои нашего журналиста с газетных страниц говорят так, как в жизни. У нас в редакции даже как-то дискуссия была: можно ли печатать «неправленые» тексты интервью Черномырдина, Бородина или Рамзана Кадырова? Да, иногда пытались править. Но тогда речь этих уважаемых политиков получалась неживой, выхолощенной, а сами образы — тусклыми.
Вообще, интервью — жанр классический, хрестоматийный, известный очень много лет, — но не такой простой, как считают многие. Казалось бы, чего здесь сложного? Пришел журналист к своему герою, включил диктофон, задал вопросы, записал ответы — осталось расшифровать запись, и — интервью готово! С одним и тем же героем на одну и ту же тему можно сделать совершенно различные интервью. У одного журналиста получится набор стеба какого-то, это еще в лучшем случае, или словесных каких-то кружев, у другого — угрюмый, полуофициальный, протокольный текст, вылизанный пиарщиками из службы по связям с прессой. Ведь сейчас многие «пресс-службисты», окружающие сильных мира сего, только и занимаются тем, что пытаются сделать общение популярного человека с прессой как можно более скучным, протокольным и занудным. Гамову (есть у него такая особинка, в чем также состоит специфика этой книги) удается прорываться через ограждения пресс-служб и делать человечные материалы.
И еще. Насколько я знаю, все собеседники Гамова — после того, как интервью сделано и вышло в газете, становятся его товарищами и даже близкими друзьями. Что, кстати, у других журналистов происходит далеко не всегда — довольно часто, я бы сказал, регулярно после интервью в СМИ получается как-то так, что собеседники — автор и его герой — могут и поссориться, и разойтись в глубоком разочаровании друг другом.
А вот Гамов, хочет он того или нет, я не знаю, становится журналистом, «ангажированным» своими героями. Но это — что очень важно — не в ущерб правде жизни, не в ущерб газете и ее читателям.
Владимир СУНГОРКИН,
главный редактор, генеральный директор «Комсомольской правды»
I. Виктор Черномырдин
«ХОТЕЛИ КАК ЛУЧШЕ...»
— ...Ну?
— По делу. Насчет Украины.
— А чего?
— Хочу спросить, Виктор Степанович. Строго.
— С кого? С меня? Строго спросить ты не сможешь. По какому такому праву?
— Ну, как... Черномырдин многие годы — мой любимый герой.
— При чем здесь это?
— А при том, что я недоволен вашей работой в Киеве.
— Моей? А ты мою работу знаешь?
— Ну, я наблюдаю...
— Странный, слушай... Ишь ты, умник! А ты съезди туда, я посмотрю на тебя. Взял бы и добился. Ишь ты, ловкач!.. Раз спрашиваешь, значит, так думаешь?
— Допустим, нет.
— А раз не думаешь, зачем же спрашиваешь? Ну ты тоже! Ну ты молодец!..
Мой коллега — старейшина нашего кремлевского пула, журналист «Интерфакса» и «мастер диктофона» Вячеслав Терехов однажды мне сказал: «Когда я читаю “твоего” Черномырдина — полное ощущение, что на бумаге воспроизводится его голос, точно схвачены интонации, можно даже услышать дыхание Виктора Степановича. Будто не газету читаешь, а слушаешь магнитофонную запись. Так не бывает, но это так».
Что ж, может быть... Но дело, наверное, не только в этом.
«В чем секрет обаяния Черномырдина?» — спросил я однажды у Нонны Мордюковой, которая тоже очень любила читать мои интервью с Виктором Степановичем в «Комсомолке». (Кстати, Нонне Викторовне посвящена заключительная глава этой книги.) Почему именно у нее спросил? Как-то в моем присутствии она говорила с Черномырдиным по телефону. Он ей сказал: «Мы с вами — одно целое». Она с ним согласилась: «Потому что мы оба — выходцы из народа».
«А я знаю, в чем секрет обаяния Черномырдина, — ответила мне великая актриса. — Не знаю, как интеллигенция, а вот простые люди, как мои братья и сестры, понимают его, как себя. Потому что они сами — из землекопов. И все хохмы его они просто понимают, как свои... Он истину знает — как ответить на важный вопрос. Он умен. Но у него осталась неистребимая форма выражения своих мыслей. Он так говорит, как дядька из колхоза или с завода... Черномырдин вырос из народа, и из этого своего родства он, как из тюбика, выдавливает такую вот краску, яркую. Он остроумен, когда отвечает на вопросы. Но он не торопится со своей остроумностью... Он думает. Он может в это время и муху согнать с руки, и форточку открыть, прежде чем ответить. Но ему нужно — позарез нужно — полсекунды на ответ. Он не обдумавши ни за что не ответит. Вот извольте, господин, а у меня такая привычка. Вот он так говорит — с какой-то неуловимой паузой. Чтобы ни в коем случае не споткнуться нигде и нигде не было бы проигрыша».
